Признания грешницы - Анна Данилова

Татьяна и не предполагала, что Влад так мастерски умеет лгать. Ей даже страшно стало от этого. Но еще страшнее было, когда Глафира уже уехала и они остались одни с мужем, с глазу на глаз.

«Ты не хочешь рассказать мне, что вы делали сутки в Саратове? Где были 11 мая? Решили навестить Вадима, поговорили с ним резко, много чего ему припомнили, а потом кто-то из вас вытолкнул его из окна? Или вы действовали вместе, казня негодяя в четыре руки?»

Вот о чем хотела спросить мужа Татьяна, но не посмела. Подумала, что если это они с Сашей убили Вадима, то им сейчас и так нелегко. А если не они – тогда тем более, зачем спрашивать?

Поэтому ограничилась:

– Тебе в кабинете постелить или?..

– С тобой буду, Таня… Чайку вот только выпью стаканчик.

А еще Таня подумала о том, что как-то легко она восприняла возможность того, что ее муж – убийца.

Быть может, это оттого, что где-то глубоко, подсознательно она ждала этого? Или даже (не дай бог!) хотела?

Но если это он убил племянника, то почему же не поговорил с ней, с женой, не попросил обеспечить себе алиби? Побоялся признаться ей в убийстве? Или же они с Сашей предприняли какие-то действия в отношении алиби? Были в общественном месте, на банкете, приеме, в пивной, ресторане? В гостинице, наконец? Подкупили кого?

Татьяна так разволновалась, что у нее разболелась голова. Она приняла таблетку и прилегла. Укрылась пледом и подумала о том, что хорошо бы уснуть. Кто знает, что ее ждет, что их с Владиславом Ивановичем ждет? Но одно она знала наверняка: силы им точно понадобятся…

– Что-то мне слабо верится, что ваша добропорядочная мамочка из благородного семейства Северовых сбежала от Левы к какому-то там художнику, – прошептал Мирошкин на ухо Лизе. Вся компания – Лиза, Глафира и Сергей – стояла на пороге квартиры Валентина в ожидании, пока им после многократных звонков откроют дверь.

– Мало ли… – уклончиво ответила Лиза, страдая из-за того, что ей приходится лгать верному другу Сереже.

Не сразу, но дверь все же открыли. Валентин, бледный, с каким-то мертвым взглядом, какие бывают у людей, которые пережили страшное разочарование и теперь не знают, как жить дальше и что делать с этим застывшим выражением лица, молча переводил взгляд с Лизы на Мирошкина, потом на Глафиру. Он выглядел очень растерянным и угнетенным.

– Валентин Шитов? – спросил Мирошкин.

– Да, это я.

– Можно нам войти?

– Да, пожалуйста… А вы кто?

– Моя фамилия Мирошкин, я следователь прокуратуры…

Он впустил всю троицу в квартиру, в темный, захламленный коридор. Включил свет.

– Пройдемте сюда, в кухню, здесь вам будет удобно… Садитесь…

– …Мы занимаемся делом Рыбина. Ищем Геру Северову. Нам позвонили и сказали, что она все это время, то есть почти неделю, живет по этому адресу. Это правда? – спросил Сергей Валентина.

– Правда, – ответил он каким-то странным голосом. Лиза с Глафирой отнесли это к волнению.

– Вы хотите сказать, что Гера сейчас находится в этой квартире?

– Да, – он как-то очень резко, утвердительно кивнул головой.

Лиза с Глафирой переглянулись. Такого они явно не ожидали. Какую игру он затеял? Позовет сейчас ее, а когда она не появится, не отзовется, предположит, что она вышла в магазин. Или?..

– Она в ванной комнате.

Лиза закашлялась.

– Так позовите ее, поторопите, – сказал нетерпеливо Сергей.

В это время в дверь позвонили. Кто-то нажал на кнопку звонка и держал до тех пор, пока Валентин не открыл дверь. В квартиру быстрым пружинистым шагом вошел высокий крепкий мужчина с рассерженным лицом.

– Где она? – Он схватил художника за грудки и едва ли не поднял над полом. Увидев выбежавших на шум женщин, оторопел: – А вы кто такие?

Послышался звук отпираемой двери, и в глубине длинного коридора появилась маленькая женская фигура.

– Гера? – Лиза прислонилась к стене и какое-то время боялась пошевелиться. Она была совершенно сбита с толку. Откуда здесь взяться Гере? Быть может, с ними произошел тот редкий случай, когда мысль, фантазия приобрели материальные очертания, осязаемость?

Мужчина, отшвырнув от себя Валентина, который кулем свалился у порога, подбежал к Гере, обнял и прижал ее к себе.

– Я спрашиваю вас, кто вы такие? – гневно спросил он. – Что это еще за делегация? Гера, ты в порядке?

– Следователь прокуратуры Мирошкин, – представился Сергей. – Прошу!

Он жестом пригласил мужчину войти в кухню. Захар нежно усадил за стол выглядевшую весьма болезненно Геру. Все расселись вокруг. Подполз к кухне и Шитов.

Лиза бросилась к Гере:

– Я думаю, что ей лучше прилечь.

Она уложила покорную и все еще не произнесшую ни слова Геру на диван здесь же, в кухне.

– Лиза! – Гера схватила ее за руку, подтянула к себе и прошептала в ухо: – Ни я, ни Лева – мы ни в чем не виноваты. Это чтобы ты знала. Я тебе потом все объясню. И еще – не верь Шитову. Он редкий негодяй!

– Что здесь вообще происходит? – спросил Захар. – Что здесь делает прокуратура?

– Для начала вы успокойтесь, – мягко проговорила Лиза, усаживаясь напротив Захара. – Мы все расследуем убийство бизнесмена Вадима Рыбина.

– Рыбина? А разве его не сожрали в Африке? – Он нервно гоготнул.

– Ваше имя, – потребовал Сергей.

– Захаров Вениамин, я друг Геры.

Вероятно, он хотел что-то добавить, но потом, прикинув, что может сказать что-то, что может навредить Гере, сказал:

– Мне нужно поговорить с ней, – он кивнул на Геру. Та, в свою очередь, свернувшись калачиком, тихо произнесла: – Захар, говори правду. Или… нет, постойте… Я сама сейчас все расскажу.

Она сделала над собой усилие и села. Обвела всех убитым взглядом:

– Все началось в 2009 году, в Марксе… Был выпускной бал…

Она рассказывала, понимая, что своей правдой может навредить Леве, но и остановиться уже больше не могла. Все, все складывалось против нее. Лиза, дочка близкой подруги свекрови, подруга детства Левы, по сути, свой человек, она мало того, что нашла ее в квартире Шитова, так еще увидела рядом с Герой Захара! Что она подумала бы о Гере, если бы та продолжала молчать? Что она сбежала к любовнику Шитову, однако успела связаться с еще одним мужчиной. Если бы Лиза рассказала обо всем Леве или даже Дине Робертовне, которая ее скорее всего и наняла, то Гера в глазах своей семьи выглядела бы как развратная, лживая стерва. Вот поэтому она и решила рассказать всю правду.

Рассказывая подробности их с Наташей пребывания в санатории, все те унижения, которые им пришлось испытать, будучи запертыми в одном из номеров, она смотрела не на Лизу, в глазах которой могла бы найти поддержку, а на Захара. Он менялся в лице, слушая ее.