Русская военно-промышленная политика. 1914-1917. Государственные задачи и частные интересы - Владимир Поликарпов

С конца марта 1916 г. на Фарфоровом заводе действовали нефтяные «печи проф. Грума»; в конечном счете именно в этих печах, а не в английских газовых, главным образом производились плавки, даже по технологии фирмы «Чане». (Тем временем в Артиллерийском комитете заканчивалось составление проекта собственного завода ГАУ.),[120] Кабинет рассчитывал, что в апреле — июне выплавка годного стекла постепенно дойдет до 50–60 пудов в месяц, а «с пуском мастерских, сооружаемых по плану фирмы «Чане», достигнет, начиная с октября с. г., 130–160 пудов» (около 1800 пудов в год) — если «в течение постройки печей не будет задержек в материалах и в железных частях конструкции в смысле их приобретения и доставки».

4 апреля Волков, раздосадованный скептическими оценками перспектив Фарфорового завода, встретился с Маниковским и выразил недовольство, а на следующий день прислал и письмо с указанием на то, что сообщенные Маниковским в докладе Военному совету сведения о неспособности завода выплавлять более 38 пудов годного стекла в месяц, а также о недостатке свободного места для дальнейшего развития производства «противоречат действительному положению дела». «Выплавка годного оптического стекла в апреле, мае и июне с. г. будет постепенно возрастать, — писал Волков. — …В июле, августе и сентябре будет получаться около 50–60 пудов в месяц, а начиная с октября и далее — около 130–160 пудов в месяц». Ничто не помешает и дополнительному расширению, тем более что прилегающие земли также принадлежат Кабинету.[121]

Маниковский ответил Волкову 14 апреля примирительным письмом, призывая к сотрудничеству ведомств. Работы по артиллерийским заказам много, заверял он, ее «как для Фарфорового, так и для Изюмских заводов будет более чем достаточно, не говоря уже о применении оптического стекла в частной промышленности, а также и о необходимости изготовления зеркал для прожекторов». Но возможность расширения Фарфорового завода Маниковский вновь оспорил, имея в виду «необеспеченность Петрограда в стратегическом отношении» и сославшись на общий запрет на учреждение новых производств в столице, объявленный 26 февраля 1916 г. (постановления в этом смысле Николай II утвердил еще 8 декабря 1915 г.).

В мае 1916 г. на Фарфоровом заводе состоялся «первый выпуск русского оптического стекла». «Чуда» не произошло. Вопреки ожиданиям, вместо ежемесячных 50 пудов завод дал 25 фунтов, стекла («то есть почти в 100 раз меньше предположенной выше подачи до 2400 фунтов в 1 месяц»), и ГАУ жаловалось, что «из-за недостатка оптического стекла начинает уже задерживаться выход биноклей и стереотруб с нашего завода» (бывш. Цейса и Герца). В июне выпуск достиг 14,4 пуда (в начале 1917 г. 30 пудов), но Рождественский называл и другой показатель — 8,8 пуда за восемь плавок в июне 1916 г. Он и такой результат расценивал как «фантастический» и пояснял, что еще «вопрос в том, какое стекло считать годным». Отмечались «большие колебания оптических данных каждого сорта стекла»[122].

В этом вопросе отчетные сведения Фарфорового завода основывались на «принципиальной неправильности в постановке отбора годного стекла». При строгой оценке «вряд ли из 8,8 пуда “годного” стекла оказался бы 1 фунт действительно годного». Но по сравнению с тем, что поступало в Россию из США (в биноклях), оно все же было «несравненно лучше» (заказываемое в США стекло поступало «неудовлетворительного качества и по тройной цене»). Оптико-механические мастерские Обуховского завода и завода ГАУ (бывш. Цейса — Герца) не браковали лишь четверть «годного» стекла, но, по мнению Рождественского, мера их придирчивости зависела от того, сколько они сами успевали приготовить металлических частей для сборки инструмента. Обращает на себя внимание и тот факт, что, как выяснилось в мае 1917 г., Фарфоровый завод не только делал попытки изготовлять собственное оптическое стекло, но и давал «прямые заказы» фирме «Чане» — негласно, минуя Русский правительственный комитет в Лондоне, централизовавший заказы за границей, оплачиваемые на английские кредиты. Одновременно правительственная печать распространяла сообщения о том, что «оптические стекла, впервые приготовленные в России» по своему совершенству «почти вне всякой конкуренции со стороны соответственных отраслей иностранного производства». Упоминание о помощи английских специалистов сопровождалось оценкой «затрат по организации всего данного дела» в 2,5 млн. руб.

В ГАУ о действительном положении дел в кабинетском заводе хорошо знали благодаря тому, что там сотрудничал проф. Жуковский. Как свидетельствовал А.Г. Гагарин, он «держит артиллерийское ведомство в курсе хода работ на Императорском фарфоровом заводе». Но эта его роль не могла оставаться тайной, и еще 3 декабря 1915 г. Волков сообщил Маниковскому, что полагает возможным обойтись без дальнейшего участия Жуковского в изготовлении оптического стекла. А когда Гагарин, чтобы спасти положение, предложил Маниковскому «ходатайствовать о назначении теперь же проф. Жуковского на должность приемщика на этом заводе», то Волков поспешил до решения этого вопроса в ГАУ передать через Гагарина, что «не соглашается на назначение приемщика». Запрошенный по этому делу Лойко посоветовал не настаивать, потому что «в случае назначения приемщика от артиллерийского ведомства опасаюсь, чтобы секвестрованные оптические заводы (Цейса — Герца, управляемые Лойко. — В. П.) не были бы поставлены в худшие условия по снабжению стеклом, чем оптический завод морского ведомства», который своего приемщика не назначает. «Ввиду недостатка в стекле придется часто довольствоваться» стеклом Фарфорового завода, «хотя бы и не вполне удовлетворительного качества», и, введя приемку, не будет возможности выдерживать определенные, бесспорные требования к качеству.

Видя затруднения кабинетского завода, ГАУ 15 апреля 1916 г. внесло в Военный совет доклад об устройстве собственного завода производительностью до 1000 пудов стекла в год. При годовой потребности военного ведомства в 1300 пудов предполагалось, что 420 пудов даст Фарфоровый завод. Военный совет 21 апреля дал согласие и обязал ГАУ немедленно по образовании строительной комиссии приступить к сооружению; постановление получило санкцию царя 8 мая 1916 г.