Когда-нибудь мы будем улыбаться - Мария Франк

так хочется обнять его. Безумно хочется пожалеть, сказав, что все будет хорошо. Но вместо всего этого, я сижу на месте и смотрю на него.

– Он любит маму. Заботится о ней. Я вижу, как она дорога ему.

– А что насчет тебя? Как он относится к тебе?

Антон делает глубокий вдох.

– Такое чувство, будто он ненавидит меня. Он делает все для того, чтобы я был несчастлив. И самое глупое в этой ситуации то, что я никак не могу повлиять на него. Я не могу ударить его в ответ. Не могу рассказать обо всем маме.

Не сдерживая себя, крепко обнимаю его. Чувствуется, как Тоша расслабляется в моих объятиях. Мы оба молчим. Мы просто сидим в полной тишине, обнимаясь. Я чувствую себя отлично. Черт побери, я чувствую себя отлично.

– Лер…

– Что?

– Что произошло тогда с тобой, в торговом центре?

Нахмурившись, отодвигаюсь от Антона. А он умеет испортить все одним вопросом. Я снова чувствую дикую обиду на душе. Мои мысли возвращаются к ситуации с Юлей.

– Лер, не молчи.

Черт, я действительно молчу. Я пытаюсь что-то сказать, но слова застревают в моем горле.

Черт. Черт. Черт.

По щекам снова льются обжигающие слезы. Антон придвигается ко мне и смело вытирает их, поцеловав меня в макушку.

– Я поссорилась с Юлей. Она просто предала меня. Она выбрала Алену и Магдалину.

– Кто это?

– Это ее новые «подруги», – делаю в воздухе кавычки, при слове «подруги». – Юля очень изменилась, когда стала с ними общаться. Нет, ну Магдалина хорошая, а вот Алена… Она жуткая и циничная стерва. Не считает никого за людей. Она одна…

– Остановись. У меня, сейчас мозг вскипит.

Антон начинает смеяться, и я смеюсь вместе с ним.

– А теперь, пожалуйста, помедленнее.

– Юля стала такой же стервой, как и Алена, – я пытаюсь говорить медленно, хотя у меня это плохо получается. – Я немного поссорилась с этой сукой…

– Сука – это Алена?

Киваю головой, и мы снова начинаем смеяться.

– Вот мы с ней и начали ссориться, а Юля сказала мне, чтобы я извинилась перед Аленой.

Тоша начинает смеяться, и я в недоумении смотрю на него.

– Чего ты смеешься?

– Нет, ничего, – успокоившись, отвечает Антон.

– И вот, когда Юля связалась с ними, она начала курить, хотя всегда была категорически против курения.

Шелыгин пожимает плечами.

– Вы еще помиритесь.

– Надеюсь.

Широкая улыбка, озаряет лицо Антона, демонстрируя ямочки. Мне сложно не улыбнуться ему в ответ. Тишина. Я смотрю ему в глаза, а он смотрит в мои.

Наши «гляделки» прерывает звук входящего звонка на мой телефон. Поднявшись с кровати, подхожу к столу и беру в руки телефон. Непроизвольно улыбаюсь, когда вижу имя брата на экране.

– Да.

– Привет, малая.

– Привет, Паш.

Антон встает с постели и жестом показывает, что ему пора. Я киваю, и он уходит.

– Как ты там?

Закрыв глаза, пытаюсь спокойно говорить. Без эмоций.

– Все хорошо.

– Как родители? Дома уже…

– Эмм… Паш, я сейчас не дома.

Соврать брату, мне бы не удалось.

– И где ты?

Черт. Черт. Черт.

– Ну… Я у Юли, – я прикусываю свою нижнюю губу, надеясь, что Паша мне поверит.

– Ясно. Лер, мне нужно с тобой поговорить, – серьезно заявляет брат. Он такого тона, я вздрагиваю. Не нравится мне все это.

Паша даже не начал об этом говорить, а я уже боюсь.

– Давай.

Брат делает глубокий вдох, и я начинаю трястись от страха. О чем, черт побери, он хочет поговорить? У меня сейчас сердце выпрыгнет, от этого напряжения и молчания.

– Лер, мне нужно будет улететь на определенное время, в другую страну.

– Что-то связанное с работой?

– Да.

– Ну, ладно. И насколько в этот раз?

Паша не один раз улетал в разные страны, в командировки и прочее.

– На полгода.

– Ого!

Шок. У меня просто шок. Такого, я явно не ожидала. Обычно все поездки и перелеты брата, не занимали больше месяца, а тут полгода…

– Лер, я наверное, не полечу.

– Что? Почему? – взволнованно спрашиваю.

– Я не могу, оставить тебя на такое время, без присмотра.

Закатив глаза, я хмурюсь.

– Паш, послушай меня. Ты полетишь, куда там тебе надо. Я ведь знаю, как для тебя это важно. И я не совсем хорошо буду себя чувствовать, если из-за меня ты получишь проблемы…

– Лер…

– Не перебивай меня. Если ты беспокоишься обо мне, то, пожалуйста, успокойся. Я ведь не маленькая, и смогу это пережить.

Я слышу, как он вздыхает, но молчит.

* * *

– Черт возьми, что здесь происходит? – кричу со всей силы, но меня никто не слышит.

Я подхожу к большому скоплению людей, которые одеты исключительно в черную одежду. Нахожу в толпе Пашу и подхожу к нему.

– Паш, что случилось?

В ответ, он молчит и смотрит куда-то сквозь меня. Подойдя ближе, бью ему пощечину, но моя рука проходит сквозь его щеку. Я смотрю на свои руки, но будто не вижу их.

Все люди направляются куда-то, и я бегу за ними.

– Стойте. Остановитесь.

Меня оглушает собственный крик, но всем им, плевать на это. Толпа продолжает идти, не обращая на меня ни капли внимания. Я бегу за ними вслед, не останавливаясь.

У меня перехватывает дыхание и подкашиваются ноги, когда я останавливаюсь перед плитой. Черная гранитная плита, украшена разнообразными узорами. Но меня привлекает, совсем не это. Мой взгляд замирает на надписи, на плите.

«Филатова Валерия Алексеевна»

Я не смотрю дальше, не на дату и прочие слова. Мне достаточно этого. Но неожиданно, мой взгляд падает на одно слово, написанное большими буквами через всю плиту.

«СЛОМАНА»

Черт, я падаю на колени, не в силах больше стоять на ногах. Я чувствую, как кто-то подходит ко мне и садится рядом. Подняв взгляд, встречаюсь с карими глазами.

Ян начинает громко смеяться, отчего я закрываю уши руками, чтобы не слышать этого. Не помогает.

– Я же тебе говорил.

– Что?

На лице у Сотникова, появляется широкая и дьявольская ухмылка.

– Помнишь, я говорил тебе, что сломаю тебя?

Я киваю.

– Ну вот, я и сломал тебя.

Ян снова начинает смеяться, а я кричу.

Меня резко хватают за плечи и начинают трясти. Я продолжаю плакать и кричать.

– Лера… Лер…

Что-то очень холодное, бьет мне прямо в лицо. Сразу же открываю глаза и подрываюсь с кровати. Я начинаю потихоньку понимать, что все это был лишь сон. Пусть и ужасный, но все же сон.

– Лера… Лерочка.

Меня обнимают сильные руки.

– Что… что происходит? – спрашиваю, сквозь всхлипы.

– Ты начала кричать,