Конкистадор поневоле - Михаил Александрович Михеев

не хуже, чем каким-либо высокотехнологичным оружием. Но главный эффект от взрыва заключался в другом.

Исчез путь, по которому противник мог добраться до разрушенных ворот, а фашинами на этот раз полки запаслись в совершенно недостаточном количестве. И в результате относительно стройные ряды наступавших сгрудились на краю рва, моментально превратившись в толпу обыкновенную, слабоуправляемую. Все бы ничего, стрелки на стенах были частью подавлены, частью сидели, не рискуя лишний раз высовываться и делая лишь редкие неприцельные выстрелы. Но как раз в этот момент сработал третий заряд, куда более мощный, чем два предыдущих.

В ход снова пошел каменный дроб. По толпе он хлестнул с пугающей эффективностью. Сколько там погибло народу сказать не взялся бы никто, однако взрыв стал последней каплей. Вначале штурмующие попятились, но в разношерстной армии организованное отступление очень легко переходит в беспорядочное бегство. Особенно когда гибнет много офицеров, а они, по обычаю этого времени, стояли в одних рядах со своими людьми. И неудивительно, что польская недоармия ретировалась с прямо-таки невероятной скоростью, бросив оставшихся запертыми между решетками на произвол судьбы. Ловушка захлопнулась.

Застрявших в воротах тупо перестреляли. Не было ни у кого желания брать их в плен. Смысл, в осажденном-то городе? Корми еще потом, трать ограниченные объемы драгоценного продовольствия. Легче потратить немного пороха. Все было кончено за каких-то несколько минут.

Вот так, допрыгались, гады. И это было логично. Они что, думали, дикие русские не умеют воевать и не знают, как защищать города? Эти уроды еще и государств-то не имели, когда наши предки города и брали, и защищали, а главное, строили! Именно такие мысли крутились в голове Семена, когда он, не обращая внимания на ноющие со вчерашнего дня мышцы, вместе с другими защитниками выбрасывал трупы за крепостную стену. Сдергивал с них доспехи, проверял карманы на предмет трофеев – в обороне ни одна пуля лишней не будет, да и монеты в свете нынешних раскладов пригодятся. Да-да, это все не мародерство, а сбор трофеев, дело насквозь обыденное, в традициях текущей эпохи. И все это без малейшей брезгливости – обломала его жизнь.

В свете этого возникал логичный вопрос, насколько далеко ушел в своем моральном развитии интеллигент двадцать первого века от разбойника века семнадцатого. Однако Семен настолько вымотался за эти дни, что плевать ему было на высокие материи. Хотелось в баню и отоспаться, причем все равно в каком порядке. Сейчас же, закончив с уборкой, пришлось вместе со всеми заняться переноской тяжестей.

То, что вчера служило материалом для баррикады, теперь отправилось в проем. Выбить такой завал артиллерией будет сложновато. Конечно, и обороняющимся это доставит определенные хлопоты. Вот только горожане, знающие тут каждый камень, случись нужда, вариант и выйти, и обратно вернуться найдут, а вот осаждающим никто легкой жизни не обещал. И вообще, чем больше их тут погибнет – тем лучше. Хоть земля плодородней станет.

Как донесли на следующий лень лазутчики, сумевшие незамеченными подобраться к вражьему стану, в лагере поляков царили разброд и шатание. Командиры ругались между собой, гетман бегал и орал, что всех повесит. Вот только командиры отрядов, мигом прекратив лаяться, пообещали вздернуть его самого. После этого гетман заткнулся, и все вернулось на круги своя.

К слову, кое-кто все же дезертировал, причем организованно, целыми отрядами. Все же гетман, как ни крути, изрядно растерял авторитет, а просто так торчать под стенами города, где все равно нет перспективы серьезных трофеев, а потери уже зашкалили, никто особо не жаждал. Об этом с усмешкой рассказал Семену лейтенант, обнимающий за талию, вернее, за то место, где она должна была находиться исходя из справочника по анатомии, молодуху впечатляющих габаритов.

Семен лишь покивал в ответ. В последние дни он начал относиться к происходящему как-то… отстранение, что ли. Сказывалась усталость, а психологическая устойчивость у каждого своя. Даже лейтенант не железный, по его поведению заметно, что напряжение потихоньку накапливается. И это притом, что лейтенант офицер с боевым опытом. Семен же – обычный гражданский специалист, пускай и обученный кое-чему на скорую руку. Неудивительно, что желание у него сейчас было лечь, закрыть глаза – и чтоб не кантовали!

Пожалуй, это был еще один повод завидовать местным. Они, казалось, не испытывали от происходящего серьезных неудобств. Более примитивный мир, суровые условия – и, как следствие, лучшая стрессоустойчивость. По сравнению с ними Семен чувствовал себя неполноценным. Вот только показывать это окружающим точно не стоило.

– Слушай, – выдавил он из себя улыбку, выбрав момент, когда спутница лейтенанта ушла куда-то по своим делам, – а что ты такую… гм… большую даму выбрал? Мне всегда казалось, у тебя чуть иные вкусы.

– Х-ха! – лейтенант улыбнулся. – Когда я был еще пацаном и помогал маме на кухне, то приходилось чистить лук. И она, глядя, как я мучаюсь с кожурой, говорила: не получается снять тонкую – снимай толстую. В клубах этот совет выручал меня регулярно. Но, как оказалось, и здесь он вполне актуален.

– М-да-а… – только и смог ответить Семен на столь глубокую философичность подхода.

– А ты не завидуй, не завидуй. И вообще, у тебя своя пассия под боком имеется. Не строй из себя интеллигента советского разлива – ты эту страну все равно не застал. Красивая девка под боком, стресс в любом случае надо снимать, так пользуйся моментом!

Семен хотел резко ответить на тему приличий вообще и совращения малолеток в частности. Но заметил ехидную усмешку лейтенанта и предпочел смолчать. Не зря его командир разводит, ох, не зря! Отлично видит и подавленное моральное состояние, и общую усталость, а потому банально расшевеливает, не дает впадать в депрессию. А так как с вином перебарщивать не стоит, да и для привыкшего к намного более крепким напиткам выходца из будущего местные напитки что слону дробина, то приходится ему искать другие пути. Хорошенько поскандалить, пар выпустить – почему бы и нет? Женщины? Еще лучше. Старое, веками проверенное средство. Не зря же сам лейтенант ведет себя, как приснопамятный Ржевский. Тоже не просто так, а чтоб мозги не вскипели. Да и Матрена, при всей ее молодости, выглядит отнюдь не ребенком. Здесь вообще быстро взрослеют. Так! Что-то не в ту степь тебя понесло, герой! И вообще, чего он зациклился? Баб тут, что ли, мало?

От лейтенанта ход мыслей Семена не укрылся. Ну да, он же за лицом, подобно легендарному Иоганну Вайсу[5], каждую секунду не следил, так что для специалиста оно – книга открытая. Вряд ли лейтенант в этом деле крут,