Крестная дочь - Андрей Троицкий

Тряпки куплены явно не на блошином рынке, а в дорогом магазине, но с чувством меры и вкусом у Гаврилова большие проблемы.

– Теперь можно пошептаться, – сказал сыщик, когда объявили перерыв и музыканты освободили эстраду. – По глазам вижу, что у вас есть сомнения, ну… Насчет нравственности собственной жены. Или подруги. Я угадал? Или?

– Промазали, – ответил Девяткин. – У меня нет жены и поэтому нет никаких сомнений относительно ее нравственности. А если бы жена была, не стал забивать голову такой белибердой. И тем более тратить на это деньги.

– Не буду спорить. Как я понял, у нас есть общий знакомый. А вы очень настойчиво искали встречи со мной. Так вот, вас должны были предупредить, что я занимаюсь в основном именно такими делами: любовные треугольники, четырехугольники, даже восьмиугольники. А все остальное по боку. Это верный кусок хлеба с маслом. А иногда и с икрой. Все остальное – один геморрой.

– Прежде вы брались за более серьезные вещи.

– Прежде я работал на частные детективные агентства. Мне давали задание, а я рыл носом землю. Вместо гонораров частенько обламывались зуботычины и приводы в милицию. Я поставил точку на позорном прошлом и начал с чистого листа. Больше за старое не возьмусь.

– Имя нашего общего знакомого я не хотел называть по телефону, но сейчас скажу – Леонид Зубов. Бывший летчик. Более двух лет назад его дочь Галя вывалилась с двенадцатого этажа гостиницы «Юность». То есть сама она вывалилась или ей немного помогли – вопрос. Менты не слишком старались, тогда Зубов обратился в частное сыскное агентство, он хотел выяснить обстоятельства гибели дочери. В частности имена людей, которые находились в том номере. Я полагаю, что вы добились определенных успехов, но…

– Дальше можете не рассказывать, – махнул ладонью Гаврилов. – Я не стану говорить об этом, пока не увижу свои пять сотен, о которых мы договаривались. Можете открывать лопатник, на нас никто не смотрит.

Зубов вытащил деньги и положил их на стол. Гаврилов небрежно сгреб бумажки и сунул их в карман.

– Тогда я добился того, что менты заперли меня в подвале местного отделения, – сказал он. – Промариновали там трое суток, били смертным боем каждый вечер. Так отделали, что я неделю ссал кровью, не выходил на улицу, потому что моей синей морды даже собаки пугались. И еще и месяц не мог спать только в сидячем положении, ребра были сломаны с правой и с левой стороны.

– Материалы, которые были собраны, вы передали Зубову?

– И не подумал, – помотал головой Гаврилов. – Менты ясно дали понять, что предупреждение было первым и последним. Если бы я открыл пасть и произнес хотя бы одну фамилию, ну, можно представить, что бы случилось дальше. Мой до неузнаваемости обезображенный труп, к тому же еще и обгоревший, нашли бы где-нибудь в Подмосковье. В придорожной канаве. И я до сих пор числился в ментовский картотеке, как лицо пропавшее без вести.

– Значит, Зубов ничего не знает?

– Возможно – знает, – кивнул Гаврилов. – Возможно – до сих пор не в курсе. Фирма, где я тогда ишачил, расторгла договор с этим летчиком. И еще мое начальство разослало закрытое письмо в другие московские агентства. Мы не советовали коллегам связываться с этим Зубовом. Такая вот дружеская любезность. Куда бы он не обратился, а он стучался и в другие двери, беспокоил многих людей, его везде бортанули. Никому не нужны неприятности. Он пытался поговорить со мной, но я быстро в ту пору быстро бегал. Очень быстро. И все же… У меня сложилось впечатление, что Зубов узнал все, что его интересовало. Без моей помощи.

– С чего вы так решили?

