Снова почувствуй - Мона Кастен

Исаак, который показывал своим брату и сестрам, что такое нежность и что означает семья. Который, невзирая на то, что родители обходились с ним так несправедливо, не оставил навсегда эту ферму, а отодвинул на задний план свою гордость и продолжал помогать там, где в нем нуждались. Исаак, который… который пробудил во мне желание измениться. Я больше не желала цепляться за прошлое, застряв на смерти родителей и грязных ругательствах Мелиссы, не желала больше думать, что совершенно нормально быть совсем одной и ни к кому не привязываться.

Как же я была слепа. Не Исааку нужно измениться. Он хорош таким, какой есть. Это я нуждалась в переменах.

Не прошло и пяти минут, как Исаак толкнул дверь гостевой спальни. Даже не оборачиваясь, я знала, что это он. Тем не менее, или, наоборот, именно поэтому, не убрала руки. Не хотела, чтобы он видел меня такой. Я сама-то себя не хотела видеть.

– Сойер, – прошептал он. И больше ничего. Лишь мое имя, и это заставило меня разрыдаться еще сильнее, потому что никто никогда так не произносил мое имя, как Исаак.

Я слышала, как он тихо прикрыл дверь и за несколько шагов пересек комнату. Потом оказался рядом и обвил меня руками. Эти объятия казались теплыми, крепкими и такими, будто он мог собрать воедино все, что разлетелось внутри меня. Я вцепилась в него и спрятала лицо на его груди, и пускай мне хотелось, чтобы он не видел меня такой ранимой, желание никогда больше его не отпускать было сильнее.

В какой-то момент, продолжая сжимать меня в руках, Исаак откинулся назад и облокотился на изголовье кровати. Он по-прежнему обнимал меня, положил руку мне на затылок, прикасался ко мне мягко и осторожно, кругами гладил по спине. Издавал тихие гудящие звуки, будто пытался утешить ребенка, который разбил коленку. И это помогало.

Я утратила чувство времени. Понятия не имела, сколько мы так просидели. Исаак не отпускал меня ни на секунду. Даже когда мое тело больше не сотрясалось от беззвучных рыданий.

В какой-то момент я разжала пальцы, стискивающие его футболку. Никогда еще не вцеплялась в ткань до боли в суставах. Я несколько раз раскрыла и опять сжала ладонь, потом положила ее ему на грудь. Она равномерно поднималась и опускалась под моими пальцами. Это успокаивало и почти гипнотизировало.

Чуть позже Исаак положил одну руку мне на голову и мягко подергал за прядь волос. Я исполнила его немую просьбу и взглянула на него. Луч света падал на кровать и погружал часть его лица в теплое сияние. Его глаза казались больше зелеными, чем карими.

– Я бы спросил тебя, все ли нормально, – негромко начал он. – Но у меня такое чувство, что это довольно дурацкий вопрос. – Исаак настойчиво смотрел на меня. – Что случилось, Сойер?

Мой взгляд медленно бродил по его лицу. Оно стало для меня таким знакомым. Кроме Райли, я еще никогда в жизни никого не знала так хорошо.

– Не могу вспомнить, когда я в последний раз плакала, – наконец сказала я осипшим голосом.

– Ну, значит, пора было, – прозвучал неожиданный ответ.

– Когда ты в последний раз плакал? – спросила я.

Он долго не задумывался:

– Когда уехала Элиза.

Я погладила его по груди.

– Кстати, она уже тут?

Он качнул головой:

– Ее самолет отменили. Она не прилетит.

Я выругалась.

Исаак улыбнулся.

– Да, я тоже так думаю. Но речь сейчас не об этом. У тебя настоящий талант по части смены темы.

А я ведь даже непреднамеренно это сделала. Это происходило автоматически: как только разговор заходил обо мне, я меняла тему. Никто раньше не обращал на это внимания – за исключением Исаака.

– Ты не обязана мне ничего рассказывать, если не хочешь. Но… у меня возникло ощущение, что ты вообще обычно ни с кем не разговариваешь. Это плохо, – продолжил он через пару секунд.

– Знаю, – прошептала я.

Я сжала в руке мамин медальон, не сводя глаз с Исаака.

Возможно, настало время кому-то довериться. А если не Исааку, то кому еще?

Он первый, кто попытался заглянуть за мои тщательно укрепленные стены, первый, кого интересовал человек, которого я за ними скрывала. Он по глазам угадывал, когда мне плохо и нужно меня обнять. Он пошел за мной в эту комнату и заставил меня почувствовать, что никогда не бросит в беде, если до этого дойдет. Кому, если не Исааку?

Я сделала глубокий вдох. Тяжело подобрать правильные слова.

– Твоя семья… такая хорошая.

– Опять пытаешься меня отвлечь? – тихо спросил Исаак.

Я тут же покачала головой:

– Нет. Просто… Мне это незнакомо. Все люди, которых я сегодня встретила, были так добры ко мне. Словно я здесь не в первый раз, а уже давно одна из вас. Твои бабушка с дедушкой, брат и сестры, тетя Труди… все. И видно, что все вы держитесь друг за друга. Вы настоящая семья. Даже твои родители… Знаю, что между вами все сложно, но если что-то случится… Не знаю… В какой-то момент я вдруг подумала о своей собственной семье, и тогда… оказалась тут. Вот в таком виде, – объяснила я и указала на свое заплаканное лицо.

Исаак мягкими движениями гладил меня по спине. Его взгляд стал задумчивым и серьезным.

– О своей сестре ты мне уже рассказывала. А что с остальной твоей семьей?

– Больше никого нет, – прошептала я. Это не ложь. Райли единственный человек в мире, которого я могла назвать семьей. Мелисса давно утратила такую привилегию, а других тетушек или дядюшек у меня нет. Даже бабушки и дедушки уже умерли. Мы с Райли – пережитки трагедии.

Снова и снова Исаак водил теплой рукой по моей спине. Очень медленно, вверх и вниз.

– А что насчет твоих родителей? – осторожно спросил он.

Я тяжело сглотнула. Этой частью истории я никогда ни с кем не делилась. Ни разу в жизни не произносила вслух, что тогда произошло. От одной мысли о том, чтобы все-таки сделать это, у меня начала слегка кружиться голова.

– Когда мне было девять, папа умер от рака, – прошептала я.

– Мне очень жаль, Сойер, – пробормотал Исаак. – Рак – это ужасно.

– Да, – хрипло согласилась я и опустила взгляд, потому что на следующих словах ни в коем случае не хотела смотреть ему в глаза. – А потом… вскоре после этого мама покончила с собой. Это тоже было… просто ужасно.

Исаак оцепенел.

– Что? – Его голос звучал так тихо, что я его практически не слышала, и все же он был единственным, что удерживало меня в действительности, когда воспоминания – те страшные, жуткие образы, которые мне никогда не забыть, – грозили обрушиться на меня.

– Она вскрыла вены, – выдавила из себя я.

Исаак полностью затих рядом со мной. Я почти не сомневалась, что он даже дышать перестал.