Няня для майора - Аля Миронова

Наконец, мы добираемся домой. Сын спит, но придется будить, чтобы ребенок умылся и переоделся ко сну. Ваней решает заняться Абесинка. Здорово, что у них такой коннект.

Я же – подготавливаю нехитрые закуски и подходящие напитки. Даже не успеваю среагировать, как Инна оказывается за моей спиной.

– Что ты делаешь? – раздается звонкий голосок.

– Планирую изучить содержимое одной книжки, – отвечаю, и замечаю, как сразу понуро опускается милое личико. – Подумал, может быть, ты составишь мне компанию? Пожалуйста.

Абесинка сразу же согласно кивает. Вижу, ей тоже очень интересно.

Беру поднос и тащу к дивану в гостиной. Не хочу омрачать спальню воспоминаниями мертвеца.

Инна плюхается первой. А мне приходит в голову безумная идея. Опрокидываю в себя один из бокалов.

– Окажешь мне одну услугу? – спрашиваю, заглядывая в глаза, склонившись над рыжиком. Абесинка прикусывает губу. Думает.

– И что ты хочешь? – осторожно интересуется Инна?

– Почитай мне, – кладу ей на колени дневник Леси. – Я хочу, чтобы ты тоже знала. Знала все, как есть.

И, пока Абесинка начинает крутить в руках цветастую книжку, я принимаю лежачее положение, опустив свою голову на стройные ножки. Уверен – впереди ждет боль. Но теперь я к этому готов.

Все же, теща оказалась права в своих пожеланиях. Я горю в аду. Теперь понимаю, что все действительно из-за меня. Леся любила меня. Сильно. Хотя, это ближе к одержимости. С Довженко поначалу просто работала. Без намеков и прочего. Потом накосячила в документах, и он потерял один груз. Эта дура решила рассчитаться с ним натурой, мол старые дрожжи заиграли… Мужик повелся. Ну еще бы. Только вот, после этого, их встречи стали регулярными. Отсюда и аборты. Не знала, чей ребенок. И в последний раз бы на прерывание пошла, да только не успела – просчиталась по срокам. Естественно – испугалась. Леся пыталась народными методами лишить человечка жизни, но ей не удавалось. Потом она смирилась, надеялась, вдруг – мой. Но во время родов ситуация разрешилась сама собой – ребенок родился мертвым. Жена, недолго думая, подкупила акушерку, чтобы любой другой роженице с мальчиком подменили ребенка. Как ни странно, но нашлась продажная душонка. Леся не знала, чей это сын, но слышала, что одна девушка родила мертвого ребенка и не смогла пережить этого. Еще один грех на душе моей жены. Как ни старалась, но простить себя за чужую смерть и обман меня, она не смогла. Впала в депрессию. Ваню принять, как родного, у нее тоже не вышло. Три года назад Довженко решил расширить свои услуги и поставки, возросло давление на Олесю, поэтому она решила исчезнуть, чтобы не подвергать опасности меня. Та фотография, за которую зацепился Довженко… Леся снимала не Ваню – она наблюдала за мной.

Я слышал, как дрожал голос Инны, пока она мне все зачитывала, предлагала посмотреть фотографии. Я же молча глотал собственные слезы. Лютая ненависть к самому себе разгоралась подобно песчаной буре в пустыне – стремительно и беспощадно.

– Антош, – робкие поглаживания по голове и тихий голос, пытаются прорваться в мое сознание. – Ты не виноват, слышишь.

Я не хочу отвечать. Мне нечего сказать.

– Ты еще ее любишь? – вопрос, что резко выбивает весь воздух из легких.

Подрываюсь с дивана. Опрокидываю в себя очередной стакан. Нависаю над Инной.

– Абесинка, – смотрю в глаза, что таят в себе надежду. – Леся – мое прошлое. В настоящем, рядом с собой я вижу тебя.

