Признания грешницы - Анна Данилова

Сергей Мирошкин с озадаченным видом тоже направился к выходу.

Захар между тем загнал Шитова в дальний конец коридора и зашипел ему в ухо:

– А с тобой, сука, мы еще потолкуем… Я за Геру глотку тебе перережу, ты понял меня?! Мразь! Решил воспользоваться моментом, тварь!!!

Он отшвырнул его от себя и быстрым шагом направился к Гере, которая стояла на пороге, прижавшись к свекрови.

– Пойдемте, я отвезу вас, куда скажете, – сказал он, помогая им открыть дверь и поскорее покинуть пропитанную запахом скипидара и человеческой подлости квартиру.

– Захар, мне нужно найти Наташу… – сказала Гера. – Я звоню, но ее телефон не отвечает… Я звонила Эмме, она сказала, что Наташа уже давно выехала, сто раз должна была успеть доехать до города… Господи, когда же все наконец закончится?! И Наташу я вызвала, столько всем причинила беспокойства… Понимаешь, я вся на нервах была. Так страшно стало, я подумала, что он все расскажет Леве…

Они ушли, Сергей Мирошкин, Лиза и Глафира, захлопнув за собой дверь шитовской квартиры (оставив Валю наедине со всеми его обидами, сомнениями и сорвавшимися планами заполучить себе Геру с помощью ложных свидетельских показаний), некоторое время постояли в подъезде, осмысливая услышанное.

– Пойдемте уже на свежий воздух! – сказала Глафира. – Здесь совсем нечем дышать!

– На самом деле, идемте! Лиза, ты все это время молчала… С тобой все в порядке?

– Знаешь, мне так ее жалко, я смотрела на эту бедную девочку, затравленную, испуганную, и у меня сердце сжималось… Если бы Рыбин был жив, у меня бы, мне кажется, тоже рука не дрогнула… А еще я подумала, что если бы Гера рассказала все этому Захарову, там, в Марксе, то и он тоже…

– Думаешь, убил бы?

– Не знаю, но покалечил бы – это точно.

– Предлагаю поехать в какое-нибудь хорошее место и перекусить, – сказал Мирошкин. – Я угощаю!

– И куда же?

– На набережную. Там вам будет и свежий воздух, и Волга, и все тридцать три удовольствия. Признаюсь, и на меня Гера произвела сильное впечатление…

В кафе «Ротонда», под белыми полотняными тентами, за круглым столом, в удобных плетеных креслах, дожидаясь заказа, Сергей продолжал делиться своими впечатлениями:

– Это как же надо любить своего мужа, чтобы так оберегать его от всего, что могло бы причинить ему душевную боль! Я вот мужчина, к примеру, не дай бог, как говорится, что у моей жены случится приблизительно такая же история. И что? Она, встретив своего насильника на улице, узнав его, не расскажет мне? Да какой я после этого мужик, если, пусть даже и спустя годы, не отомщу за свою жену? Я понимаю, конечно, в каждой семье свои отношения, но мы-то говорим сейчас о любви. Гера и Лева любят друг друга. Тогда в чем проблема? Поему она ему ничего не рассказала?

– Я бы тоже не рассказала, – сказала Глафира. – И не потому, что испугалась бы, что меня мой муж бросит, или что-нибудь в этом роде… Разочаруется… Нет. Просто я подумала бы, что у моего мужа уже сложился мой образ, понимаете? Образ чистой женщины, которая принадлежит только ему. И вдруг я рассказываю ему о том, как меня… какие-то подонки… Уф… Нет, если бы я оказалась на месте Геры, я тоже ушла бы из дома, придумала бы какую-нибудь удобоваримую причину отъезда (это как раз то, чего не сделала Гера, чем всех напугала и вызвала подозрения), а сама бы поехала вот к такому вот Захарову, вы же видели, какой он! Он за Геру глотку перегрызет!!! Так вот, я бы поехала к нему и попросила бы его помочь мне. Уж с ним-то я точно была бы откровенна, а иначе как?

– Хочешь сказать, что нам надо бы проверить Захарова? – спросил Мирошкин.

– По времени не сходится, – заметила Лиза. – Она встретилась с Захаровым в день убийства, он же был в Марксе.

– Я понимаю… Вы мне лучше скажите, как Гера оказалась у Шитова? Что она там делала? Насколько я понял, он позволил себе лишнее в отношении ее, я же видел, как прижал его Захаров…

– Думаю, ей просто надо было где-то спрятаться на время, и она выбрала его квартиру как самое безопасное место, где ее уж точно никто не будет искать, – сказала Лиза. – Там, в Марксе, у Эммы, втроем, они обсудили ее положение, подруги вправили Гере мозги, объяснили на пальцах, что ей нужно возвращаться домой, к детям, что она беременна и ее отъезд лишь усугубил ситуацию. Что ей нужно было в городе найти адвоката и постараться помочь Леве. Думаю, что так оно все и было.

– А как там оказалась Дина Робертовна, свекровь Геры? – не унимался Сергей.

– Сережа, так она же нам и сообщила о том, что Геру видели у Шитова. Какие-то ее знакомые. Как ты думаешь, после этого она будет сидеть дома?

– Да и то правда. Глаша, ты что-то задумалась? – Мирошкин в шутку помахал рукой у нее перед лицом. – Очнись!

– Я думаю: вот заказала я гуся с соусом из черной смородины, и как и когда они его запекали? Вчера или сегодня? Что они, эти сложные блюда замораживают, что ли?

– Вот селедку – точно замораживают. Сами в ресторанах солят, а потом замораживают, – со знанием дела сказала Лиза.

Позвонил Денис. Сказал, что у него есть важная информация.

– Денис, хочешь гусика с черной смородиной? – спросила, улыбаясь, Лиза. – Или холодной окрошки? Подъезжай, мы в «Ротонде», на набережной!

Денис появился через четверть часа, его белая батистовая рубашка была мокрой. В руках он держал пакет.

– Решил здесь переодеться, вы уж извините… – И он исчез, вернулся с влажной головой, в сухой, точно такой же рубашке, сияющий. Сел и шумно выдохнул: – Уф, устал! Замотался! Где вы, думаете, я был все это время?

– Обрезал розы, устроившись вторым садовником в доме Рейнов, – предположила, смеясь, Глафира.

– Я был в Марксе.

За столом стало тихо.

– Ну и как тебе Маркс? Скажи, зеленый, красивый городок? – спросила Глафира.

– Поначалу я действительно поехал к Рейнам, хотел встретиться и поговорить с Лидией Рейн. Дверь мне открыла женщина, потом выяснилось, что она родственница Лидии, родная сестра Марка Рейна. Помните, я рассказывал, что видел женщину, которую еще принял за кухарку? Так вот это и была она, Ирина Рейн. Она сказала, что Лиды нет дома, что она уехала по делам и вернется не скоро. Я представился мастером по ремонту компьютеров, сказал, что Лида просила меня посмотреть, что там с ее монитором, короче, наговорил с три короба, не особо надеясь, что меня впустят в дом. Подумал, что раз это дом прокурора, то все домочадцы должны понимать, что нельзя впускать в дом кого ни попадя. Но, судя по поведению Ирины, очень спокойной и доброжелательной женщины, которой и в голову не пришло меня в чем-то подозревать, я сделал вывод, что посетители в этом доме вообще редкость, и прокурор никого ни о чем таком не инструктировал, а потому меня легко впустили и даже проводили в комнату Лиды!

– Потрясающе! – воскликнула Лиза. – И?