Небоскреб - Лина Соле

Я открыла глаза, день был пасмурным и ненастным, облака неслись с чудовищной скоростью. Я почувствовала на коже лица привычный сквозняк, правда, сильнее обычного. «Привет», – высветилось на виртуальном мониторе. Рома пришел. «Привет», – написала я в ответ и закрыла глаза. Его визит был самым обыкновенным, он рассказал, что Стелла угодила в больницу с сильным отравлением. Я сразу подумала о Розе, она тоже была в больнице. Второй раз за месяц. Я очень за нее переживала, но ее муж, Марк, казалось, был спокойным. Да и данные обследований и статус лечения, которые я легко нашла в системе больницы, не вызывали опасений. Жаль, что в палате Розы не было камеры, иначе я могла хотя бы смотреть на нее. Мы не встречались в виртмире целую вечность, особенно с учетом моего восприятия времени.

– Как-то неожиданно резко похолодало, – писал Рома, пока бот отвез меня в ванную.

– Угу, – говорить о погоде было так примитивно, но что нам оставалось? Рома и так тратил на меня слишком много душевных сил, стараясь разговорить меня. Но мне было не интересно все, что здесь происходило. При моих безграничных возможностях в виртуальной реальности. – Осень в самом разгаре, что ты хотел?

– Я уже отвык от таких холодов, да и сегодня только 14 октября, – признал он, я почувствовала в его написанных словах столько сожаления об ушедшем лете. – Слушай, Ли, я кое-что хотел с тобой обсудить.

– Что?

– У меня будет большая премия за выслугу лет. Давай купим тебе тот экзоскелет, помнишь, я показывал.

Я закатила глаза, струи воды приятно ласкали волосы, стекали по ушам на шею, а дальше куда-то в небытие бесчувственного тела.

– Ты же знаешь, что мне это не нужно, – спокойно ответила я. Мы уже не раз ссорились на подобную тему. Началось все с усовершенствованной инвалидной коляски, которую Стелла даже умудрилась купить на мой день рождения, взяв дикий кредит. Роме тогда нелегко пришлось: с одной стороны, безрассудная и неугомонная на выдумки жена, с другой – разозлившаяся сестра, обещающая навсегда закрыть двери дома, если мне подарят «эту чертову коляску».

– Ты могла бы снова ходить, ну… в магазин или на прогулку, – не сдавался он.

Я не стала отвечать. Зачем? В реальном мире мне было нужно только питание и периодические гигиенические процедуры, с которыми легко справлялся бот. Мое место было не здесь. Хотя последний месяц я так отчаянно ждала возвращения Розы в наш маленький виртуальный мирок, что на едва уловимую долю секунды подумала, что экзоскелет довел бы мое немощное тело до палаты дочери. «Нет! Мы скоро увидимся – обе молодые, сильные, жизнерадостные. Незачем ей видеть мое дряхлое больное тело», – я жестко обрубила поток непрошеных мыслей.

– Ну, что, я тогда пошел? – написал Рома, когда уложил меня на кровать.

– Конечно, ступай. Передавай Стелле привет и пожелай ей скорейшего выздоровления.

Рома тоскливо улыбнулся, но ничего не сказал. Я прочитала по его лицу невысказанные слова: «Могла бы и сама ей написать это». Но он знал, что мои отношения с его женой безвозвратно разрушились, когда я «восстановилась»: выслушивать сплетни и пустую болтовню Стеллы о незнакомых мне людях стало тогда невыносимо, ее недалекие эмоции, чаще ядовитые и злые, заставляли меня бежать еще быстрее от реальности в вечно спокойный бездушный мир машин.

Рома приложил VR-накладку к моему виску и что-то прошептал.

– Что? – быстро написала я, не желая пропускать его беззвучных для меня слов.

– Мне тебя не хватает, Ли, – написал он и присел на край кровати. Я нахмурила брови и сделала непонимающее лицо, а Рома лишь покачал головой.

– Что ты имеешь в виду? – брат редко делился эмоциями, он всегда казался мне мраморной глыбой, на которую я могла всецело положиться – и до, и после своего «сращения».