– Тогда, пора закрыть книгу о былом, – уверенно захлопывает дневник, откидывает в сторону и тянет меня на себя. – Я помогу забыть, только попроси.

Как она это делает? Рыжая ворожея. Не думаю, что теперь, у меня хоть раз повернется язык, назвать ее ребенком. Опрокидываю Инну спиной на диван. Ползу руками по стройным ногам вверх. Внутренне ликую. Под халатом нет ничего. И вывод здесь только один: эта женщина – моя!

Развязываю пояс, и освобождаю для ласки грудь. Жадно припадаю к одной малышке, крепко сжимая рукой вторую. Инна глухо стонет, запуская пальцы в мои волосы. Спускаюсь ниже, к плоскому животику, слегка прикусывая кожу на нем. Ловкие ручки стягивают с меня майку – я в отличие от Абесинки, в душе не был, поэтому не переоделся. Оголив мой торс, Инна тянет меня к себе.

– Хочу… – тихо шепчет она.

– Только попроси, – вторю ей, рукой утопая в женском соке. Такая горячая, готовая, и вся для меня.

– Пожалуйста, – чуть не плачет мне в губы. Разве я могу отказать своей женщине?

За считанные секунды расправляюсь со штанами и боксерами. Инна жадно рассматривает мое желание. Закидываю одну стройную ножку себе на плечо, и рывком погружаюсь в Абесинку. Если в машине вела она, так, как ей хотелось, то сейчас моя очередь. А я – жадный и голодный. Действую резко, быстро, беспощадно. Рыжик лишь кусает меня везде, где может, чтобы приглушить собственные стоны.

– Моя! – рычу ей в губы я, когда женские ноготки болезненного впиваются в мои ягодицы в момент экстаза, и улетаю следом.

Инна

Недели летят словно часы. Как говорит Капитошка – у меня медовый месяц. Или любовная эйфория. Нет, мы не клялись в любви и все такое. Бабайка ничего не обещал, но… Он познакомил меня с отцом после Дня рождения Гали. Праздник получился очень веселым. Оказывается, у Галчонка есть два братика. Лена очень сильная женщина: мне кажется, я бы сломалась во время развода. Как хорошо, что я все знаю, о семье Бойковых. Еще, мы оставили Ваню на пару дней с дядей Сергеем и тетей Томой, а сами рванули к моим родителям. Антоша рассказал им о себе, оповестил о том, что мы встречаемся. Естественно, после родителей мы показались и Большовым. Все обиды ушли на задний план.

К теме прошлого мы не возвращались с той ночи. Единственное, что несколько царапнуло душу – это поиски и посещение могилы мадам Бойковой. Я в машине ждала, а Антон провел на кладбище рядом с женой больше часа. В тот же день была единственная ночь, за последнее время, которую мы провели не вместе. О судьбе злополучного дневника мне ничего не известно.

Если размышлять про "здесь и сейчас", то, днями мы, преимущественно, втроем. Гуляем по паркам, катаемся на аттракционах, посетили две конефермы и несколько агроусадьб. Я научилась управлять механикой, наконец-то! А еще, мы летали на воздушном шаре! Это было так восхитительно! Когда смотришь вниз на всю красоту с высоты птичьего полета. А Утенка вообще пришлось держать в четыре руки – столько восторга было у мальчика! Мой майор, увидев мою реакцию, пообещал, что мы непременно прыгнем с парашютом. Сказал, что у него достаточно прыжков с разной высоты, чтобы я могла прыгать с ним в сцепке.

Конечно, я знала о том, что существуют удивительные мужчины. Например – Костя для Ольки. Или дядька для тети. Мой отец, скорее, из обычных солдафонов, да и я стараюсь не лезть в их с матерью отношения. Демон – тут сложно судить. Но вот мой Бабайка – точно удивительный! С ним я чувствую себя полноценной, желанной, нужной. Несмотря на то, что он не говорит мне таких слов – я это чувствую в его действиях, взгляде, прикосновениях.