Полет сокола - Дафна дю Морье

Из уст всех гостей вырвался вздох ужаса. Профессор Риццио с еще более напряженным выражением лица дернул Альдо за рукав. Он явно просил разрешения поехать вместе с ним. Альдо кивнул, уже быстро идя через переполненный холл.

Профессор Риццио последовал за ним. Другие тоже оторвались от своих жен и направились к выходу. Карла Распа схватила меня за руку и потянула за ними.

– Идем, – сказала она. – Это либо очень серьезно, либо вообще ничего. Но что бы то ни было, пропускать этого нельзя.

Следом за ней я вышел через вращающиеся двери отеля, и до меня сразу донесся рев "альфа-ромео" моего брата, который развернулся и помчался вверх по холму по направлению к пьяцца дель Дука Карло.

Наша позаимствованная машина почти не отставала от "альфа-ромео", но другим пришла в голову та же идея. Те гости, чьи машины, как моего брата и наша, стояли в парковочной зоне отеля, отъехали раньше других. Толпа глазеющих студентов и горожан по всеобщему смятению догадалась, что происходит что-то неладное, и тоже бросилась бежать вверх по холму. Воздух наполнился ревом гудков, визгом и скрежетом моторов, взволнованными голосами.

– Вон дом Элиа, там, на углу, – Карла Распа указала рукой через ветровое стекло. – Свет горит.

"Альфа-ромео" уже подъехала к дому, который стоял в собственном саду на правой стороне пьяцца дель Дука Карло. Я видел, как Альдо выскочил из машины и бросился внутрь; профессор Риццио, правда не столь проворно, последовал за ним. Я сбавил скорость, не совсем зная, что делать дальше. Не могли же мы остановиться сразу за машиной Альдо. Машины у нас на хвосте дружно гудели.

– Объеду площадь и вернусь снова, – сказал я.

Я рванул вперед, но Карла Распа, высунув голову в окно, сказала:

– Они выходят. Наверное, его там нет.

Позади нашей машины, рядом с домом, начинало твориться что-то невообразимое. В зеркало светили огни фар. Люди истошно кричали.

– Донати снова садится в машину, – сказала Карла Распа. – Нет, это не он. Подождите, Армино, подождите. Остановитесь вон там слева, рядом с общественным садом.

Пьяцца дель Дука Карло заканчивается муниципальным садом с гравиевыми дорожками, деревьями, кустами и возвышающейся над ними статуей герцога Карло. Я припарковал машину ближе к деревьям, и мы вышли.

– Почему включены прожектора? – спросил я.

– Их всегда включают на фестивальную неделю, – сказала моя спутница.

– Разве вы не заметили вчера вечером? О Господи…

Она крепко сжала мою руку и показала на статую герцога Карло: спокойный и величественный, он милостиво смотрел на гравиевую тропинку внизу.

Освещенный лучами прожекторов, он представлял собой внушительную фигуру, но далеко не столь внушительно выглядел человек, который сидел прямо под ним на ступенях, ведущих к цоколю статуи. Сидел или, скорее, раскорячился, поскольку его руки и широко разведенные ноги были привязаны к тяжелым гирям, отчего он не мог пошевелиться. Он был совершенно голый. Даже на расстоянии примерно двадцати пяти ярдов, которые меня от него отделяли, я без труда узнал мощное сложение и копну черных волос профессора Элиа.

Моя спутница с трудом сдержала истерическое рыдание. Но вот мы увидели Альдо, в сопровождении человек двенадцати или пятнадцати он бежал через площадь по направлению к статуе. Почти мгновенно злосчастная жертва была скрыта от наших глаз теми, кто пришел ей на выручку. Тем временем подъезжали и останавливались все новые и новые машины. На площадь хлынули первые толпы прибежавших студентов. Со всех сторон раздавались крики: "Что это?", "Кто это?", "Что случилось?"

Влекомые ужасным инстинктом, с которым не в состоянии совладать ни один смертный, мы подошли ближе. Инстинктивное стремление быть там, где произошло несчастье. Страстное желание знать. Хотя Альдо и подоспевшие вместе с ним гости из отеля частично заслоняли от нас несчастного профессора, мы имели определенное преимущество перед нашими не менее любопытными соседями, так как первыми оказались на месте происшествия.

Кто-то перерезал ремни, руки и ноги согнулись. Все тело поникло, словно готовое упасть. Жертва подняла голову. Кляпа во рту у него не было. Если бы он захотел, то мог бы закричать, мог бы позвать на помощь и гораздо раньше получить свободу. Почему он этого не сделал? Глаза без очков, всматривавшиеся в лица тех, кто из сочувствия и страха пытались заслонить его от любопытных зевак, ответили на мой вопрос. Профессор Элиа не позвал на помощь потому, что ему было стыдно. Стыдно за тот жалкий, шокирующий, нелепый вид, в котором он предстал бы пред взорами совершенно посторонних людей. Теперь же человеком, который стоял перед ним, который смотрел на него с жалостью, почти с болью и который первым протянул коврик, принесенный из машины услужливым доброхотом, чтобы прикрыть обнаженное тело, был его соперник, заместитель ректора университета профессор Риццио, чья сестра подверглась не менее жестокому обращению каких-то сорок восемь часов назад.

– Помогите ему сесть в машину, – сказал Альдо. – Заслоните его.

Он и профессор Риццио помогли жертве подняться. На миг мы увидели его во всей неприглядности, уродливые белые члены являли резкий контраст с жесткими волосами. Затем спасительный коврик, наброшенный заботливыми руками, скрыл наготу профессора. Друзья повели его в машину, и смущенные зрители расступились, давая дорогу. Я оставил Карлу Распа смотреть вслед команде спасателей, отошел к купе молодых деревьев, и там меня вырвало.

Когда я вернулся, моя спутница стояла у машины.

– Садитесь, – нетерпеливо сказала она. – Едем за ними.

Я посмотрел в противоположный конец площади. Санитарная машина проехала сквозь толпу и снова остановилась у входа в дом профессора Элиа.

– Мы не можем идти к нему в дом, – сказал я. – Это не наше дело.

– Не за ним, – сказала она, быстро садясь в машину, – за бандой. За головорезами, которые это сделали. Они не могли далеко уйти. Скорей… скорей…

И вновь тех, кто был на машинах, осенила та же мысль, что и ее. Жертву можно было поручить заботам друзей и срочно вызванного врача; теперь началась охота на преступников. От пьяцца дель Дука Карло расходились четыре дороги. Те, что были слева, поворачивали на запад и вели из города. Правая вела к подножию холма, к порта Мальбранче и виа делле Мура. Еще одна, которая шла к югу от ворот, вновь привела бы нас в центр города и на пьяцца делла Вита. Я выбрал дорогу направо и услышал за собой шум еще одной машины.

Мы спустились к воротам у подножия холма, и я пропустил ее вперед. Машина помчалась по виа делле Мура. За ней метнулся мотороллер с двумя студентами.

Я не сомневался, что другие преследователи направились к западу от пьяцца дель Дука Карло и в конце концов встретятся на южном холме возле студенческого общежития.