Полукровка - Дженнифер Арментроут

– Да. В ту ночь, когда я увидел тебя в Джорджии, ты осталась в моей памяти. Ты проникла внутрь меня, стала частью меня. Это неправильно. – Он склонился надо мной.

– Я не могу… – Он еще раз дотронулся до меня губами.

Но слов больше не было. Наши поцелуи ожесточались, его губы и руки шли к цели. Я никогда не заходила так далеко, но точно знала, что хочу быть с Эйденом. Не осталось никаких сомнений, только уверенность. Все в моем мире зависело от этого.

Эйден поднял голову.

– Ты мне доверяешь?

Я провела пальцами по его щеке.

– Да.

Он глубоко вздохнул и, поднеся мою руку к губам, стал целовать каждый мой палец…

В дверь кто-то постучал.

Мы оба замерли. Прошла секунда, затем еще одна. Я думала, что Эйден не станет открывать. Боги, пожалуйста. Но стук снова раздался, и на этот раз его сопровождал голос:

– Эйден, открой дверь. Сейчас же.

Леон.

Дерьмо. Это все, что я могла подумать.

Я не знала, что делать. Я просто лежала там абсолютно голая.

Не отрывая от меня взгляда, Эйден медленно поднялся. Он надел рубашку, беззвучно вышел из спальни и закрыл за собой дверь.

Настроение было полностью испорчено. Я судорожно натянула платье.

– Я не хотел тебя будить, но решил, что ты захочешь узнать это первым, – проговорил Леон. – Они нашли Каина. Он жив.

Эйден договорился с Леоном о встрече в лазарете.

– Я все слышала, – оповестила я, когда он вернулся в комнату.

– Я расскажу все, что узнаю.

Я подалась вперед.

– Я хочу прийти сама. Я должна сама это услышать.

– Алекс, уже наступил комендантский час. Как ты объяснишь свое появление в лазарете?

Проклятье. Ненавижу, когда он прав.

– Но я могу проникнуть туда. Комнаты отделены простыми перегородками. Я могла бы…

– Алекс. Тебе нужно вернуться в общежитие. Сейчас же. Обещаю, что все расскажу, хорошо?

Я нехотя кивнула. Через пару минут Эйден остановился у двери.

Я нахмурилась.

– Что?

Выражение его лица заставило вздрогнуть. Не говоря ни слова, он поцеловал меня. Я хотела, чтобы это продолжалось бесконечно, но он отступил назад, его пальцы медленно соскользнули с моих щек.

– Не делай глупостей, – хрипло проговорил он и ушел.

Я побрела в общежитие, прокручивая в голове произошедшее. Его поцелуи и прикосновения навсегда запечатлелись в памяти. Две секунды до потери девственности.

Две долбанные секунды.

Но этот последний поцелуй – в нем было что-то, что вызывало нервозность и душевную боль. Оказавшись в комнате, я еще раз все обдумала. Я стану вторым Аполлионом в свой день рождения.

Приняла душ. Сделала небольшую уборку, но ничто не могло утомить меня. Прямо сейчас Эйден и другие Стражи расспрашивали Каина, получали ответы, которые были нужны мне. Была ли моя мама убийцей?

Прошли часы в ожидании Эйдена. Я впала в беспокойный сон и проснулась слишком рано. У меня было около часа до начала тренировки, и я не могла больше ждать. В голове созрел план. Я надела спортивную форму и поспешила на улицу.

Солнце только что поднялось над горизонтом. Я избегала гвардейских патрулей, обходя здания и направляясь в лазарет. Внутри было холодно. Я двигалась по коридорам, усеянным небольшими офисами для оказания неотложной медицинской помощи. Врачи-чистокровки жили на главном острове и обслуживали лазарет только в течение учебного года. Ранним летним утром в здании оставалось всего несколько медсестер.

Я придумала оправдание на случай, если столкнусь с одной из них. Ужасные судороги. Я сломала палец на ноге. Я бы даже сказала, что мне нужно пройти тест на беременность, если бы это дало возможность добраться до того места, где был Каин. Но оправдания не потребовались. Осмотрев комнаты, я наткнулась на палату, в которой было несколько пациентов. Инстинкт провел меня мимо пустых каталок за зеленую завесу.

Я застыла.

Каин сидел посреди кровати, одетый только в свободные спортивные штаны. Пряди волос скрывали большую часть его лица… Его невероятно бледная грудь была покрыта серповидными отметками и тонкими срезами, которые выглядели так, будто их нанес один из кинжалов Ковенанта. Он поднял голову. Его голубые глаза выделялись на фоне трупной бледности. Я наклонилась ближе, чувствуя, как что-то сжимается в груди. Он выглядел плохо, и когда улыбнулся, стал выглядеть еще хуже. Что-то в нем было зловещее. Возможно, я могла бы подождать, прежде чем расспросить его, но в типичной для себя манере выпалила:

– Каин? Ты в порядке?

– Думаю, да.

– Я хотела… задать тебе несколько вопросов, если… можно?

– Хочешь спросить о матери? – Он опустил взгляд на руки.

На меня обрушилось облегчение – не придется объяснять. Я подошла ближе.

– Да.

Он был спокоен и продолжал смотреть на руки. Он что-то держал, но я не могла понять, что.

– Я сказал остальным, что ничего не помню.

Захотелось плакать. Каин был моей единственной надеждой.

– Ничего?

– Вот что я им сказал.

Странный звук раздался из-за зеленой занавески, будто по полу что-то тащили. – Там… кто-то есть? – спросила я.

Единственным ответом стало бульканье. Я откинула занавеску и чуть было не закричала. Три чистокровных медсестры лежали на полу в крови. Одна все еще цеплялась за жизнь. Я потянулась к ней, но она закашлялась и обмякла. Я не могла ни думать, ни дышать.

Все мертвы.

– Лекси.

Никто, кроме мамы, так меня не называл – никто. Я обернулась. Каин оставался на кровати.

– Думаю, Лекси звучит лучше, чем Алекс. – Он холодно рассмеялся. – Я ничего не знал до сих пор.

Я побежала.

Для человека, которого пытали, Каин двигался на удивление быстро. Он оказался передо мной, прежде чем я успела добраться до двери и достать кинжал.

– Почему?

– Почему? – Его голос имитировал мой. – Разве ты не понимаешь? Нет. Конечно, нет. Я тоже не понимал. Сначала они пытались сделать это на охранниках, но слишком быстро их истощили. Они умерли.

С ним произошло что-то очень плохое. Возможно, пытки свели его с ума. – Когда они приступили ко мне, они уже знали, что нужно делать. Истощать наш вид надо медленно. – Он посмотрел на кинжал в моих руках. – Но мы не такие. Мы не меняемся как они.

Я отступала, борясь со страхом. Все, чему меня научили на тренировках, исчезло из головы. Я знала, как бороться с даймоном, но сумасшедший друг – определенно другая история.