Эпоха мобильных телефонов - Ирина Комарова

– Что значит – поехали, зачем? Объясни сначала!

– Помнишь, мы с мальчишками разговаривали? Они нам все подробно рассказали: и как Кораблева в подъезд вошла, и как Кораблев вышел, и как Ларикова входила-выходила.

– И что? Кроме Кораблевых и Лариковой, они никого больше не видели.

– Значит, мы плохо спрашивали. Костя, я не верю, что убийца был в шапке-невидимке. Он вошел в подъезд, поднялся на четвертый этаж, убил Кораблеву и вышел из подъезда. Хоть один из мальчишек должен был его заметить.

– Но почему они не вспомнили этого твоего убийцу? – раздраженно спросил Костя.

Мои рассуждения если и произвели на него впечатление, то только отрицательное. Мне же самой они показались вполне здравыми.

– Наверняка это был человек, привычный глазу, человек, на которого просто не обращаешь внимания. Эффект почтальона, помнишь? Уборщица пришла подъезд мыть – ребята про нее ни за что не вспомнят.

– Ага, теперь ты считаешь, что Кораблеву убила уборщица? – Костя смотрел на меня с удивлением и жалостью. Дескать, знал я, что бабы дуры, но не подозревал, насколько все запущено.

– Не передергивай. Может, это сантехник из ЖЭКа, а может, кто из соседей. Главное, это человек, который имел полное право находиться в это время и в этом месте. И поэтому на него никто не обратил внимания. Кстати, Ларикова упоминала злую тетку с мусорным ведром – про нее мальчишки тоже не вспомнили. В общем, поехали, поговорим с Сережей.

– Сережа, это который белобрысый? А почему именно с ним?

– Он из всех троих – самый наблюдательный, – ответила я, выруливая со стоянки. – Если мы ему хорошо объясним, что именно надо вспомнить, то он вспомнит, я уверена.

– А не поздно? Десять часов скоро.

– Не думаю, что его укладывают спать в десять. Да и разговор у нас не длинный. Извинимся, в конце концов.

– Вообще-то, может, ты и права… Сейчас я Сухареву позвоню.

Костя связался с начальством, коротко изложил суть моих рассуждений и получил позволение повернуть назад, для дополнительной беседы с белобрысым свидетелем. Я тоже достала было телефон, но, так и не позвонив шефу, убрала. Хорошо Косте докладывать Сухареву: дескать, выполняя ваше задание, хочу его немного перевыполнить. А мне что прикажете говорить? Как объяснить Александру Сергеевичу, почему я в гордом одиночестве отправилась беседовать с подозреваемым в убийстве? Нет, я вовсе не считаю, что начальство можно обманывать. Но я же и не обманываю! Просто немного задерживаю сообщение о своих действиях. А если наблюдательный Сережа подбросит нам особо ценную информацию, такую, что выведет нас на убийцу, разве важно будет тогда, что я без разрешения поехала к Кучерову?

Извиняться нам не пришлось. В квартире Прошиных спать никто не собирался, там еще даже не поужинали. Маму Сережи мы увидели только мельком, она выглянула с кухни, поздоровалась, убедилась, что мы пришли не к ней, и снова исчезла. Отец мальчика проявил к нам больше интереса. Это оказался крупный, неторопливый и, по всему судя, основательный человек. Он тщательно проверил у нас документы, уточнил, по какому вопросу мы явились, и, выслушав наши объяснения, заявил, что желает присутствовать при нашем разговоре с Сережей. Костя заверил его, что это не только его право как отца, но и обязанность, и принялся заполнять шапку протокола. Сережа сидел, устроившись с ногами в большом кресле, и смущенно поглядывал на нас.

Когда Костя закончил с формальностями, я еще раз, теперь уже персонально для Сережи, рассказала, зачем мы пришли.

