Теории сознания - Стивен Прист

Патнэм полагает, что его функциональная теория ментальных состояний предлагает значительно более плодотворную, с точки зрения будущего прогресса психологии модель ментального, нежели теория тождества сознания и мозга. Мне видится в этом определенное достоинство: предположим, что мы желаем изучать боль с психологической точки зрения, не ограничиваясь при этом человеческой психологией. Может так оказаться, что различные организмы чувствуют боль, которую можно определить функционально, но эту боль отнюдь нельзя отождествить с каким-то особым типом состояний мозга у разных видов организмов. И может так показаться, что не столь уж много общего в состояниях нервной системы лягушки, цыпленка и человека, когда они ощущают боль. Функционалистская же модель предоставляет нам критерий для установления, является ли болью то, что все они испытывают. Функционализм, кроме того, согласуется с психологией, которая не отрывает мозг от всего остального и рассматривает организм в его взаимоотношениях с окружением. В этом смысле функционализм, вероятно, имеет больше шансов скоррелировать свои данные с данными биологических и социальных наук, нежели психология, основанная лишь на теории тождества сознания и мозга.

Возможно, у читателя появилось ощущение, как и в случае с логическим бихевиоризмом и материализмом, что функционализм упускает из виду нечто существенное, а именно то, как переживается состояние боли. Ведь боль, в конце концов, является ощущением. В ответ функционалист, скорее всего, скажет: конечно, боль ощущается, но это не важно для понимания ее функциональной роли. Боль следует определять в терминах входных и выходных данных и функциональных отношений к другим состояниям. Вероятно, стоит сделать паузу и спросить, могла бы боль выполнять такую функциональную роль, если бы не ощущалась как боль.

ЛЬЮИС

В двух своих важных работах: "Психофизическая и теоретическая идентификации" ("Psychophysical and theoretical identifications", 1972) и "Безумная боль и марсианская боль" ("Mad pain and Martian pain", 1978) Дэвид Льюис выдвигает аргументы в пользу материалистической версии функционализма. В данном разделе я рассмотрю последнюю из этих работ.

Льюис полагает, что любая адекватная теория сознания должна быть одновременно материалистической и функционалистской. Она должна включать в себя положение о том, что любое ментальное состояние – это физическое состояние, и положение о том, что любое ментальное состояние есть функциональное состояние. Нас убеждают принять этот вывод, дабы разрешить философскую проблему. Проблема же заключается в следующем. Видимо, логически возможно, чтобы человек находился в ментальном состоянии определенного вида, скажем, в состоянии боли, и чтобы этому состоянию не было присуще ни одно из тех каузальных отношений, которые мы обычно связываем с состояниями такого рода. Также, видимо, логически возможно, чтобы какое-нибудь существо находилось в некотором ментальном состоянии и чтобы при этом были налицо все или большинство каузальных отношений, которые мы обычно связываем с нахождением в этом состоянии, но чтобы реализацией или коррелятом этого состояния не было что-то подобное состоянию центральной нервной системы, присущему человеку, когда он находится в такого рода ментальном состоянии. В первом случае человек находится в состоянии боли, но причины и следствия этого состояния внешне не проявляются. Во втором случае человек находится в состоянии боли, причины и следствия которого внешне проявлены, но он не находится в неврологическом состоянии, связанном с болью. Льюис считает оба эти случая вполне возможными.

БЕЗУМЕЦ И МАРСИАНИН

В целях разъяснения обоих случаев Льюис предлагает нам провести мысленный эксперимент. Вообразим себе человека, чья боль вызывается не нанесенными его телу повреждениями, а физическим упражнением, которое заставляет его не стонать, а щелкать пальцами. Этот человек не терзается своей болью и не предпринимает усилий, чтобы избежать ее. Льюис называет это "безумной болью". И хотя человек в состоянии безумной боли имеет боль не в том же смысле, в каком ее имеем мы с вами, тем не менее, он находится в состоянии боли. Имеется такой смысл "боли", в каком и о нем, и о нас можно сказать, что мы находимся в состоянии боли. Он ощущает свою боль, тогда как мы ощущаем свою.

Затем представим себе марсианина – физическое существо, которое, подобно нам, людям, корчится и стонет от боли. Боль марсианина вызывают вещи такого же рода, что вызывают и нашу боль, например пощипывание. Когда мы щиплем марсианина, он пытается остановить нас. Однако у марсианина нет центральной нервной системы. Вместо этого его состояние боли реализуется с помощью квазиньютоновской гидравлической системы заполненных жидкостью полостей. И хотя марсианин не находится в точно таком же состоянии боли, как мы с вами, тем не менее он находится в состоянии боли. Имеется такой смысл понятия "боли", в каком и о нем, и о нас можно сказать, что мы находимся в состоянии боли. Он ощущает свою боль, тогда как мы ощущаем свою.

Если читателя не выводят из терпения странные мысленные эксперименты в философии, то я бы сказал, что к ним можно относиться просто как к эвристическим приемам. Льюис мог бы сформулировать свои концептуальные положения и без них. В философии одна из целей, которые мы ставим перед собой, – это установить a priori, что такое ментальные состояния, а для этого требуется рассмотреть не только эмпирические факты, но и логические возможности. Можно осмыслить идею боли, отвлекаясь от типичных для боли каузальных отношений или типичной для нее физической реализации, но это не означает признания существования этой логически возможной боли.

Материалистическая и функционалистская теория сознания Льюиса призвана отразить тот факт, что и наша боль, и безумная боль, и марсианская боль – это все разновидности боли. Пример безумной боли позволяет понять, что наличие у боли тех каузальных отношений, которые она действительно имеет, – это лишь случайный факт. Пример марсианской боли позволяет понять, что присущая боли физическая реализация также есть лишь случайный факт. Следовательно, боль необязательно выполняет каузальную роль определенного вида и необязательно имеет физическую реализацию определенного вида. Теория Льюиса и призвана отдать должное обоим этим фактам. Теория тождества сознания и мозга предлагает решение проблемы безумной боли, но ей не удается решить проблему марсианской боли. Функционализм и логический бихевиоризм предлагают решение проблемы марсианской боли, но им не удается решить проблему безумной боли. Согласно теории тождества сознания и мозга можно утверждать, что безумная боль тождественна состоянию центральной нервной системы, так же как тождественна состоянию нервной системы моя или ваша боль. Согласно функционалистской теории можно определить марсианскую боль и нашу боль в терминах выполняемой ими каузальной роли, а согласно логическому бихевиоризму можно определить марсианскую боль и нашу боль в терминах соответствующего, связанного с болью поведения. Однако с точки зрения теории тождества сознания и мозга нельзя отождествлять марсианскую боль с состоянием нервной системы марсианина таким же образом, каким мы можем отождествлять нашу боль с состоянием нашей нервной системы, ибо у марсианина нет нервной системы. С точки зрения функционалистской теории нельзя определить безумную боль в терминах типичных для нее причин и следствий таким же образом, каким мы можем это сделать в отношении нашей боли, поскольку в обоих случаях причины и следствия значительно отличаются друг от друга. Сходным образом, с точки зрения теории логического бихевиоризма, нельзя отождествить безумную боль с соответствующим поведением таким образом, каким мы можем это сделать в нашем случае, поскольку в этих случаях наблюдаются значительные различия в поведении, связанном с болью. Как представляется, и безумец, и марсианин демонстрируют некоторые проявления боли, но в этих проявлениях нет ничего общего. Боль безумца характеризуется правильной физической реализацией, но неправильными каузальными отношениями; боль же марсианина характеризуется правильными каузальными отношениями, но неправильной физической реализацией.