– Наверное, это что-то возрастное, даже старческое – думать о разном, о смысле жизни и том отрезке, который остался. Я вспоминаю сейчас все чаще то, что было. И наше с тобой детство… – он писал, а сам смотрел в окно, в промозглое октябрьское небо. При слове «детство» его лицо болезненно исказилось. – И то, что было потом, как я нашел тебя, как мы налаживали жизнь. Это же было знакомство с новым человеком, хотя у тебя, конечно, тоже. И сейчас я все больше скучаю по той Лиане, которой ты была тогда, а может, по себе прежнему. По-моему, мы были очень близки в те годы…

Я положила свою подвижную правую руку на его, остановив поток слов. Он перевел на меня глаза, наполненные слезами. Они не скатывались на щеки, а блестели тугой пеленой на нижнем веке, частично перекрывая радужную оболочку небесно-голубого цвета, как у нашей с Ромой матери и у Марты. Я видела край линзы системы Wise Eye, так умело замаскировавшейся в человеческом глазу, в человеческой жизни. Я тоже о многом думала и еще больше знала, но не говорила об этом ни одной живой душе. Откровения брата что-то переключили во мне в тот день. «Почему я так мало говорю о себе? Почему я не делюсь с братом, с дочерью, с миром тем, что у меня получилось понять за все эти годы? Почему я не открываю им всей правды?» – к горлу подступил комок, я была еще не готова, но чувствовала, что что-то меняется вокруг и внутри меня.

– Ты, действительно, говоришь, как старик, – я улыбнулась, насколько смогла. Рома усмехнулся и прикрыл глаза; слезы, копившиеся так долго – не минуту его рассказа, а, возможно, всю жизнь, потекли двумя ручейками по щекам, попадая в поднятые уголки растянувшихся в улыбке губ. Он приблизился и поцеловал меня в лоб.

– Пока, Ли.

– До встречи, Ром.

Он поднялся и исчез в темноте коридора, на виртуальном мониторе высветилось: «Дверь разблокирована, введите повторно код сигнализации». Я заблокировала входную дверь, а сама все думала, где потерялась та, живая, Лиана, в каких скрытых тоннелях нейросети и живописных образах чужих симуляций. «Возможно, пора возвращаться в реальность», – с этой мыслью я провалилась в виртуальный мир, где меня кое-что ждало.

Я искала Валю долго, слишком долго, иногда даже забывая о своем наваждении, но параметры были четко настроены, и нейросеть продолжала поиск автономно. Изредка я возвращалась и анализировала проделанную ей работу – вот родился мальчик, его назвали Валентин, фамилия отца – Одинцов. Умилившись голограмме маленького карапуза, добавленной в его профиль в Сети, я пролистывала страницу до конца, но все прочие сочетания «имя» – «фамилия» – «отчество» – «дата рождения» – «группа крови», горели красным. Значит, поиск будет продолжен. Однако в тот день я получила данные об ошибке в поиске.

«Одинцов Валентин Олегович, дата рождения – нет информации, группа крови – нет информации». Я мгновенно проследовала по его идентификационному номеру в Сети: профиль пустой, никаких данных, только имя, фамилия и отчество. «Странно», – что-то давно забытое я ощутила в тот момент: пламя надежды, крошечное, слабое. Безусловно, и раньше надежда зарождалась во мне, но это трепещущее чувство быстро черствеет, угасает и полностью исчезает, особенно, после стольких лет мучительных неудач. Я открыла первоисточник данных: список сотрудников компании VMT. Нашла в Сети всю доступную и зашифрованную информацию о компании, никакой Валентин Одинцов не упоминается. Идентификационный номер, который начали присваивать каждому человеку с восьмидесятого года, тоже не дал информации: дата загрузки профиля в Сеть – 4 марта 2080 года и все. Больше никаких упоминаний – ни дат рождения или получения диплома, приема на работу или свадьбы. Все существенные изменения, которые происходят в жизни человека и, в особенности, которые проходят через бюро записей, должны отражаться в профиле. Даже у недавно родившегося Валечки Одинцова, милого карапуза, профиль уже полон данными: дата и время появления на свет, вес и рост при рождении, группа крови и резус-фактор, сделанные прививки, дата выписки из роддома, информация о состоянии здоровья и многое-многое другое. И это к десятому дню жизни. А человек, работающий в компании VMT, был «пустым». «Или скрытым?» – вдруг подумала я. Прежде я натыкалась на скрытые профили, как правило, они принадлежали военным. Обходными путями можно было получить доступ ко всей информации, это требовало времени – подлог и фальсификация некоторых документов из якобы вышестоящих органов, взлом нескольких серверов, а дальше – тщательная подчистка своих следов. Результат, как правило, не приносил должного удовлетворения, но необычность и опасность подобной работы меня будоражила. Я без колебаний запустила свой мошеннический процесс, но в цепочке присутствовали не только автоматические согласования, но и медлительные люди, привыкшие к бесконечной бюрократии. Пока результата не было, я с тоской подумала: «Ладно, подождем».