Супер «горничная» - Надежда Волгина

– Я могу взять такси, если ты не можешь подвезти меня…

– Такси?! – перебил меня Савелий и посмотрел на меня с жалостью.

Да, именно с жалостью – мне это не привиделось. Но за что он меня жалеет? И почему это так обидно?

– Ну да…

– Отвезу я тебя домой, – выпустил мои плечи Савелий и отвернулся. – А дела подождут, – с этими словами направился к лестнице.

Я же поплелась за ним, не зная, что можно ответить и нужно ли это делать.

Мамы дома не было. Не обнаружила я и записки или хоть какого-то намека на то, где она может быть. Бродя по пустой квартире, почувствовала вдруг себя чужой там, где прошла вся моя жизнь, куда мы переехали, когда мне исполнился год.

Повсюду царила чистота, а воздухе едва уловимо витал аромат маминых любимых духов. И в какой-то момент мне даже показалось, что вот сейчас я зайду в гостиную, а там мама с папой куда-то собираются, вместе, как это было раньше. Но я понимала, что такого больше не будет никогда. И это рождало слезы.

Чтобы скоротать время, которого вдруг оказалось слишком много, я засела за учебник. Через два дня у меня экзамен и неплохо подготовиться к нему как следует. Только вот беда – грустные мысли никак не хотели покидать голову, приходилось перечитывать одно и то же по несколько раз. А когда на улице принялись сгущаться сумерки, и дождь забарабанил по водостокам, я решила плюнуть на учебу и заняться ничегонеделаньем. Впрочем, у меня и это не получилось. Помешал приход мамы.

Я слышала, как она вернулась. И не заметить, что я дома, она тоже не могла. Только вот минуты текли, а ко мне в комнату она не заглядывала. В конечном счете, первая не выдержала я.

Маму нашла на кухне перед столом, заваленном ворохом роз, подрезающей стебли и расставляя цветы в вазу. Помнится, эту вазу они с папой привезли из Египта – очень некстати шевельнулись воспоминания.

– Откуда цветы? – поинтересовалась, когда мама соизволила посмотреть на меня с мечтательным выражением лица и улыбкой на губах.

– Красивые, правда? И так много! – любовно погладила она бордовый бутон.

– Красивые, – кивнула я. – Так откуда они?

Ответ на этот вопрос считала важным, хоть и боялась его услышать.

– Подарили. Доча! – еще более счастливо посмотрела на меня мама. – Я встретила такого мужчину!..

Горло сжал спазм, а пальцы сами сложились в кулаки. Неконтролируемая злость вкупе со жгучей обидой вспыхнули в душе.

– Как ты можешь?! – даже не сказала, а процедила сквозь зубы я.

Больше я не заботилась о том, как выгляжу – женщину, что продолжала любовно разглядывать цветы в вазе, я ненавидела всей душой. А где-то там, в больнице, под покровом ночи и в компании посторонней сиделки, совершенно беспомощный лежал ее муж. И мой отец, из-за которого душа моя уже изболелась вся!

Даже не вопрос мой, а тон, каким он был задан, достиг цели и возымел действие – улыбка сошла с материнских губ, а глаза покрылись коркой льда.

– Сядь! – властно велела мама и кивнула на стул.

Невольно подчинилась, как привыкла делать с детства. Именно такого тона я и боялась больше всего. И я ждала ответа.

– Ты думаешь, что вправе судить меня? – презрительно прищурилась мама. – А с чего это вдруг?

– Мам, ты замужем, и твой муж лежит в больнице…

– И что с того?! – повысила мама голос. – Что с того?! – еще громче повторила. Впрочем, сразу же взяла себя в руки и не перешла на крик. Она вообще не любила кричать – брала всегда суровостью. – Алиса, дело не в том, что твой отец заболел, – гораздо тише и спокойнее проговорила мама. И в глазах ее мелькнула тень человечности.

– А в чем же, мам?

– В том, что с ним я никогда не чувствовала себя счастливой.

– А как же долг и сострадание?

Я с трудом подбирала слова – в голове царил хаос и постепенно она болела все сильнее. Все, что говорила мама, плохо усваивалось. Я просто не понимала, что именно она хочет до меня донести.

– Ну какой долг? – раздраженно посмотрела она на меня. – Мне чуть больше сорока, и все последние годы мы с твоим отцом ссорились. А теперь ты хочешь, чтобы я махнула на себя рукой и привязала себя к его кровати? Алиса, поверь мне, что твоего отца я жалею не меньше тебя. Но и себя мне жалко. Я хочу жить дальше и быть счастливой, – снова взглянула она на розы, и взгляд ее заметно потеплел.

– Мам, так рассуждать эгоистично…

– Возможно! – перебила она меня. – Но я никогда и не приписывала себя к героям, как и не соглашалась жертвовать собой во имя кого-то.

– А если бы на папином месте оказалась я, ты бы так же себя повела? – с трудом выговорила я. О таком даже думать не хотелось, но мысли невольно лезли в голову.

– Не говори ерунды! И не сравнивай никого и ничего. Запомни одну вещь – никто не будет нас любить так, как сами мы себя любим. И если человек этого не понимает, то не видать ему счастья в жизни.

Не понимаю и не хочу понимать! Отказываюсь так думать! Кроме того, считаю людей, думающих подобным образом, уродливых душой. И очень не хотелось причислять к ним собственную мать.

– Мам, ну а деньги?.. Ведь их заработал отец, – сделала я последнюю попытку, понимая, что ни в чем убедить ее не смогу.

– Ты так считаешь? – усмехнулась она. – А по-твоему, женщина, которая сидит дома и занимается хозяйством, бездельница? Я обстирывала и обглаживала твоего отца все годы. Растила тебя, пока он до ночи пропадал на работе. Готовила, вычищала углы в квартире, создавала уют… Все это не работа? Неужели ты считаешь, что я ничего не заработала за все эти годы?! Нет уж, дорогая моя. Мое мнение тут отличается от твоего. Твой отец купался как сыр в масле, и заслуга в том моя. Потому я и позволила себе взять за это плату. Пусть это будет моим выходным пособием.

Я встала и молча вышла с кухни. По лицу мамы видела, что она ждет, что я скажу. Но говорить с ней мне больше не хотелось. Никогда я не пойму ее и думать как она тоже не буду. Как я раньше не понимала, насколько у мамы уродливое представление о жизни. И почему я думала, что она любит папу? Не потому ли, что не считала возможной совместную жизнь с мужчиной без любви?

В своей комнате я взяла телефон и набрала номер Кати.

– Привет труженикам полей и огородов! – весело отозвалась подруга. – Куда пропала? Ой, извини, забыла, что у тебя папа в больнице, – тут же сбавила подруга обороты.

– Кать, давай сходим куда-нибудь? – попросила я.

– В смысле, в кабак? – уточнила она.

– Ну да, посидим, выпьем…

– Что-то случилось? Есть необходимость напиться? – в голосе Кати послышалась деловитость.

Невольно улыбнулась, хоть и больше всего хотелось разрыдаться. Даже к такому вопросу, как пьянка, Катя подходила обстоятельно.