– Ты ведь очень наблюдательный мальчик. И практически все время видел дверь подъезда. Значит, не мог пропустить тех, кто входил или выходил из двери. Давай начнем вспоминать с момента, когда приехала Татьяна Кораблева. – Я открыла свой блокнот с заметками. – Вы сидели на лавочке…

Прошин-старший вел себя безупречно: внимательно слушал, но сам рта не открывал. А Сережа сразу понял, что от него требуется, и с удовольствием начал вспоминать вчерашнее утро. Наверняка с таким же удовольствием он разгадывает ребусы и отыскивает десять различий на одинаковых картинках. Мы довольно быстро прошли начальный этап: Татьяна Кораблева заходит, Валерий Кораблев выходит. Потом сосредоточились на Лариковой – Сергей уверенно утверждал, что, пока она была во дворе, дверь в подъезд не открывалась.

– Я же лицом к подъезду сидел, – объяснил он застенчиво. – Если бы даже кто-нибудь кошку выпустил, я бы все равно увидел.

– Хорошо, – согласилась я.

Хотя что уж тут хорошего? Похоже, моя гениальная идея оказалась мыльным пузырем. Раз убийца не вышел из подъезда до того, как Ларикова в него вошла, это значит… А что это значит? Да ничего! Может, он вышел не сразу? Например, решил посидеть на подоконнике, покурить, успокоиться. Поднялся на один лестничный марш, чтобы его никто не увидел около квартиры Кораблева, а Ларикова тем временем успела вверх-вниз сбегать.

– Хорошо, – повторила я чуть веселее. – Продолжаем. Женщина, которая ждала в машине, тоже зашла в подъезд. Что потом?

– Потом Васька занозу в ладонь загнал, и мы ее выковыривали по очереди. Здоровая заноза была и глубоко засела. Так что я, конечно, не очень смотрел на подъезд… – Мальчик вдруг подпрыгнул в кресле и радостно выпалил: – Выходила! Тетя Саша выходила, из пятьдесят третьей! Она мусор выносила! Точно, это было когда мы с Васькиной занозой возились, поэтому я в прошлый раз и не вспомнил! Вы про дверь в подъезд спрашивали, а на дверь я тогда и не смотрел! Но у нас баки мусорные за лавочкой стоят, совсем рядом. Я услышал, как что-то стукнуло, обернулся, гляжу – тетя Саша. Вытряхнула мусор из ведра и уходит.

Я не стала отвлекаться, чтобы взглянуть на Костю – с ним мы потом обсудим. Сейчас надо сосредоточиться на мальчике и помочь ему вспомнить даже самые мельчайшие подробности.

– Говоришь, стукнуло? А как? Просто что-то тяжелое?

– Ну как? Может, и тяжелое. Вроде как стекло. С самого утра мусоровозка приезжала, она у нас каждый день приезжает, рано утром, баки пустые стояли. И когда тетя Саша свой мусор кинула, то звук был такой, как будто бутылкой по железу.

Я не удержалась и все-таки стрельнула глазами в сторону Кости. Наклонив голову, он торопливо строчил протокол.

– Очень хорошо. Теперь дальше. Вытащили вы занозу…

Сережа, умница, продолжал старательно вспоминать. Правда, больше ничего интересного он нам не рассказал. Но я не была на него в претензии. Лично мне хватило и того, что мальчик уже сообщил.

Наконец мы дошли до момента, когда мальчики покинули двор.

– Вот и все. – Сережа развел руками. – Потом мы ушли в парк. И только вечером узнали, что… в общем, узнали.

Костя шумно выдохнул и поставил в протоколе большую жирную точку.

– Спасибо, – сказал он Сереже. Потом повернулся к его отцу: – Спасибо вам. Замечательного парня воспитали.

Несколько минут ушло на формальности – прочесть и подписать протокол, потом мы с Костей еще раз поблагодарили Прошиных, сына и отца, извинились перед мамой, которая опять, словно кукушка из часов, выглянула с кухни, сказали спасибо и ей, распрощались и ушли.