Лига дождя - Лариса Петровичева

– Я думала, что смогу от тебя отвыкнуть, – вымолвила Лиза наконец. – Надеялась, что все это кончится, не начавшись, по большому счету.

Синица склонила головку набок. Шура представил их ее глазами: пара двуногих на странном сооружении из мертвого дерева, и у них совсем нет крошек. По лицу двуногой стекает вода, словно она тает, но вот крошек нет, и это самый большой недостаток. Глупая синица, глупые люди.

– Я думала, что это не любовь, – продолжала Лиза. – Оказалось, это именно она.

Синица покинула ветку и улетела к обитаемым аллеям парка, где можно подкормиться. Шура слушал и понимал, что не сможет ничего сказать – горло перехватило и стиснуло жесткой лапой. Их теперь двое. Двое. А мир такой огромный, и в этой непостижимой величине они сумели найти свою нишу – неужели?

– Я не хотела, – Лиза плакала. Без всхлипов – просто по щекам стекали слезы, капали на сцену и на Шурину руку. – Не хотела, чтоб ты тащился за мной, как… Помнишь, как Мадинка таскает шарф, что он по полу за ней плетется – я не хотела, чтобы так. Надеялась, что все обойдется, что я тебя отпугну всем этим.

– Не получилось, – промолвил Шура.

– Не получилось, – откликнулась Лиза. Южный ветер гнал по небу легкие белые облака с фиолетовыми разводами на брюшках, парк казался нарисованным – нарочито яркая картинка в детской книжке; кругом царила и правила ясная и чистая весна, и Шура самому себе казался чистым и открытым.

Он сел поудобнее и обнял Лизу. Она не сопротивлялась, словно решила смириться и принять все таким, какое оно есть. Бессмысленно бороться с судьбой, даже если ты ведьма второго посвящения, даже если…

Так они и сидели на заброшенной сцене в самом дальнем уголке парка, а кругом кипела весна, и природа, не ведавшая покоя, тянула их к новому лету.

* * *

Вызов на ковер к декану прямо с лекции застал Шуру врасплох. Декан матфака, толстый и меланхоличный Геворг Ашотович Гамрян, самый лучший из армян, как говорили о нем на факультете, практически на все смотрел сквозь пальцы. Открывая дверь деканата, Шура терялся в догадках по поводу этого вызова.

Гамрян говорил по телефону. Повинуясь его короткому жесту, Шура присел на краешек стула. Секретарь, веселая и разбитная Анюта, озорно ему подмигнула: мол, не дрейфь, студент, где наша не пропадала.

– Ну что, Черников, – сказал Гамрян, закончив телефонный разговор, – будем вас исключать.

Шура просто сел. Хотя и так сидел.

– За что? – только и смог вымолвить он. Декан очень выразительно усмехнулся.

– За прогулы, Александр. Общим числом шестьдесят академических часов.

Шура посчитал. Действительно, набежало. Вроде бы и немного пропустил со всей этой историей с Лизой, а вот поди ж ты. Староста Наташка, толстомясая девчонка откуда-то с дальних хуторов области, невзлюбила его с первого сентября – за то, что Шура не обратил на нее внимания, как на девушку: это для чести сельской красавицы оказалось непереносимой обидой. Разумеется, в журнале посещаемости она недрогнувшей рукой выставляла ему все прогулы. Вот черт, что делать-то теперь?

– Блин, – тихо выдохнул Шура. – А варианты есть?

Декан поиграл изящной золотистой ручкой с кокетливым рубинчиком на зажиме.

– Не надо только мне врать про вашу больную маму. Рассказывайте ситуацию.

– Влюбился, – произнес Шура, решив, что обманывать декана дохлый номер – о проницательности Гамряна ходили легенды. Была ли тут колоссальная интуиция или жизненный опыт – неизвестно, однако отливать пули в этом случае не стоило. – Влюбился я, Геворг Ашотович. Сам не свой хожу.

– И ходите, судя по всему, мимо института, – декан усмехнулся в пушистые усы. Шура сокрушенно кивнул.

– Мимо.

– А девушка что? – поинтересовался Гамрян, который, помимо репутации прозорливца, имел еще и репутацию дамского угодника. – Отвечает взаимностью?

Шура покраснел.

– Отвечает.

– Весна, – глубокомысленно прокомментировал Гамрян. – Гормоны бьют, и в основном по голове. Вы как думаете сессию сдавать при подобных раскладах?

Шура повел плечами.

– Я все пропущенные лекции переписал.

– Переписал, – скривился Гамрян. – А лабораторные? А практика? – он сделал паузу и спросил: – Девушка-то с нашего факультета?

– Н-нет, она ни с какого факультета, – промямлил Шура. А ведь и вправду, где же она учится, если вообще учится?

– Как зовут?

– Лиза Голицынская, – произнес Шура. И тут декан его здорово удивил, потому что странно улыбнулся и сказал:

– Что ж вы сразу не сказали, Саша? Вопрос снят, можете быть свободны.

Шура сел вторично. Хотя по-прежнему сидел.

– А… вы разве меня не исключаете?

Гамрян развел руками.

– Конечно, нет. Раз тут такие люди. Идите. Елизавете Анатольевне привет.

Шура встал и пошел к выходу. В дверях Гамрян его окликнул:

– Кстати, увидите этого Крамера, передайте, чтобы зашел. У него прогулов побольше вашего наберется.

Шура кивнул.

– Он с Лизой работал. Оттуда и прогулы.

Декан вопросительно заломил правую бровь.

– Кем работал, фамилиаром?

– Не знаю.

– Ладно, идите.

Шура вышел в коридор и начал спускаться по лестнице, задумчиво хлопая ладонью по перилам. Какой тесный город, все друг друга знают, оказывают важные услуги и имеют связи. Как связан Гамрян с Лизой? И ведь связан, иначе бы не отпустил Шуру вот так запросто, едва услышав ее имя. Какой тесный город.

Уже на улице Шура достал мобильник, автоматически заметил, что пора класть его на подзарядку и выбрал в телефонной книжке номер Лизы.

– Тебе привет от Геворга Ашотовича, – сказал он, когда услышал ее голос. – Большой и горячий.

Лиза усмехнулась.

– Ему тоже. Если тебя не затруднит.

Двое студентов-индусов, учившихся на химико-биологическом, остановились рядом с Шурой покурить. «Вот смешно получится, если они тоже знакомы с Лизой», – подумал Шура и спросил:

– Откуда вы друг друга знаете? Если не секрет.

– Не секрет, – беззаботно ответила Лиза. – Гамрян – знающий маг второго посвящения. Самый крутой в области. А ты что подумал?

Что ты была его любовницей, подумал Шура и ответил:

– Да так, грешным делом.

– Головой надо думать, – иронично, однако беззлобно посоветовала Лиза. – А не грешным делом. Ладно, в студии увидимся.

И в трубке раздались гудки. Некоторое время Шура рассматривал мобильник с одной только мыслью в голове: декан их факультета знающий маг. Вот откуда его прозорливость. Все всегда оказывается так просто. А вздумай Шура рассказать об этом хоть кому-нибудь? Быстро ли его повезут в дурдом?