Сын ХАМАС - Мосаб Хасан Юсеф

Ее муж боялся, что солдаты найдут Хасана Юсефа и арестуют их за укрытие беглого преступника. Поэтому он пытался вести себя естественно, не показывая страха. Он велел своей семилетней дочери подойти к командиру и пожать ему руку. Тот был очарован маленькой девочкой и решил, что это обычная семья, не имеющая ничего общего с террористами. Он вежливо спросил женщину, могут ли его люди отдохнуть немного наверху, и она ответила, что это было бы прекрасно. Около двадцати пяти израильских солдат оставались в этом доме более восьми часов, даже не подозревая, что отец находился буквально у них под ногами.

Я не мог найти объяснение этой сверхъестественной защите и вмешательству свыше. Но для меня это было бесспорно. Когда Ахмад аль-Фаранси (который однажды попросил у меня взрывчатку для своих смертников) позвонил мне из центра Рамаллы и спросил, не смогу ли я забрать его и отвезти домой, я ответил, что нахожусь неподалеку и буду через несколько минут. Когда я приехал, он сел ко мне в машину, и мы покатили.

Не успели мы отъехать, как у Аль-Фаранси зазвонил мобильный телефон. Имя Аль-Фаранси стояло в списке приговоренных Иерусалимом к смерти; ему позвонили из штаб-квартиры Арафата и предупредили, что израильские вертолеты следуют за ним по пятам. Я открыл окно и услышал гул двух приближающихся «Апачей». Тому, кто никогда не ощущал, как Бог обращается к нему посредством внутреннего голоса, это может показаться странным, но в тот день я услышал, как Бог обращается ко мне, веля мне свернуть налево между двумя зданиями. Позднее я узнал, что если бы продолжал ехать прямо, израильтяне взорвали бы мою машину прямой наводкой. Я свернул и тут же услышал божественный голос: «Оставьте машину и уходите». Мы выскочили из автомобиля и побежали. Когда вертолеты поймали цель, единственное, что мог видеть пилот, — припаркованный автомобиль с двумя открытыми дверцами. Вертолет парил около минуты, а затем развернулся и улетел прочь.

Потом я узнал, что разведка получила сообщение, будто Аль-Фаранси видели садившимся в темно-синий «ауди А4». Таких машин в городе множество. Лоай поблизости не было, поэтому он не мог проверить мое местоположение, и никому не пришло в голову уточнить, не принадлежит ли этот «ауди» Зеленому Принцу. Ведь о его существовании знали единицы.

Так или иначе, но я всегда выигрывал благодаря божественной защите. А ведь я даже не был христианином, а Аль-Фаранси и подавно не мог знать о Христе. Однако мои друзья-христиане молились за меня каждый день. И Бог, как говорит Иисус в Евангелии от Матфея (5:45), «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных».

Как же он не похож на жестокого и мстительного Аллаха!

Я был измотан. Я устал от того, что приходилось играть столько опасных ролей одновременно, устал от того, что нужно было постоянно скрываться под чужими масками, под кого-то подстраиваться. С отцом и другими лидерами я должен был играть роль преданного члена ХАМАС. С людьми из Шин Бет я играл роль израильского разведчика. Дома я часто играл роль отца и защитника братьев и сестер, а на работе — роль старательного трудяги. Шел мой последний семестр в колледже, и нужно было готовиться к экзаменам. Но я не мог заставить себя сосредоточиться.

Стоял конец сентября 2002 года, и я решил, что пришла пора сыграть второй акт пьесы, которая началась с попытки Шин Бет арестовать меня.

— Я так больше не могу, — пожаловался я Лоай. — Сколько нужно времени, чтобы все закончить? Несколько месяцев в тюрьме? Проходит следствие. Вы отпускаете меня. Потом я возвращаюсь и заканчиваю колледж. Я вернусь на работу в АМР США и заживу нормальной жизнью.

— А как же отец?

