Светлая полночь - Кэтрин Стоун

Если не брать во внимание боль, могут ли эти изощренно изломанные пальцы хотя бы просто взять в руки скальпель? Можно ли этими руками что-то вообще взять, до чего-то дотронуться?

— Мы убьем тебя, — заявил прихвостень бандита, — если ты не станешь оперировать!

Джейс пожал плечами:

— Вы так или иначе меня убьете. Так зачем я буду стараться?

Бандит ничего не сказал.

Ничего не добавил и Джейс.

Но вмешалось солнце. Его палящие лучи смягчились и превратились в сияние, похожее на лиловые лучи звезды Уинни. На лавандовое сияние глаз сестры Уинни.

— Проводите меня к больному, — скомандовал Джейс. — И к человеку, который просит о моей услуге. — Губы Джейса, которые потрескались и кровоточили, сложились в широкую улыбку. Голосом, который перестал быть хриплым, словно его излечили прикосновение капель дождя и поцелуй любви, он негромко, но твердо добавил: — Немедленно.

Это были отец и сын — пациент и его любящий сын, который был руководителем этого анклава террора.

Руководитель. Террорист. Сын.

Лжец. Самозванец. Вор.

Джейс Коултон хорошо знал, какие узы ненависти или любви могут соединять отца и сына и как эти могучие связи определяют характер чьей-то жизни.

Жизни сына.

Джейс разговаривал как сын, питавший к отцу ненависть, с сыном, питавшим к отцу любовь.

— У вашего отца так называемый острый живот. Я не знаю причины. И не узнаю ее, пока не начну оперировать.

— Но вы будете оперировать?

Сын был обезумевшим от горя родственником. Лавандовая звезда продолжала светить Джейсу.

— Буду. И сделаю все возможное, чтобы его спасти. Клянусь как врач, а также как человек и как сын. Но вы тоже должны дать клятву.

— Дать клятву?

— Да, клятву в том, что независимо от исхода вы меня освободите.

— Только в том случае, если мой отец выживет.

— Нет. Не только. Вы должны пообещать отпустить меня домой независимо от исхода.

«Домой. В Эмералд-Сити. К моей Джулии. К моей Джози».

Джози родилась с помощью кесарева сечения. У врачей не было выбора. Кровотечение было настолько сильным, что грозило гибелью и матери и ребенку.

Впрочем, перспектива появления ребенка на семь недель раньше срока не пугала докторов. В наше время хорошо разработана система ухода за недоношенными младенцами. Тридцатитрехнедельный плод способен благополучно выжить, тем более что Джози носили с такой любовью во время беременности. Несмотря на обильное кровотечение, все обошлось благополучно для Джулии.

Однако не все в порядке оказалось у Джози.

Да, она была нормальным ребенком и даже не слишком мала. Но дыхание у нее было затруднено, оно было слишком быстрым и частым. К тому же, вероятно, у нее был сепсис.

Доктора Джози лечили ее предполагаемый сепсис антибиотиками наряду с лечением в инкубаторе с помощью вентилятора, проводя непрерывный мониторинг — как человеческий, так и электронный.

Доктора Джози не знали, почему их новорожденная пациентка была столь серьезно больна. Зато это знала Джулия. Именно она была виновницей бед ее малышки. Именно она не смогла защитить эту драгоценную жизнь от тревог, которые несли ее сновидения.

Джози вместе с ней совершала путешествия к Джейсу. Джулия позволяла ей это делать, хотя в сосновом лесу было очень холодно. Джози и сейчас замерзала без инкубатора, хотя она вместе с Джулией совершала путешествия также и в пустыню. И она была травмирована в пустыне, была лишена воды, как и Джейс, что сказалось на состоянии крови.

А причина поражения ее дыхания? Эта травма — Джулия точно знала — получена не во время ее сновидений и общения с Джейсом, а когда у нее, Джулии, не было сна ни в одном глазу. И это ужасная нерадивость с ее стороны. Хотя она старалась очень добросовестно заботиться о малышке.

Как всегда, Джулия пользовалась только акварельными красками. Нетоксичными и безопасными. Не испаряющими ядовитых паров. Она купила палитру, предназначенную специально для детей, несколько раз читала и перечитывала этикетки и ярлыки. Ее студия на кухне под висящей снежинкой была всегда открыта и постоянно проветривалась, а с мая через открытые окна и двери сюда имел прямой доступ благотворный и целительный бриз.

Однако были какие-то невидимые, не имеющие запахов испарения. Хотя подобных испарений не было в доме на Блуберд-лейн. Не было ничего угрожающего вплоть до появления того монстра-убийцы.

Джейса нельзя винить за то, что случилось в Логанвилле. Совершенно нельзя. А вот ее нужно винить за пораженные маленькие легкие, за нарушение дыхания.

У Джулии Энн Хейли после операции, с ярко выраженными следами анемии, были все основания находиться в своей палате. Но Джулии необходимо было постоянно общаться со своей малышкой, и она настояла на этом.

Джулия закрыла глаза, чтобы немного отдохнуть. Она смутно воспринимала какие-то посторонние звуки в палате и вдруг услышала телевизор над головой:

— «Только что агентство Рейтер сообщило, что доктор Джейс Коултон, который был заложником с двенадцатого февраля, освобожден. Никаких подробностей пока не приводится».

Джулия протянула трясущуюся руку к стоящему рядом телефону. Она набрала «О», и в ответ на ее вопрос больничный оператор любезно объяснил ей, что она может звонить по местному и междугородному телефону — все это будет автоматически выставлено ей в счет.

Накануне Гарек звонил ей, чтобы сказать, что он уезжает и ей будет трудно до него дозвониться. Но он непременно сообщит ей, если будут новости.

Джулия позвонила к себе — на квартиру Уилсонов — и обнаружила на автоответчике сообщение от Гарека.

Джейс жив, в безопасности и на свободе, сообщал Га-рек. С ним все в порядке. Правда, он потерял в весе, анализ крови не слишком хорош и повреждены руки. Однако в умственном и эмоциональном отношении Джейс Коултон в полном порядке и настоял на том, чтобы отправиться в Лондон, а не на американскую военную базу, как обычно.

Гарек сообщил адрес и номер лондонского госпиталя, куда в скором времени прибудет Джейс. Он пробудет там недолго. Гарек сам будет находиться за пределами страны в течение недели. Но Джулия может позвонить в его офис, как они ранее договорились, если ей по какой-то причине потребуется с ним связаться.

А если нет…

Голос Гарека Макинтайра, который она успела так хорошо узнать, изменился, когда он произносил заключительную часть своего послания. В течение месяцев его голос был официальным, порой даже сердечным. Но он никогда не был таким доверительным.

— Я хочу поблагодарить вас, Джулия. Да, я хочу поблагодарить вас. — Похоже, что при этих словах Гарек улыбнулся. — Вы всегда благодарили меня, хотя в этом не было нужды. Я ничего такого не сделал. Даже не послал спасательную команду, которой, как вы твердо верили, Джейс не хотел. Такая команда существовала, Джулия, и была исполнена желания и решимости выступить немедленно. Но ей не пришлось спасать Джейса. Он спас себя сам. И я знаю, что вы правы. Он был категорически против того, чтобы подвергать риску жизнь других, пусть даже они сами хотели его спасти. В конечном итоге я ничего не сделал для Джейса. А вот вы, Джулия, многое сделали для меня. Все эти месяцы мне было очень важно, что я мог поговорить с кем-то, кто с нетерпением ждет возвращения Джейса. Поэтому я благодарю вас. Очень-очень благодарю.