– Ну, судите сами. Он очень настойчивый человек. Он очень хотел поговорить со мной. И добился бы своего. Рано или поздно. Но неожиданно он оставил свои попытки, как говориться, отошел в сторону. В Москве много сыщиков, готовых за деньги выполнить и не такую работу. Короче, я рад, что жив остался, рад, что все это кончилось. Я сделал для себя важные выводы. Вывод первый – не связываться с мокрыми делами. Особенно если там фигурируют парни из Средней Азии. Существуют другие способы заработать. Не такие опасные. И вам дам совет: не суйтесь в эту историю. Иначе плохо кончите. То есть совсем плохо.

– Придется сунуться, раз я уже начал.

– Зачем вам это надо?

– Я вам дал свою визитку. Там написано, что я начальник службы безопасности крупной фирмы. Мой босс хочет предложить Зубову ответственную работу. Но у нас такой порядок – о своих сотрудниках мы должны знать все. У кого лечит зубы, с какой женщиной встречается на стороне, какую водку пьет и так далее. Словом, я должен разобраться, хотя бы поверхностно, в этой истории.

– Слушайте, где у кого вы брали уроки вранья? – Гаврилов усмехнулся. – Набейте морду вашему учителю и заберите назад деньги.

– А вы как человек интеллигентный и образованный, с манерами могли бы сделать вид, что поверили. Я соврал, потому что ответить на ваш вопрос не могу. Давайте начистоту. Это ведь давнее тухлое дело. Ваша информация сейчас стоит недорого. Я не знаю человека, который бы за нее и сотню дал. И зачем ей пылиться в сундуке с нафталином, пусть послужит хорошим людям. Кроме того, ваша анонимность гарантирована, кроме того, вам не придется ничего делать, – Девяткин хлебнул пива и закусил соленой рыбкой. – Мне нужны все материалы, которые вы тогда нарыли. Фамилии людей, что торчали в гостиничном номере и так далее. Я уже дал вам пять сотен и готов выделить еще столько же.

– Пять сотен вы заплатили за консультацию и умный совет: не суйтесь куда не надо. Гонорар за информацию мы еще не обговаривали.

– Совет? Многовато за несколько слов.

– Не думаю. Этот совет спасет вам жизнь. Разве ваша жизнь не стоит пяти сотен? А насчет гонорара, – Гаврилов закатил глаза к сводчатому пожелтевшему от табачного дыма потолку. – Тут надо подумать… Дело – оно вовсе не тухлое, раз им интересуются. Может быть, цена на информацию взлетела до небес. А я еще не в курсе. Давайте так: три штуки. Расчет на месте. Это нормально?

– Не зарывайтесь, – посоветовал Девяткин. – Две тысячи – это потолок. Включая те пятьсот баксов, что я уже выдал.

Гаврилов внимательно посмотрел в глаза собеседника. Что-то решил для себя и спорить не стал. Он поставил на колени кожаный портфель, открыл замок, положив на стол портативный компьютер, стал тыкать пальцами в кнопки, подключаясь к Интернету.

– Результаты расследования меня, надеюсь, не разочаруют? – спросил Девяткин. – Не хочется выбрасывать большие деньги и ничего толком не узнать.

– Я восстановил картину происшествия, ну, насколько это вообще возможно, – ответил Гаврилов, дожидаясь соединения. – Мой отчет – это примерно пять-шесть страниц машинописного текста. В нем есть все, что вы хотите знать.

– Отлично, этого я и ожидал, – Девяткин отсчитал деньги и отвернулся, когда сыщик набивал на клавиатуре пароль.

– Я научен горьким опытом, – сказал Гаврилов. – Поэтому не держу документы дома или в банковской ячейке. В электронном виде информация хранится на одном сервере. Я скачаю файл на флеш-память. И отдам флешку вам. Годится? Все без обмана. Но, как вы понимаете, это сведения, так сказать, оперативного характера. Они не имеют юридической силы. Не могут быть использованы ментами для привлечения действующих лиц этой паскудной истории к уголовной ответственности и так далее. Это просто информация к размышлению, не более того.