Мой маленький секрет - Софи Вирго

— Ты уже в край обнаглела, — вмешался Игорь. — Сколько раз тебе еще повторить, что все твои жалкие попытки женить меня на себе безуспешны. Нас ничего не объединяет. И сейчас ты ведешь себя неадекватно. Ничего, что сейчас идут переговоры? Или специально, чтобы я был вынужден согласиться на свадьбу? Так знай, этого не будет, — подвел невидимую черту их диалога.

— Игорь, любимый, но я же беременная. Как ты можешь оставить меня?

Все застыли в шоке. Даже переводчица, которая дублировала партнерам весь этот сюрреалистический сюжет замялась на несколько секунд. А я погрузилась в свое прошлое. В тот самый день, когда узнала о беременности. Те чувства отчаянья, безысходности вновь поглотило меня. Чего я ждала? Что он, увидев меня вернется. Будет радоваться сыну? И вот вам реальность. У него есть женщина, с которой они были близки, она ждет ребенка, открыто заявляет о нем. Конечно свадьбе быть. Он не откажется от ответственности. А я? Ну скажу ему о Денисе и что дальше? Скажет, что вру и пытаюсь оттяпать кусочек состояния. Еще и эта… поможет сделать определенные выводы.

Вот только я не ожидала того, что он рассмеется прямо ей в лицо.

— Хорошая попытка. Готова прямо сейчас пойти сделать тест ДНК? И уж извини, но на женщину на седьмом месяце беременности ты точно не тянешь.

— Ты, ты что, не веришь мне? Он просто маленький, врач сказала, что это норма! Ты ему сейчас вредишь! Мне нельзя волноваться, — и топнула ногой. — Я к все СМИ расскажу. Готов к таким последствиям?

От такого спектакля мне стало тошно и дурно. Но слава Богу до Игоря наконец дошло, что весь этот спектакль видят партнеры и он вывел эту психованную за дверь. Я дала себе пару секунд прейти в себя, чтобы подойти к сыну в нормальном состоянии, но из коматоза меня вывели его объятья. Он обнял меня за ногу и смотрел снизу-вверх таким жалостливым взглядом. Стало плевать на все и всех. Подхватила его на руки, не заботясь о сохранности опрятного внешнего вида и крепко прижала к себе. Детские ручки оплели шею, и я почувствовала, как слезки.

— Все маленький, все закончилось. Успокойся мой хороший, — одной рукой прижимала к себе, а второй гладила по головке. Вот только стоять стало резко тяжело. Подошла к диванчику в углу комнаты и присела на него. — Не плачь. Успокойся. Тетя тебя больше не тронет. Ну чего ты плачешь? — и он отстранился.

— Мамуль, прости меня. Но телефончик так долго звонил, я хотел отдать его тете Свете. Надо было никуда не выходить, — и голос такой надломленный, что самой рыдать хочется в голос. Ведь не защитила, не справилась. К черту все это!

— Маленький, ты не виноват, — просто так получилось, почти плача отвечаю ему. — Надо было нам остаться дома.

— Я не послушал тебя, — продолжает сокрушаться ребенок, а мне душу в клочья рвут его заплаканные глазки.

— Тебе не за что извинять, родной, — целую его в макушку, но видимо он в шоке и продолжает свою речь.

Он никогда не бедокурил и мне не приходилось его ругать. В магазины ходили без проблем. Если ему что-то хотелось, он говорил. Когда я отказывала по той или иной причине, не канючил, потому что знал, я все ему дам, только когда придет время. А тут такое… По сути он не виноват, вот только как ему это сейчас объяснить.

— Прости, прости меня, я больше так не буду, мамуль, — и тут происходит то, чего я уж точно не ожидала.

Бернар подходит к нам и садится на корточки.

— Bonjour, petit. Ne pleure pas. Tu es bien. Ne dérange pas maman maintenant. Vous avez agi comme correctement. Vous êtes généralement bien fait, a tenu, malgré la douleur et n'a pas pleuré, comme beaucoup (Здравствуй, малыш. Не плачь. Ты молодец. Не расстраивай маму сейчас. Ты поступил как правильно. Ты вообще молодец, держался, не смотря на боль и не плакал, как многие), — пытался отвлечь его. — Comment est-ce que tu t'appelles? (Как тебя зовут?).

— Denis. OK, je ne le ferai plus. Maman, je ne vais plus te décevoir. Honnêtement-honnêtement (Денис. Хорошо, я больше не буду. Мам, больше не буду тебя огорчать. Честно-честно), — и повернулся ко мне, шмыгая носиком.

— Договорились мой хороший, — и погладила его по волосам. После этого он снова повернулся к незнакомцу.

— Et comment vous appelez-vous? Vous êtes le de maman ch… ch…? (А как вас зовут? Вы мамин ру… ру…?).

Я же в этот момент смотря на Маршана и говорю губами «Спасибо», на что он лишь сдержано кивает. Вот только он очень удивлен ловким ответам ребенка. Как и другие. Ладно я говорю на другом языке. Взрослый человек, а тут крошка совсем.

— Non, je ne suis pas le superviseur de ma mère. Je m'appelle Bernard. Mais c'est un de mes noms. Tu sais que les français ont plusieurs noms? (Нет, я не мамин руководитель. Меня зовут Бернар. Но это одно из моих имен. Ты ведь знаешь, что у французов несколько имен?), — начал отвлекать его разговорами и я почувствовала, как его тело понемногу расслабляется.

— Oui. Dites-moi quels autres noms avez-vous? (Да. А расскажете какие у вас еще имена?), — но малыш смутился своей непосредственности и потупил взгляд, не зная, как выпутаться из положения.

— Tout va bien bébé, tu n'as pas posé de question inappropriée. Ne cache pas tes yeux. Je laisse le troisième pour le dessert. Et voici la deuxième chose à dire. Michel. Selon vous, Michael (Все хорошо малыш, ты не задал неуместного вопроса. Не прячь глазки. Третье оставлю на десерт. А вот второе скажу. Мишель. По-вашему, Михаил), — тепло улыбнулся ребенку и пожал ладошку.

— Le père de maman s'appelle aussi. Seulement nous ne l'avons jamais vu (Маминого папу так же зовут. Только мы никогда его не видели), — немного грустно вздохнула моя кровиночка, а деловой партнер замер на мгновение от собственных мыслей, но быстро взял себя в руки.

Не привык мужчина к детской непосредственности. Да и Диня слишком развит. Наверное, сказалось то, что мы с ним не сюсюкались. Да и когда у него к чему-то появлялся интерес, мы погружали его с головой в выбранную тему. Даже читать уже научили. Месяца три уже хорошо читает на русском. Ну как хорошо. По слогам. До взрослого нам далеко. Через полгода возможно покажу ему и французский алфавит, чтобы не путался.

— Tout est réparable. Tu veux que je sois ton grand-père? (Все поправимо. Хочешь я буду твоим дедушкой?), — ласково погладил большим пальцем его ладошку, а мне захотелось стукнуть его, чтобы не раздавал обещаний, которые не сможет выполнить.

— On ne peut pas. Vous n'êtes pas le père de maman (Так нельзя. Вы не мамин папа), — медвежонок снова стал грустным, прижимаясь головкой к моему плечу.

Тема мужского пола всегда воспринималась им очень болезненно. А тут он еще своего папу увидел в живую. И ладно бы встреча была радостной. Дома точно будут расспросы, когда я ему расскажу про сыночка. Только я хотела вмешаться в эту идиллию, как в кабинет вернулся всклокоченный Игорь.