— Я не собираюсь оставлять его на произвол судьбы. Арестуйте его вместе со мной.

— Ну, если ты так хочешь. Правительство будет счастливо, если мы наконец поймаем Хасана Юсефа.

Я рассказал матери, где скрывается отец, и разрешил ей навестить его. Через пять минут после ее прихода на конспиративную квартиру весь район заполонили спецназовцы. Солдаты бежали по улицам, выкрикивая, чтобы гражданские лица не покидали свои дома.

Одним из этих «гражданских лиц», который курил наргиле (турецкую трубку) перед крыльцом, был не кто иной, как мастер по изготовлению бомб Абдулла Баргути, не подозревавший, что живет по соседству с Хасаном Юсефом. А бедный израильский солдат, велевший ему укрыться в доме, не знал, что обращается к убийце, в поисках которого израильские спецслужбы сбились с ног.

Все пребывали в неведении. Отец не знал, что его сдал собственный сын, чтобы защитить от смерти. АОИ не знала, что Шин Бет все это время был в курсе местонахождения Хасана Юсефа и некоторые их солдаты даже обедали и наслаждались послеобеденным сном в доме, где прятался отец.

Как обычно, отец сдался без сопротивления. И он, и другие лидеры ХАМАС решили, что Шин Бет выследил мать и таким образом обнаружил укрытие. Конечно, мама была расстроена, но одновременно вздохнула с облегчением, потому что ее муж был в «безопасном месте» и за ним больше не гнались израильтяне. «Увидимся вечером», — сказал мне Лоай, когда все было кончено.

Солнце уже зашло за горизонт, я смотрел в окно, наблюдая за тем, как двадцать спецназовцев вбежали во двор и заняли свои позиции. Я знал, что мне нужно пригнуть голову и приготовиться к грубому обращению, которое, правда, продлится недолго. Пару минут спустя подъехали джипы. За ними — танк. АОИ окружила район. Кто-то прыгнул на мой балкон. Еще кто-то постучал в дверь. «Кто там?» — крикнул я, притворяясь, будто не знаю этого. — «АОИ! Откройте дверь!»

Я открыл дверь, они повалили меня на пол, быстро ощупав на предмет оружия. «Здесь есть еще кто-нибудь?» — «Нет».

Не знаю, почему вдруг они решили спросить об этом. Как бы то ни было, они стали стучать во все двери и обыскивать дом, комната за комнатой. Как только мы с отцом вышли, я лицом к лицу столкнулся со своим другом. «Где ты был? — спросил Лоай резко и грубо, как если бы я действительно был тем, кем притворялся. — Мы искали тебя. Хочешь, чтобы тебя убили? Должно быть, ты сумасшедший, раз сбежал от нас в прошлом году».

Группа обозленных солдат стояла и слушала его. «Мы взяли твоего отца, — сказал он, — и наконец-то поймали тебя! Посмотрим, что ты скажешь на следствии!»

Двое солдат затолкнули меня в джип. Лоай снаружи нагнулся ко мне и так, чтобы никто не слышал, спросил: «Как ты, дружище? Все в порядке? Наручники не трут?» — «Все отлично, — сказал я. — Просто забери меня отсюда и не позволяй солдатам избивать меня в дороге». — «Не беспокойся. Один из моих парней поедет с тобой».

Меня привезли на военную базу «Офер», и пару часов «допроса» мы провели в той же комнате, где обычно встречались, попивая кофе и обсуждая ситуацию. «Мы собираемся перевести тебя в „Маскобийю“, — сказал Лоай. — Ненадолго. Притворимся, что ты прошел через жестокие допросы. Твой отец уже там, и вы сможете увидеться. Его не допрашивают и не пытают. Затем мы отправим тебя под административный арест. Ты проведешь там несколько месяцев, а потом мы попросим продлить твой срок еще на три месяца, потому что с твоим „статусом“ ты должен сидеть в тюрьме довольно долго».