Правдивая ложь - Нора Робертс

Как женщина, недавно выбравшаяся из-под развалин собственного брака, Ева попыталась проникнуться чувствами жены Виктора.

– Должно быть, ей трудно смириться с частым отсутствием, которого требует твоя работа.

– Нет. Она любит свой дом, и слуги прекрасно заботятся о ней, когда это необходимо. Вообще-то она могла бы справляться сама, но она часто забывает принимать лекарство, и тогда… – Виктор пожал плечами. – Она рисует, и очень хорошо. Когда бывает настроение. Так мы и познакомились. Я был типичным голодающим молодым актером и подрабатывал натурщиком в художественной школе.

Ева подцепила вилкой кусок пирога и усмехнулась.

– Обнаженным?

– Да. – Ее улыбка помогла ему расслабиться, и он улыбнулся в ответ. – Я тогда был довольно тощим. После сеанса Мюриэл показала мне свой набросок. Одно за другое… Таких, какой она была тогда, мы называем богемой. Очень раскрепощенная, с передовыми взглядами. – Его улыбка растаяла. – Она изменилась. Болезнь… потеря ребенка. Ей диагностировали эпилепсию меньше чем через год после свадьбы, и она отказалась от собственной карьеры. Ударилась в религию, против которой мы оба когда-то восстали. Я был уверен, что смогу встряхнуть ее. Мы были молоды, и казалось, что ничего страшного не может с нами случиться.

Но случилось. Я начал получать роли, у нас появились деньги. Мюриэл превратилась в испуганную несчастную женщину с частыми припадками ярости.

– Ты все еще любишь ее.

– Я люблю редкие, очень редкие отблески той девушки, что очаровала меня. Если бы она вернулась, думаю, наш брак распался бы, но мы остались бы друзьями.

Ева вдруг почувствовала себя очень усталой. Все, что окружало их, вдруг словно навалилось на нее: запах жареного лука, слишком горький вкус слишком горячего кофе, резкое освещение, яркие краски.

– Я не понимаю, чего ты ждешь от меня, Виктор.

– Может, ничего. Может, мне просто необходимо, чтобы ты поняла. – Перегнувшись через стол, он взял ее за руку, и, опустив глаза, Ева увидела, что ее пальцы утонули в его широких ладонях. – Когда мы встретились с ней, мне было двадцать два, сейчас – сорок два. Может, мы были бы счастливы, если бы судьба не отвернулась от нас. Я никогда этого не узнаю. Но я знаю с того момента, как увидел тебя, что женщина, с которой мне суждено провести всю мою жизнь, – ты.

Ева чувствовала, что он верит в это. Ужасающая истина его слов словно переливалась из его сердца в ее. В одно мгновение они оказались отрезанными от назойливого мира.

Она высвободила руку, и, когда заговорила, ее голос дрожал:

– Ты очень долго объяснял мне, почему это невозможно.

– Невозможно, но это не мешает понимать, как все должно быть. Ева, во мне слишком много ирландского, чтобы не верить в судьбу. Ты – моя. Даже если ты сейчас встанешь и уйдешь, ничего не изменится.

– А если я останусь?

– Тогда я дам тебе все, что смогу, так долго, как смогу. Не только секс, Ева, хотя бог свидетель, я хочу тебя. Я хочу быть рядом, когда ты открываешь глаза по утрам. Сидеть днем на солнечной веранде и слушать музыку ветра. Читать у камина вечерами. Пить пиво из одной бутылки на бейсбольном матче. – Виктор тихо вздохнул. – Почти пять лет мы с Мюриэл не были вместе как муж и жена. Я никогда не изменял ей, ни в эти пять лет, ни во все предыдущие. Я не жду, что ты мне поверишь.

– Может, именно поэтому я тебе верю. – Ева нетвердо поднялась на ноги. – Мне нужно время, Виктор, и тебе тоже. Давай закончим фильм, потом посмотрим, что будем чувствовать.

– А если мы будем чувствовать то же самое?

– Тогда… посмотрим, что судьба припасла для нас.

– Когда съемки закончились, мы чувствовали то же самое. – Ева все еще держала в руке бокал с водой, не замечаемые ею слезы катились по щекам. – И судьба уготовила нам длинный и тернистый путь.

– Вы изменили бы что-нибудь? – тихо спросила Джулия.

– Кое-что. Но в целом это не имело бы значения. Виктор по-прежнему был бы моим единственным мужчиной. – Ева рассмеялась, смахнула пальчиком слезу. – Единственным мужчиной, который заставил бы меня плакать.

– Любовь стоит этого?

– Любовь стоит всего. О, я становлюсь сентиментальной. Как бы я хотела выпить, но я уже пила шампанское, а камера замечает каждый чертов глоток. – Ева снова села на диван, откинулась на подушки, закрыла глаза и так долго молчала, что Джулия засомневалась, не заснула ли она. – Вы создали здесь счастливый дом, Джулия.

– Это ваш дом.

– Ммм. Мои стены. Но это вы сунули цветы в лейку, сбросили на ходу туфли, зажгли свечи на камине, поставили на стол у окна фотографию улыбающегося мальчика. – Ева лениво открыла глаза. – Думаю, только умная женщина может создать счастливый дом.

– Не счастливая женщина?

– Но вы не счастливая женщина. О, не спорю, довольная. Удовлетворенная работой, реализовавшаяся в материнстве. Но счастливая? Не совсем.

Джулия выключила диктофон, интуитивно почувствовав, что дальнейший разговор ей не захочется слушать снова.

– Почему вы не считаете меня счастливой?

– Потому что ваша рана не совсем затянулась. Рана, нанесенная мужчиной, с которым вы зачали Брэндона.

– Мы уже обсуждали отца Брэндона. Надеюсь, мне не придется сожалеть об этом, – резко произнесла Джулия.

– Я обсуждаю не отца Брэндона, а вас. Вас использовали и отбросили в очень юном возрасте. И это заставило вас направить свои таланты в другую область.

– Возможно, вам трудно понять, но не все женщины измеряют свои успехи количеством мужчин в их жизни. Ева лишь чуть-чуть выгнула брови.

– Ну, похоже, я проткнула защитный кокон. Вы совершенно правы. Женщины, измеряющие свои успехи подобным образом, так же глупы, как и отказывающиеся признать, что некий мужчина мог бы украсить их жизнь.

Джулия чуть склонила голову, сложила на коленях руки.

– Вы не думаете, что мои отношения с Полом вас не касаются?

– Нет, черт побери. Кому интересны только собственные дела? И вы лучше всех других должны понимать это.

Джулия рассмеялась. Трудно сердиться на такую добродушную честность.

– Я – не знаменитость, так что, к счастью, мои секреты остаются моими секретами. Почему вы так старательно пытаетесь столкнуть меня с Полом?

– Потому что, когда я вижу вас вместе, мне это кажется очень правильным. И поскольку я знаю его гораздо лучше, чем вас, я могу оценить его реакцию. Вы завораживаете его.

– Значит, его легко заворожить.

– Совсем наоборот. Насколько я знаю – и я говорю это со всей подобающей скромностью, – до вас я была единственной женщиной, способной на это.

– Ничего себе скромность! – Джулия закинула ноги на стол и лениво почесала ступню. – В вашем теле нет ни одной скромной косточки.