Рогатый папа - Екатерина Лира

Это все было очень похоже на правду и отражало все мои страхи.

– …Помнишь, когда я пришел первый раз? Прости, что напугал тебя тогда. Но в тот день, подходя к дому Германа, я видел эту девушку. Светлану.

Все становилось на свои места. Герман действительно спал со Светланой все это время. Я ведь слышала женский голос у него в кабинете, когда оказалась у Нагицкого впервые. Видела силуэт девушки на коленях. Значит, это была Света…

Я ущипнула себя, только чтобы вернуть ощущение реальности. Как же больно, как страшно! И неожиданно нащупала нечто шершавое, прилипшее к купальнику.

Наклонила голову. В руках был небольшой листок овальной формы. Узнала его моментально – лист дерева из подвала театра.

«Смерть наступила не в результате аварии, это еще одно истощение…»

– Света погибла не из-за аварии, у нее было… истощение, – вспомнила я слова, которые услышала в видении.

– Да! – с жаром подтвердил мужчина. – Это из-за Германа, он слишком много взял от нее разом. Бедная девочка…

Мы уже успели выехать за город, Нагицкий-старший свернул с главной дороги на гравийку в лес. Эту часть города я знала очень плохо, а потому даже не могла понять, куда он меня везет и что должно быть дальше по курсу.

Машина пронеслась мимо дорожного указателя. Я обернулась, чтобы прочитать надпись с его противоположной стороны, вот только сразу же забыла о знаке, потому что позади меня лежал до дрожи знакомый предмет.

«Я вроде забыла палантин в шкафчике…» – как наяву услышала Светкин голос. Вытащила большой цветастый платок. Понимание настигло внезапно. Это было как удар молнии, когда в один момент черноту пронзает огромный разряд и становится ясно, как днем.

Светка же твердила о новом любовнике. И она не врала, что это был не Герман. Это был… его отец!

Это не Герман мечтает запереть меня и детей, это мужчина за рулем хочет это сделать, как уже сделал много лет назад со своей женой и сыном. А сам Герман не сможет ему теперь помешать, потому что будет обвинен в убийстве Светланы!

И кто, как не человек, который умеет видеть будущее, мог бы подстроить все эти несчастные случаи? А потом просто обвинить в этом другого.

Я полезла в сумку, стараясь нащупать свой телефон. Даже если сейчас Нагицкий вне зоны доступа, можно попытаться отправить ему сообщение.

– Эй, ты что там делаешь? – его отец подозрительно посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Меня, кажется, укачало… – соврала я, хотя вид у меня, должно быть, действительно был не лучшим. – Можно я пересяду вперед?

– Если будет рвать, у меня тут где-то были пакеты, – фыркнул Нагицкий-старший. – Но вперед садиться не надо – задние стекла затонированы, будет лучше, если тебя не увидят.

Я сглотнула, пытаясь выровнять дыхание. Еще чуть-чуть – и я смогу отравить СМС.

– Да, пожалуйста, дайте пакет… – и я прижала левую руку ко рту, изображая рвотный спазм.

Мужчина потянулся к бардачку, и в этот самый момент я отправила СМС-ку. Есть! В груди вспыхнуло ликование. Я закусила губу, чтобы сдержать улыбку.

– Не переживай так, – он расценил мое волнение по-своему. – Уже минут через пять-десять доберемся до моего убежища, войдем в портал – и мой сын ни за что в жизни нас не найдет.

Нет…

– Мне правда очень плохо… Можно хотя бы окно открыть? – с этими словами дернула ручку двери, но она не поддалась.

– Ирина, тебе придется потерпеть. Пять минут. Это важно, это ради детей… – уговаривал он.

А меня с каждой секундой все сильнее и сильнее накрывало паникой. Кто знает, что представляет собой этот портал? Где находится это самое убежище? Если этот человек смог легко открыть заклинившую дверь разбитой машины, он явно гораздо сильнее меня, и мне с ним не справиться. По крайней мере, если я буду действовать на равных.

«Это ради детей…»

В сумке, помимо телефона, оставались еще и пуанты с длинными лентами. Я взяла их в руки.

– Уже скучаешь по балету? – Нагицкий-старший излучал довольство.

– Очень скучаю, – прошептала я и накинула одну из лент ему на шею.

Гладкая лента едва не выскользнула из руки и обожгла ладонь, когда он дёрнулся.

– Ты что де?..

Я натянула изо всех сил, упираясь коленями в водительское сидение.

Передо мной был крепкий мужчина с мускулистой шеей, а я никогда не придавала значения силовым упражнениям... Показалось, ещё секунда – и он вырвется. Ещё секунда – и спасения уже не будет.

По его коже прошла волна, он стал больше, рога на голове уперлись в крышу автомобиля.

Я крутанула запястьями, плотнее натягивая ленту. Сейчас или никогда! Отклонилась назад всем весом.

Нагицкий-старший хрипел и, хватаясь за шею, одновременно локтем пытался удержать руль. Но дороги он уже не видел. Уверена, он вообще не видел ничего, кроме тёмных кругов перед глазами. Щеки,

раскраснелись, ногти скребли по горлу, но никак не могли подцепить гладкую атласную ленту.

Машина начала тормозить. Нас сильно крутануло, но каким-то чудом все-таки не забросило в кювет. Остановились посередине дороги. Со всех сторон лес, другие машины за все время поездки навстречу так и не попались. Если удастся выбраться, придется бежать в глушь. Шанса, что помощь придёт сама в лице случайных прохожих и проезжих, – практически не было.

Со своего места я видела кнопку блокировки дверей. Она была совсем рядом. Водителю – только руку протянуть. Мне же пришлось бы отпустить его и лезть через весь салон...

Облизала пересохшие губы. Нет уж, отступать поздно.

С трудом разогнув правую ногу и изо всех сил упираясь в сиденье левой, я села в подобие шпагата. Владимир Витальевич был бы доволен растяжкой! Не зря он добивался от своих подопечных лучших результатов.

Боже, как же неудобно! Носок балетки почти дотянулся до кнопки, но фавн, сообразив, чего я хочу, ударил меня по голени. Я сцепила зубы, но не дёрнулась.

Напугать балерину болью? Ха! Придумай что-нибудь получше!

«А теперь на выдохе наклон, – слышала я про себя голос Владимира Витальевича. – Эльтова, никакой халтуры!»

– Никакой халтуры, – прошептала я.

Выдохнула. И села на такой немыслимый шпагат, что сама себе удивилась. Носок балетки ткнул в кнопку, замок на двери отщёлкнулся, и почти одновременно с этим звуком я дёрнула ручку. Выскочила на дорогу и кинулась в сторону деревьев. Лента выскользнула из рук. Я бросила мимолетный взгляд назад, на машину.

Нагицкий-старший медленно, чуть шатаясь, выбирался из нее. Огромный рост, мускулы, устрашающие рога – все это было ничем, по сравнению с красным, искаженным яростью лицом, на котором чернели огромные злые глаза. По губам скользнул длиннющий раздвоенный язык: