Золотые ласточки Картье - Екатерина Лесина

– Не обижаюсь, – он погладил Анну по голове, но она отстранилась, насупившись, бросила:

– Я не маленькая. Я знаю, что делаю. Среди филологов одни девки.

– И что?

– Как я выйду замуж там, где одни девки?

– А ты собираешься в универ только для того, чтобы замуж выйти?

– Ну не для того же, чтоб потом всю жизнь в школе русский язык преподавать, – Анна посмотрела на братца едва ли не с жалостью. – Витюш, порой ты как маленький… Ну вот что я могу? Стать училкой?

– А чем плохо?

– Ничем. Детей я не люблю. Пахать придется сутками. Платят гроши… Можно еще на медсестру или парикмахершу учиться, но вот беда, это все – не мое, – сейчас Анна вновь выглядела старше своих лет. Витюшу это неприятно поразило. – Я хочу нормально устроиться в жизни.

– Выйдя замуж?

– Именно. По-моему, женщины испокон веков так делали. Главное, правильного мужа подобрать. Кстати, у парикмахерши и медсестры шансов немного. Сейчас мужчины предпочитают женщин с высшим образованием. И в целом у меня неплохие шансы. Я самостоятельна. Неглупа, с характером спокойным, с квартирой, что гораздо важнее характера, то есть не нищая.

Эту логику Витюша не очень понимал.

– Погоди, ты ведь будешь искать… состоятельного жениха.

– Лучше, если богатого, – поправила Анна и усмехнулась. – Но, видишь ли, Витюша, нищая невеста никому не нужна. А я не нищая. Я… если немного не того круга, то это можно исправить. Понимаешь?

Он не понял, но разговор этот, весьма, следовало сказать, неприятный, почел за лучшее свернуть. Правда, уже собираясь домой, он не удержался, спросил:

– А ты уверена, что сумеешь выйти замуж? Если твой жених состоятельный, то…

– Сумею, – ответила Анна, глядя в глаза. – Поверь, главное – решиться, а там…

Тогда же она показала ему ласточку, белую птицу на серебряной цепочке.

– От мамы осталась, – Анна погладила крылья. – Ласточка сделает так, что у него шансов не останется.

…Анна поступила, с трудом, со скрипом, но все же поступила в весьма приличный вуз, и Витюша по праву гордился собой, ведь именно его стараниями она подтянула математику.

– Спасибо, братец, – Анна поцеловала его в щеку. – И не обижайся, что мы станем видеться реже…

Училась она старательно. И искала жениха.

Как совмещала одно с другим, Витюша представлял плохо, но Анна явно знала, что делает. Видеться они стали реже, но, как ни странно, Витюша не испытывал облегчения, напротив, теперь он волновался за сестру.

– Ой, не нуди, – говорила она, когда Витюша объявлялся и вновь заводил разговор о Татьяне, о том, что следует с ней познакомиться, что Анну она примет если не как родную дочь, то… – Я понимаю, что ты хочешь, как лучше, но у меня своя жизнь.

И вправду своя. Витюша в этой жизни становился гостем, званым, дорогим, но лишь гостем.

– Лучше помоги решить, – просила Анна, раскладывая конспект и учебник. – А то я ничего не понимаю.

Приходилось помогать.

Она же не то в благодарность, не то просто потому, что плохо переносила одиночество, заговаривала с Витюшей не только об учебе, но и о собственных планах.

– Вот смотри, есть Толик… у него предки состоятельные, у них машины две, и Толику обещали подарить одну, если он сессию сдаст с первого раза. Правда, он учится вообще никак. Лень ему. И значит, машину получить без шансов, но…

– Он тебе нравится?

– Витюша, мне решиться надо, чтобы действовать, но… я вот думаю, ладно, предки – это хорошо, конечно, но если он сам по себе ничтожество… предки ведь не вечные. Мама вон тоже… была, была, а потом раз, и умерла. Нет, Толика я вычеркиваю.

Кавалеров своих, которых Витюша ни разу в жизни не видел, Анна обсуждала охотно. Кажется, ей требовался слушатель, и Витюша как нельзя лучше подходил на эту роль.

– Артемка ничего такой, но он нищий и про семью свою почти не рассказывает. Это же ненормально, когда человек так таится?

Витюша кивнул.

Он не знал, что является нормой в подобной ситуации, но с сестрой соглашался: ей видней. Как-то неуловимо в их случайном тандеме сменились роли, и теперь именно Анна была старшей.

– По нему, конечно, видно, что он свое от жизни возьмет, но… вопрос – как и когда… тут тоже важно, чтобы повезло. Пока Артемке везет, но мне кажется, что он слишком уж рискует.

– А кто тебе нравится?

– Какая разница, Витюша? Но если честно, то никто.

– Тогда почему?

– Я же тебе сказала, почему. Потому что хочу жить… красиво жить, как Никуша вот… ей повезло с предками, а мне приходится идти иным путем. Посмотрим еще, кто из нас в шоколаде окажется. Смотри, есть еще Пашка…

Анна сидела на подоконнике и болтала ногами.

– Вроде бы родители не бедные, но и не сказать, чтоб совсем мажор. Толковый, конечно, и… сонный какой-то, его пока не пнешь, толку не будет. Вот почему так, Витюша?

– Как?

– Ну… не бывает, чтобы один человек и все сразу…

– Бывает, – не согласился он, добавив: – Только с таким, наверное, жить тяжело. Представь, что ты живешь с совершенством.

Анна представила и, фыркнув, рассмеялась:

– Умеешь ты… акценты расставить.

Витюша развел руками и посоветовал:

– Приглядись к людям. Жить тебе с человеком, а не…

– Васька, – Анна прикусила ручку. – Васька толковый и цепкий. Прикинь, он из дому сбежал, чтобы поступить, как когда-то Менделеев…

– Ломоносов, – поправил Витюша.

– А, по фигу, главное, что поступил ведь! Он в мастерской фигачит. С утра до ночи, зарабатывает, и неплохо зарабатывает… говорит, что свое дело откроет, и вообще… Знаешь, я ему верю.

– Это хорошо, что веришь.

– И нравлюсь… он старше остальных. Серьезный очень. Я не уверена, что это хорошо.

– Почему?

– Не знаю, просто не уверена, и все тут, – Анна вцепилась зубами в ручку. – А еще у него дружек имеется, Стасик… про него Ника обмолвилась, что он не из простых. Типа с предками посрался, а они крутые…

– Не знаешь, кого выбрать?

– Не знаю, – серьезно ответила Анна.

– А кому ты нравишься?

Она усмехнулась и, вытащив ласточку, сказала:

– А я, Витюша, нравлюсь всем…

Витюша замолчал, и Софья не торопила его. Этот мужчина, который до нынешнего дня казался ей едва ли не подростком, ныне выглядел уставшим и глубоко несчастным. Горе его не исчезло за годы, не поблекло. И обида кривила Витюшины губы.

– Она выбрала Василия, – нарушила молчание Софья, потому как это молчание стало невыносимо тяжелым.