Двойной бренди, я сегодня гуляю - Мария Елифёрова

Мэлори в очередной раз правил отчёт, который всё казался ему недостаточно полным. Умом он понимал, что втиснуть все данные в предварительную форму невозможно и что научные институты на Земле будут работать не с отчётом, а непосредственно с их базой данных, назначение же отчёта чисто организационное. Но именно это вызывало в нём желание составить отчёт так, чтобы было не к чему придраться.

Новые компьютерные анализы с использованием портрета кое-что прояснили. Теменной глаз не был для марсиан аномалией, скорее, вариантом нормы, хотя у ряда найденных черепов он зарос – полностью или частично. Однако теперь, когда программа располагала информацией о нормальном представителе расы, стала ещё очевиднее болезненность остальных. Далеко не все марсиане были такими уродцами, как найденные в первый день, но горбы, искривлённые кости, различные виды карликовости встречались сплошь и рядом. По-прежнему оставалось непонятным, что погубило их цивилизацию. Флендерс мечтал найти яйца с эмбрионами, но эта мечта не осуществилась – были найдены останки лишь одного, довольно подросшего детёныша, если это был действительно детёныш, а не лилипут, как скептически предположил Лагранж. Он же охладил Флендерса, напомнив, что рептилии могут быть живородящими и, возможно, поиск яиц бесполезен. Так или иначе, продолжение раскопок приходилось оставить на следующую экспедицию.

Мэлори ощутил, что ему будет жалко передавать поле деятельности преемникам. Это-то и есть самое досадное в науке – что за первооткрывателем всякий раз кто-то приходит на готовенькое. Ты копаешь колодец и вынужден мириться с тем, что черпать из него будут другие – пока он не иссякнет. Будут писать монографии, выступать с докладами, издавать учебники; в сущности, это и есть нормальный научный процесс, но чувство несправедливости всё же остаётся, и это тоже нормально. Чем была бы наука без конкуренции?

Что ж, это состязание ты выиграл, Носорог, усмехнулся про себя Мэлори. Тебе достался пирог, ты поддел его на рог и вот-вот начнёшь есть. Прямо по Киплингу. И уж своего-то ты не упустишь. Не всю же жизнь ходить в лузерах.

Резкий гудок скайпа ударил ему по ушам. Мэлори нажал кнопку вызова. На экране появилось худое морщинистое лицо Лагранжа с набрякшими веками.

– Слушаю, – коротко сказал Мэлори.

– Артур, вы не видели Виктора?

– Нет, – недовольно ответил Мэлори. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас, чтобы ему напоминали о чёртовом барнардце. Лагранж был настойчив.

– Припомните хорошенько. Он не брал у вас ключ от А-лаборатории?

– Ключ у меня, – прохладно сказал Мэлори и продемонстрировал в экран пластиковую карту. – Если он вам нужен, зайдите, я выдам.

– Меня интересует не ключ, – Лагранж на глазах терял спокойствие. – Меня интересует, где Виктор. Его вот уже несколько часов никто не видел.

Ах, чтоб его, в бешенстве подумал Мэлори. Ни минуты покоя…

– Кажется, я догадываюсь, где, – сказал он. – Подождите, я разъясню этот вопрос.

Он вышел из кабинета и направился в крытый переход к башне, где располагалась центральная радиорубка.

В переходе какие-то предшественники, вероятно, женщины, расставили вдоль стеклянных стен несколько горшков с розмарином. Мэлори задержался на миг, сорвал жёсткий ароматный лист и положил в рот, чтобы перебить вкус ржавчины. «Марсианский синдром» был тут как тут.

Розмарин не помог. Сплюнув (хотя это строго воспрещалось санитарным регламентом), Мэлори вошёл в кабину лифта. В радиорубке работало два связиста, и оба сейчас были на обеде. Мэлори не сомневался, что Лаи решил воспользоваться их отсутствием. Пароль ему наверняка раздобыл этот гадёныш Ори – барнардцы, они такие, держатся друг за друга, как липучки…

Он набрал пароль на сенсоре и распахнул дверь. В рубке никого не было.

Мэлори переступил порог и, раздувая ноздри, потянул носом воздух. Где бы ни побывал Лаи, его сопровождал шлейф запаха лосьона, которым он два раза в день протирался после бритья. Отвратительный запах, одновременно сладкий и колючий; по утрам Мэлори не мог находиться с ним в одном помещении. Но в радиорубке ничем таким не пахло. Мэлори принюхивался до тех пор, пока лицевые мускулы не свело от напряжения. «Марсианский синдром» разыгрался с новой силой. А, ну его, в сердцах подумал Мэлори и захлопнул дверь.

То, что подозрения не оправдались, не принесло ему ни малейшего облегчения. Он торопливым шагом вернулся назад по галерее и уже собрался отпереть дверь своего кабинета, как вдруг из его смарт-пояса раздалась трель телефона.

– Артур, – услышал он глухой голос Лагранжа, – не могу дозвониться вам по скайпу. Вы нашли Виктора?

– Нет, – лаконично ответил Мэлори. Лагранж был явно встревожен.

– Прошу вас, зайдите в медиа-зал.

Что ещё у них стряслось, беспокойно думал начальник экспедиции, шагая в сторону медиа-зала. Не мог же Лаи в самом деле исчезнуть – с марсианской станции посреди мёртвой пустыни с непригодной для дыхания атмосферой так запросто никуда не денешься. Мэлори вошёл. В медиа-зале собралась вся команда, даже врач Эльза Рэй. Все уставили взгляды на него.

– Что у вас стряслось? – повторил Мэлори вслух. Он заранее приготовился не поверить тому, что услышит, и услышал именно это.

– Виктор пропал, – сказала Лика Мальцева. – Его никто не видел с самого утра.

– Что значит – пропал? Вы к нему стучались?

– Са-пальня не заперто, – сообщила растрёпанная Айена. – Там пус-то есть. Мы имели думать, он брал ка-люч от лабораторий.

– А если…

– Я знаю, о чём вы думаете, – перебил его Джеффри Флендерс. Он никогда не перебивал его раньше за всё время экспедиции. – В туалете его нет. В душевой тоже.

– Вижу, вы специалист по заглядыванию в туалеты и душевые, – криво усмехнулся Мэлори. Тёмное лицо Флендерса налилось свекольной краской до самых косичек. Из-за его спины, отстранив его, выступил доктор Лагранж.

– Не будь вы начальником экспедиции, мистер Мэлори, я бы дал вам по физиономии, – произнёс он. – Может быть, это бы вправило вам мозги.

Мэлори опешил. Что с ними всеми такое? Почему они на него так смотрят?

– Вы с ума посходили, – собрав всё хладнокровие, заявил он. – Куда он мог деться со станции? Отсиживается где-нибудь в подсобке. Через пять минут обед, он наверняка проголодается и выйдет в столовую.

– Хотелось бы надеяться, – угрюмо сказал Лагранж. По спине Мэлори сбежала струйка холодного пота. Он отвернулся. И встретил ясный, ненавидящий взгляд зеленовато-голубых глаз Патрика Коннолли.

Марс, экспедиция D-12, 18 ноября 2309 года по земному календарю (19 сентября 189 года по марсианскому).

В столовой Лаи не появился. Делать вид, что всё в порядке, было уже невозможно. Все ели в молчании, давясь. Эрика Йонсдоттир, ещё более замкнутая, чем обычно, ковыряла пластиковой вилкой в паэлье. Не доев, она резко встала, сбросила всё в утилизатор и выбежала из столовой.