Золотые ласточки Картье - Екатерина Лесина

Да и все прочее – тоже, поскольку он знал, что бы ни случилось, есть Татьяна…

Анна появилась, когда Витюша был на четвертом курсе. И пришла она не домой, верно, зная, что Татьяна ее появлению вовсе не обрадуется, а в университет. Тогда Витюша не понял, что тощая девчонка в сером мешковатом платье появилась по его душу.

Последняя лекция, скучная до того, что Витюша при всей его старательности задремывал, закончилась. Ему предлагали прогуляться в парке, и Маринка строила глазки, но Витюша знал, что Маринку мама не одобрит, легкомысленная, развязная девица, и вообще Витюше пока рано думать о девочках.

Хотя думалось, да… И думая, что о парке, что о девчонках, что о маме, Витюша вышел в коридор и увидел ее, девчонку, которая устроилась на подоконнике, мотая ногами.

Увидев Витюшу, она помахала ему рукой и с подоконника спрыгнула.

– Привет, – сказала девчонка и за руку взяла. – Давай знакомиться. Я – Анна…

– Витя, – ответил Витюша, подумывая о том, что желания продолжать знакомства не имеет. Но он чуял, у девицы этой совершенно иные планы.

– Я знаю, как тебя зовут. Мама говорила.

– Мама?

Татьяна ничего не рассказывала об этой… Анне…

– Наша мама, – уточнила она. – Родная. Она умерла.

Екнуло сердце, остановилось почти, прежде чем Витюша сообразил, что говорит Анна вовсе не о Татьяне. И выдохнул с облегчением и от радости, что с Татьяной все-то в порядке, почти простил девицу за ее наглость.

– А я вот одна осталась… и решила, что нам надо с тобой познакомиться, раз уж ты мой брат.

– Чего тебе надо?

Брат? Братом себя Витюша не ощущал, и сколько ни разглядывал девицу, родственные чувства не пробуждались.

– Ничего. Тебя увидеть. Пойдем, по мороженому съедим? Или тебе нельзя? Мама говорила, что тебя держат в строгости…

Мороженое покупал Витюша.

Он сам не понимал, зачем разговаривает с нею, точнее, не разговаривает, слушает ее сбивчивую речь. Тощая, угловатая, нервная какая-то. Анна постоянно находилась в движении. Она ела мороженое жадно, откусывая куски, давясь и все равно кусая. Облизывала серые губы, и пальцы тоже, и палочку обсасывала долго.

– Будешь? – спросила, указав на Витюшино эскимо, к которому он не притронулся. Купил сугубо за компанию, а когда покачал головой, что, мол, не будет, Анна попросила: – Дай мне. Я мороженое люблю, и вообще поесть люблю, но денег нет. Ты не подумай, что я к тебе только за деньгами. Я квартиру буду сдавать… давно хотела, но стремно как-то. Поможешь?

– Чем?

– Ну… посидеть… посмотреть жильцов, а то я – это несерьезно.

– А я – серьезно?

– Ты – мужчина, – сказала Анна, и как-то Витюша вдруг осознал, что он и вправду мужчина.

– Помогу.

Не ради нее, но ради спокойствия Татьяны, которая – Витюша чуял – появлению Анны не обрадуется. Но ведь сестра…

– Тогда до завтра, – Анна сунула картонку с нацарапанным адресом. – Ты ничего такой… не думай, я от тебя денег не возьму, мне просто помощь нужна. Чтобы не обманули.

Против Витюшиного ожидания, сдать квартиру получилось легко. Анна сама разговаривала с потенциальными постояльцами, а от Витюши требовалось одно – сидеть с видом серьезным и хмурым, олицетворяя собой ту самую мужскую силу, которая просто-таки обязана была стоять за плечами слабой женщины.

– Три студентки на две комнаты. Нормалек, – сказала Анна, приняв решение. – Пошли в магазин.

Аванс она получила, чему обрадовалась неимоверно.

– Зачем?

– Боже, Витюша, ты тормоз… за едой, естественно! У меня вторую неделю холодильник пустой!

Выбирать продукты она не умела совершенно, норовила схватить то, что в более яркой упаковке, не думая ни о качестве, ни о цене. Тут Витюша пришел на помощь, у него-то после походов с Татьяной опыт имелся.

– Ну ты, блин… зануда, – проворчала Анна, когда Витюша вытащил из корзинки упаковку дорогого немецкого йогурта. – С тобой праздника не устроишь.

– После праздника тоже надо будет жить, – спокойно заметил он. – Ань, ты мне, конечно, сестра, но…

– Но содержать меня ты не станешь. Понимаю.

– Не понимаешь. Я и себя не содержу. Мы живем на то, что зарабатывает Татьяна, она дает мне кое-какие деньги, но… Где твой отец?

– Умер. Еще год тому… тогда-то все плохо и стало. Он так и не развелся. Мама до последнего надеялась, а он взял и того… у него там тоже имеются детишки, только они нас знать не хотят. Мама после его смерти слегла… лечилась… Все, чего ценного было, продали… не помогло… хорошо хоть квартирка осталась… и ты вот. Я думала, что ты – тоже зануда… а ты славный. Жаль, что мы раньше не встречались. Я вот всегда хотела старшего брата иметь. Но ты ж про меня не расскажешь, да?

Она была права: Витюша так и не нашел в себе сил рассказать об Анне. Он возвращался домой, смотрел на Татьяну… и придумывал очередную историю о своей занятости. Поход в библиотеку. Или помощь, о которой его попросили товарищи. Или прогулка с друзьями. Татьяна верила. Да и как ей не верить, когда ее мальчик не умел врать?

Анна не требовала многого. Ей и вправду не нужны были деньги, во всяком случае те, которые он мог дать. Она училась старательно, пусть и получалось у нее не слишком хорошо. Там, где Витюша запоминал с лету, Анне приходилось заучивать едва ли не наизусть.

Но она была полна решимости.

– Я поступлю в универ, – сказала она, закрыв учебник по математике. – Вот увидишь, поступлю.

– Конечно.

Витюша занимался с сестрой, хотя порой его неимоверно бесило ее непонимание простых вещей, казалось бы, элементарнейших.

– Только надо выбрать университет правильно, – уточнил он. – Нет смысла лезть туда, где высокий конкурс. И лучше пойти на гуманитарную специальность.

– Нет.

– Почему? – Этакое Анино упрямство не злило, скорее удивляло его. – С русским у тебя все нормально. И литература… А вот математика не дается. Ты ее не любишь.

– И не полюблю. Я не ботан, чтобы математику любить, – фыркнула Анна.

– Значит, я ботан?

– Еще какой. Не обижайся.

Обижаться на Анну Витюша и не думал. Напротив, в его жизни, которая ему весьма даже нравилась, вдруг появилось нечто, чего не хватало. А он и знать не знал, что этого не хватает. Откуда? Он вдруг повзрослел, заботясь об Анне, и с высоты собственной взрослости, в которой прежде ему отказывали, взирал на нее с умилением.

Любовью? Пожалуй что да. Анну было за что любить. Во-первых, несмотря на возраст, она была на диво самостоятельной и с легкостью управлялась что с трехкомнатной квартирой, что с жиличками, что с собой. Во-вторых, она отличалась несвойственным Витюше, а оттого несколько непонятным упорством. В-третьих, Анна была его сестрой. И если поначалу Витюша не ощущал между собой и ею связи, то постепенно он свыкался с мыслью, что был братом. Старшим.