Эдинбург. История города - Майкл Фрай

У короля хватало и других странностей, от тяги к обжорству до иррационального ужаса перед наемными убийцами или похитителями. В культуре он стремился все держать под контролем. Он покровительствовал культуре вычурной и формальной, которая в эпоху Возрождения цвела пышным цветом при европейских дворах. В своей резиденции Холируд он сформировал кружок поэтов, «Кастальский союз», названный так в честь мифического источника, бившего на горе Парнас. Он собственноручно составил правила стихосложения для этого кружка — «Правила и приемы, что следует соблюдать и чего сторониться в шотландской поэзии» (1584). Он обстоятельно поучал поэтов, как им следует писать, и в том, что касается стиля («рифмуйте последние Ударные слоги в строке»), и в том, что касается тематического содержания («если пишете о земных делах, используйте искаженные и простонародные формы слов»[151]). Одному из поэтов, Томасу Хадсону, король приказал переводить стихотворения француза Саллюста дю Бартаса; другому, Уильяму Фаулеру — стихотворения итальянца Франческо Петрарки. Таким образом, Яков VI приобрел в Европе репутацию покровителя искусств. Французский поэт Гильом дю Пейра написал в его честь такую хвалебную песнь:

Современный человек скорее увидел бы в этом сборище кучку своекорыстных лизоблюдов, стремящихся исполнить любой каприз надменного юноши. Этим объяснялось бы то, что поэзия «Кастальского союза» не выдержала испытания временем (не в пример сочинениям Макаров, созданных там же, у Святого Креста). Язык их произведений все еще полон жизни и значительно ими обогащен через обращение к самым различным источникам, однако во всем остальном поэты «Кастальского союза» казались бесконечно далеки от реальной жизни, которая бешено пульсирует в строках Роберта Хенрисона, Уильяма Дунбара, даже Гэвина Дугласа. Правда и то, что Роберт Айртон, секретарь королевы Анны, похоже, действительно является автором первоначального текста «Auld Lang Syne» — самой известной в мире шотландской песни. Другие поэты этого круга часто словно бы извиняются за свои произведения. Возможно, таким образом они извиняются перед народом за раболепное отношение к королю; чаще они, похоже, извиняются перед королем за то, что у них так плохо получается приспособить классические образцы, которые монарх велел копировать, к родным шотландским реалиям. Один из кастальцев, Джон Стюарт из Болдиниса, писал о лодочной прогулке на заливе Форт:

Замыкающий вереницу поэтов «Кастальского союза» Уильям Драммонд из Готорндена пошел еще дальше. Вскоре после окончания университетского курса, в 1610 году, он унаследовал имение в Мидлотиане. Там он заперся в библиотеке, но, однако, оказал гостеприимство драматургу Бену Джонсону, который в 1618 году прошел пешком весь путь от Лондона до имения Драммонда, только ради того, чтобы пообщаться с ним. Джонсон был типичным представителем определенной разновидности английских туристов, которые приезжают в Шотландию, ничуть, однако, не интересуясь жизнью этой страны. На протяжении своего пребывания Джонсон обсуждал с Драммондом тонкости классического стихосложения. Сохранились записи их бесед. Они свидетельствуют, что Драммонду скорее нравились иностранные образцы для подражания, нежели родные шотландские. Собственно, в том не было ничего плохого, но кроме этого с кастальцами его роднило и подобострастное отношение к Якову VI. Вот как он писал о единении корон в 1603 году, из-за которого король покинул Эдинбург и обосновался в Лондоне:

Он умолял короля вернуться:

Драммонд явился олицетворением конца эпохи макаров, и одна из сторон его творчества имеет особое значение: он был первым из шотландских поэтов, начавших писать на английском языке. Само по себе это могло обогатить лингвистический ресурс Шотландии, которая всегда обращалась к классическим и современным языкам для пополнения разговорного лексикона; в результате литература Эдинбурга представляла собой корпус текстов, написанных на самых разных языках. То, что Драммонд избрал именно английский язык, было первым шагом к главенству этого языка, к использованию в Шотландии английского языка в качестве литературного — исключительно английского или в подавляющем большинстве случаев. Главной причиной этого было то, что Яков VI Шотландский стал Яковом I Английским; влияние придворного языка и литературы на культуру Шотландии оставалось огромным, пусть теперь королевский двор и находился далеко.

* * *

Вечером 26 марта 1603 года было холодно и ветрено; ближе к ночи одинокий всадник прискакал галопом по большой дороге с юга и на закате подъехал ко входу во дворец Холируд. Двери были уже заперты, но он постучался и его впустили. Он назвал свое имя: сэр Роберт Кэри. Охрана, похоже, знала его, и сэру Роберту не пришлось объяснять, кто он и что ему нужно.

Кэри провели в покои короля Шотландского, который при его появлении вскочил с кресла. Кэри успел рассмотреть монарха, нескладного, но в остальном весьма типичного шотландца тридцати шести лет от роду: среднего роста, с короткими, песочного цвета волосами, рыжеватой бородой, румяным лицом, голубыми, широко расставленными глазами. Король слегка расчувствовался от предвкушения приятных известий и в глазах англичанина выглядел не особенно величественно.

Однако Кэри уже преклонил колено, приветствуя Якова как короля Англии. Последняя представительница династии Тюдоров, королева Елизавета I, в возрасте семидесяти лет умерла в три часа ночи в прошлый четверг в Ричмондском дворце, в графстве Суррей. Ее премьер-министр, сэр Роберт Сесил, как всегда, явил собой образец спокойствия, педантичности, преданности и деловитости; у него все было готово. В одиннадцать часов утра того же дня в Уайтхолле королем был провозглашен Яков I. Оставалось уведомить его самого как можно быстрее, еще до официального объявления об этом событии. За этим и прибыл Кэри, проскакав что есть духу целых тридцать часов без остановок — только раз он вылетел из седла. Его ожидали. С того момента, как королева Англии слегла, Эдинбург затаил дыхание. Яков VI, охваченный нетерпением, почти не выезжал из своей резиденции, чтобы не пропустить прибытия гонца с новостями из Лондона. Он состоял в переписке с Сесилом и уже составил документ, разрешавший английским министрам временно продолжить занимать их должности, а также ознакомился с черновиком речи, в которой его должны были в Уайтхолле объявить королем. Тем временем Сесил приказал укрепить Берик, Карлайл и другие крепости стратегического значения, где размещались войска, и арестовать лиц, которые могли спровоцировать беспорядки.