Королев. Главный конструктор глазами космических академиков - Владимир Степанович Губарев

старше. И в день, когда в деревне Клушине Смоленской области родился Юрий Гагарин, Королёв писал доклад, посвященный ракетному полёту человека в стратосферу, ставший основой его первой печатной работы. Вот такое совпадение!

Врачебная ошибка

А сам Королёв и на шестом десятке лет верил, что через пять – десять лет наступят времена, когда медицинские требования к космонавтам не будут такими жёсткими и он сможет полететь к своей мечте. Стариком он себя не считал, всерьез думать о здоровье просто не успевал.

Казалось, для него нет ничего невозможного. Первый космический экипаж из троих человек, первый выход человека в открытый космос, первая фотография обратной стороны Луны, первый женский полёт на орбиту… Длинная череда побед, повторить которые невозможно. Ему не удалось только самому стать космонавтом и научиться отдыхать. Как минимум, двадцать лет он жил в режиме перенапряжения сил, с краткими перерывами на сон. А сердце работало с перебоями.

И все это – к 59 годам. В начале января 1966 года ему предстояла, как говорил Сергей Павлович, «пустячная операция» – удаление полипа из прямой кишки. Причем, оперировал его лично министр здравоохранения СССР Борис Петровский. На операционном столе выяснилось: диагноз неверный, это не полип, а смертельно опасная саркома. Опухоль удалили, но выйти из наркоза Сергей Павлович не сумел. Нередко пишут, что трагическую роль в той операции сыграла травма челюсти, которую Королёв получил во время давнего допроса, в тридцатые годы. Но главная причина – невнимательность врачей, не сумевших всё учесть и подстраховаться. Если бы они умели просчитывать варианты так же добросовестно, как Сергей Павлович…

Хоронила его – без преувеличений – вся страна. Длинные пояснения не требовались, после скупых официальных объявлений все сразу поняли: вот он, тот самый Главный Конструктор, которому мы обязаны и Спутником, и полётом Гагарина… На бархатных подушечках несли награды академика – в том числе две звезды Героя Соцтруда. В кремлевской стене появилась новая могила. После смерти Королёва на несколько лет советская космонавтика вошла в полосу кризиса, из которого вышла только в 1970-е годы. Его имя – еще недавно неизвестное – звучало в песнях, его портреты можно было увидеть в школьных учебниках и на почтовых марках. Он стал символом всего лучшего, что было в XX веке – веры в науку, в человека, который способен «преодолеть пространство и простор», в то, что прогресс не остановить. И скепсис перед такой судьбой бессилен.

Писатель, журналист, историк науки Владимир Губарев входил в узкий круг корреспондентов, лично знавших всех великих основоположников космонавтики, начиная с Сергея Королёва и Юрия Гагарина. В интервью «Историку» он рассуждает о победах и проблемах космической отрасли.

Часто бывает, что по прошествии времени мы меняем восторженную оценку того или иного события или человека. Но законы инфляции не распространяются на первооткрывателей галактики, многие из которых были нашими соотечественниками. На их счету – череда открытий, которая продолжается и в наше время.

Монологи Владимира Губарева

Всё началось на полигоне Капустин Яр, с удачного запуска первой нашей баллистической ракеты Р-1, которая была создана на основе немецкой Фау-2, но с заметными конструктивными отличиями. Это случилось 10 октября 1948 года. Нам в конце войны удалось вывезти из Германии несколько Фау. Американцы вывезли гораздо больше – и ракет, и специалистов. И на первых порах богатство выбора принесло им некоторый вред: наши ракетчики действовали более целеустремлённо, решая и оборонные задачи и задачи исследования космоса. Ракеты совершенствовались – и уже в начале 1950-х начались «прыжки в космос» – суборбитальные полеты. Конечно, не пилотируемые. Руководил этими запусками Сергей Королёв, которого, кстати, за несколько лет до этого спас из лагерей другой основоположник нашей космонавтики и в будущем академик – Валентин Глушко.

Перенесемся в 1943 году. Тогда в шарашке, которой руководил Глушко, удалось создать ракетный ускоритель – двигатель РУ-1. Его установили на борту самолета «Пе-2». Испытания прошли на редкость успешно, с колоссальным приростом скорости. Кстати, это был первый опыт работы жидкостного двигателя, который поднимет наши ракеты в космос. Вскоре после этих испытаний Глушко неожиданно вызвал к себе Сталин – в Кремль. Сопровождали его два конвоира – женщины. Мужчин-конвоиров в военное время не хватало. От Казанского вокзала до Кремля они шли пешком: видимо, не нашлось ни автомобиля, ни денег на транспорт… У ворот Кремля Глушко пропустили, а конвоиров оставили ждать. Глушко долго и, по-видимому, убедительно рассказывал о своих двигателях. И повернул разговор в такую сторону, что Сталин попросил его написать фамилии тех ученых, которые заслуживают досрочного освобождения и могут быть полезны для дела. Валентин Петрович там же составил список из 35 человек, одним из первых в котором шёл Королёв. Освободили почти всех.

Кульминация космической гонки – это событие, которое произошло ровно 60 лет назад. Поступала информация, что американцы готовятся отправить в космос человека – ещё в 1960 году. Мы к тому времени научились запускать спутники – но как превратить их в пилотируемые корабли? Все сходились на том, что условия в этом шарике-корабле в условиях невесомости будут такие, что никто их выдержать не сможет. «Найдем таких, кто сможет», – сказал Королёв. И пошла работа по подготовке первого отряда. Потом стала более-менее точно (как казалось) известна дата американского запуска – 20 апреля. Наш запуск был назначен на более раннее время, постепенно определился «день Х», который держали в строгом секрете – 12 апреля. Риск был большой. Далеко не все предыдущие пуски с собаками и манекенами были успешными. Но результат всем известен. Космонавтом номер два я считаю американца Алана Шепарда, который стартовал 5 мая. Хотя на орбиту он не вышел, это был суборбитальный полет, по существу – прыжок, и продолжался он всего лишь 15 с половиной минут. А первый орбитальный полет американцы совершили в феврале 1962 года – не только после гагаринского полета, но и после суточного полета Германа Титова. Тогда Джон Гленн провел в космосе около пяти часов, что сильно уступало рекорду Титова. Таковы были первые главы истории пилотируемой космонавтики. Оказалось, что космос не закрыт для людей.

Полет Германа Титова выдался чрезвычайно сложным. Первый в истории длительный полет – более суток, он 17 раз облетел Землю, провел первые серьезные эксперименты на орбите. Никто не знал, как он воспримет длительную невесомость, такого опыта не было и не могло быть. И Герман, выполнив программу полета, перенес все трудности, связанные с этим испытанием. Но в какой-то момент на орбите ему стало дурно. Невесомость