Платье цвета полуночи - Терри Пратчетт

— Думаю, я могу и не утруждаться, мадам, вы сами отлично справляетесь!

Повисла гробовая тишина, и тем не менее тут и там реяли тихие отзвуки: стражник за колонной прикрыл рот ладонью, сдерживая потрясённый смех; из-за шторы донеслось сдавленное бульканье — это едва совладала с собою горничная. Но Тиффани запомнилось другое: тихий щелчок дверного замка где-то наверху. Это Летиция? Она всё слышала? Впрочем, какая разница; герцогиня злорадствовала — ведь теперь Тиффани у неё в руках.

Не следовало опускаться до глупых оскорблений, уж кто бы там ни подслушивал. Теперь эта особа с превеликим удовольствием примется отравлять жизнь и Тиффани, и тем, кто рядом, и, очень вероятно, вообще всем, кого она, Тиффани, знает.

По спине девушки струился холодный пот. Никогда такого не случалось — ни с Зимовеем, ни с Аннаграммой в самые худшие времена, ни даже с Королевой эльфов, а уж она-то как никто умела измываться над людьми. Но герцогиня превзошла их всех: она — злобная тиранка, из тех, кто доводит свою жертву до отчаяния, вынуждая огрызнуться, а это немедленно становится оправданием для новых, ещё более гадких издевательств. Попутно и ни в чём не повинным сторонним наблюдателям перепадёт, причём вину за то, что им доставили несколько неприятных минут, обидчица опять-таки возложит на жертву.

Герцогиня оглядела полутёмный зал.

— Тут есть хоть один стражник? — Она подождала в злобном предвкушении. — Я точно знаю, где-то здесь должен быть стражник!

Послышались нерешительные шаги: из тени выступил начинающий стражник Престон и, явно нервничая, направился к Тиффани с герцогиней. Кому здесь и быть, как не Престону, подумала Тиффани; все остальные стражники слишком опытны, чтобы рисковать огрести щедрую порцию герцогининого гнева. Улыбался юноша тоже нервно и делал это, конечно же, зря. Не стоит улыбаться, когда имеешь дело с такими, как герцогиня. Ну, по крайней мере, у него хватило ума отсалютовать ей, а по меркам тех, кого воинскому приветствию никогда специально не учили и кто ещё толком не натренировался за ненадобностью, отсалютовал он очень даже неплохо.

Герцогиня поморщилась.

— Ну и чего мы ухмыляемся, молодой человек?

Престон обдумал вопрос со всех сторон.

— Солнышко светит, мадам, а я так люблю свою работу.

— Молодой человек, не смей мне ухмыляться! Улыбки ведут к фамильярности, чего я ни в коем случае не потерплю. Где барон?

Престон переступил с ноги на ногу.

— Он в усыпальнице, мадам, прощается с отцом.

— Не смей называть меня «мадам»! Так обращаются к женам лавочников! И «миледи» меня тоже не смей называть, так обращаются к жёнам рыцарей и прочему сброду! Я — герцогиня, так что изволь именовать меня «ваша светлость». Ты понял?

— Да… мад… ваша светлость! — Престон снова отсалютовал — на всякий случай, из самозащиты.

На миг герцогиня вроде бы осталась довольна, но миг этот был из числа кратких.

— Превосходно. А теперь забери отсюда эту тварь, — она махнула рукой в сторону Тиффани, — и запри в темницу. Ты меня понял?

Престон потрясённо обернулся к Тиффани, словно прося совета. Девушка подмигнула — ну, просто чтобы подбодрить бедолагу. Престон снова развернулся к герцогине.

— Это вот её, стало быть, запереть в темнице?

Герцогиня свирепо воззрилась на него.

— Я так и сказала!

Престон нахмурился.

— Вы уверены? Это ведь коз выгонять придётся!

— Молодой человек, меня совершенно не волнует, что будет с козами! Я приказываю немедленно отвести эту ведьму в тюрьму! А теперь иди исполняй, или я позабочусь о том, чтоб тебя уволили!

Престон уже произвёл сильнейшее впечатление на Тиффани, но теперь он заслужил медаль, никак не меньше.

— Не могу, — бодро заявил он, — а всё из-за хариуса с усатым карпом. Сержант мне про хариуса всё обсказал подробно. Ну, знаете, хариус? Хариус карп-ус*. Это значит, никого нельзя просто так взять и запереть в тюрьму, если они закона не нарушили. Хариус карп-ус. Там всё прописано чёрным по белому. Хариус карп-ус, — услужливо повторил он.

Подобное неповиновение ввергло герцогиню не просто в ярость — её сковал гипнотический ужас. Этот прыщеватый мальчишка в доспехах с чужого плеча дерзит ей, бросаясь какими-то дурацкими словами. Никогда прежде такого не случалось. Это как столкнуться с говорящей лягушкой. Очень любопытно, кто бы спорил, но рано или поздно говорящую лягушку придётся раздавить.

— Изволь сдать доспехи и оружие и тотчас же покинуть этот замок, тебе ясно? Ты здесь больше не служишь. Ты уволен, и я непременно позабочусь о том, чтобы в стражу тебя больше никуда не приняли, молодой человек.

Престон покачал головой.

— Не выйдет, ваша светлость миледи. А всё из-за хариуса с усатым карпом. Сержант мне так и сказал: «Престон, держись хариуса с карпом. Хариус карп-ус — твой лучший друг. Хариус карп-ус обязателен к соблюдению — стой на этом, и не прогадаешь».

Герцогиня злобно зыркнула на Тиффани, а поскольку молчание девушки, похоже, раздражало её куда больше, чем любые слова, юная ведьмочка улыбнулась и ничего не сказала, в надежде, что герцогиня лопнет от злости. Но вместо того герцогиня предсказуемо обрушилась на Престона.

— Как ты смеешь мне перечить, прохвост! — Она занесла блестящую трость с набалдашником. Но трость словно застряла на полпути.

— Вы его не ударите, мадам, — невозмутимо произнесла Тиффани. — Если попытаетесь, я сделаю так, что у вас рука сломается. В этом замке людей бить не принято.

Герцогиня зарычала, дёрнула трость, но ни трость, ни рука с места не сдвинулись.

— Спустя минуту трость освободится, — промолвила Тиффани. — Но если вы ещё раз попытаетесь кого-нибудь ударить, сломаю её надвое. Пожалуйста, примите к сведению, это не предупреждение — это предсказание.

Герцогиня попробовала испепелить Тиффани взглядом, но, видимо, в лице девушки читалось нечто такое, перед чем спасовала даже герцогинина упрямая дурость. Пальцы разжались — и трость упала на пол.

— Ты обо мне ещё услышишь, сопливая ведьма!

— Просто ведьма, мадам. Просто ведьма, — поправила Тиффани. Герцогиня, напыжившись, стремительно вышла из зала.

— У нас будут неприятности? — тихо спросил Престон.

Тиффани дёрнула плечом.

— Я позабочусь, чтобы у тебя их не было, — заверила она. И добавила про себя: «Сержант тоже вступится. Я его заставлю». Девушка обвела глазами зал: любопытные слуги поспешно отворачивались, словно в страхе. «Это же ненастоящая магия, — думала Тиффани. — Я просто стояла на своём и не сдавала позиций. Ни за что нельзя сдавать позиции, потому что они же твои».

— Я всё ждал, что ты превратишь её в таракана и раздавишь каблуком, — задумчиво произнёс Престон. — Я слышал, ведьмы такое умеют, — с надеждой докончил он.