Сноха - Виктория Волкова

— Как это отпустим? — возмущается Татьяна Анатольевна. — Полицию надо.

— Он ничего не украл, — замечает спокойно отец. — А покой пациентов и сохранение конфиденциальности для меня важнее справедливости. Тем более что ее нет на свете.

Девушки с перевязанными мордами и животами начинают расходиться по палатам. Это этаж люксов, и народу здесь немного.

«Вот только как Арно умудрился сюда попасть? — вздыхаю я и тут же мысленно бью себя по башке. — Сообщник, твою мать. Здесь! В здании!»

— Нужно найти подельника, — тихо говорю я отцу.

— Игорь все вызнает. Не беспокойся… Гена, — он смотрит на меня внимательно, будто пытается сходу понять, я ли это, или у Ольги глюки. — Дядя Игорь все вызнает. Тем более теперь…

— Лизу удастся спасти? Вы будете оперировать? — спрашиваю я чуть слышно. Стараюсь не смотреть в глаза. Что-то стыдно. Очень.

— Нет, — мотает отец головой. — Бесполезно. Уже все.

Махнув рукой, он идет по коридору и, увидев в дверях Игоря Пирогова, молча сжимает его в объятиях.

Я еще раз поражаюсь папиной выдержке. Ни один мускул не дрогнул. ЧП в клинике, смерть пациентки. Арно, твою мать… Да еще я нарисовался.

Неслышно ступая, я захожу в апартаменты к Ольге. Она стоит около окна и невидящим взглядом смотрит во двор. Отступаю назад, не желая беспокоить или, скорее всего, что-то объяснять. Пусть не очень хорошо, но мы расстались. И за те пять лет я ни разу не пожалел о нашем разрыве. Тереза. Вот кто владел моими мыслями и чувствами. Как и до женитьбы, я снова оставался с ночевкой в ее доме. Играл с Колей в танчики и словно сумасшедший трахался с Терезой. Никак не мог насытиться, словно после долгой разлуки. И если Теска так и осталась женщиной всей моей жизни, то Ольга, хоть и на время, но стала хорошим другом. Красивая веселая девчонка. Но не более. Да и женился на ней я по указке Терезы. Я хорошо помню тот день, когда впервые увидел Ольгу. Коля и Тереза разругались за завтраком. И я вышел из комнаты, дабы не присутствовать при их разборках. Забрел в гостиную на втором этаже и остановился около огромного витража, тянущегося с первого по третий этаж дома. Какие-то золотые цветы, синие птицы и зеленые ветки. Безвкусица страшная, впрочем, как и все, что окружало мою Тессочку.

Я хорошо помню, как провел ладонью по витражу. Для меня он сам, и этот дом в придачу, казались органичным продолжением самой Терезы. Сотвори подобное кто другой, и я бы первым покрутил пальцем у виска. Но Терезе кич подходил идеально. Вся эта позолота, зеркала словно подчеркивали ее значимость. Как оправа — бриллиант.

Внезапно я заметил, как во двор вошла какая-то бедно одетая девчонка. Она куталась в старенький пуховичок, поправляла капюшон, оправленный мехом чебурашки, и ошалело оглядывалась по сторонам. Не выдержав порыв ветра, капюшон слетел с головы. И я даже ахнул, увидев по-настоящему красивую девушку.

Где-то в глубине комнат послышался вскрик Терезы «Коля! Я прошу!». И если я поначалу решил, что девица пришла наниматься в прислуги, то после вскрика любимой понял, что происходит что-то странное.

А когда в гостиную ворвалась разгневанная Тереза, лениво повернулся к ней.

— Кто это пожаловал? — спросил без всякого интереса.

— Колина дочка пришла. За деньгами, — хмыкнула та и, прижавшись ко мне, посмотрела с любопытством. — Понравилась?

— Красивая, — согласился я, беря Терезу на руки. Уселся на диван и, устроив любимую на коленях, поморщился. — Но слишком наивная… Простушка.

— Чистый лист. Бери и рисуй, что захочешь, — усмехнулась Тереза, лениво отбиваясь от моей руки, пробравшейся под кружевной халат.

— Почему я?

— Тебе же все равно нужна будет своя семья, Кирилл, — заметила она, вздыхая от предвкушения. Мои пальцы уже скользили по внутренней стороне ее бедра. — Ольга — отличный вариант, милый. Все наше имущество мы завещаем ей. Это Коля настоял. А я не возражала. Но если вы поженитесь, то тебе тоже достанется. Понимаешь?

— Живи вечно, — охнул я и, подмяв Терезу под себя, принялся целовать. — Ольга — девушка красивая, но у меня на нее не стоит.

— Это хорошо, — хохотнула Тереза. — Напрямую я тебе ничего завещать не могу. Подарить тоже. Коля не позволит. А все нотариальные действия — только с его согласия.

— Но я же твой официальный фаворит, — фыркнул я. — И Коля с первого дня вроде не против.

— Он уже ничего не может. Ты же знаешь. Поэтому и разрешает. Куколд, — поморщилась она. — Раньше ого-го был… По пять раз в день трахались. А сейчас и раз в месяц не в силах. Говорит, бывшая жена порчу навела. Он прекрасно знает, сколько мне надо, поэтому мирится. А наследство — это другое. Тут у нас с ним старые договоренности. Я же тогда не знала, что в мою жизнь ворвешься ты. Я бы тебе все завещала.

— Да я тоже вроде не последний кусок доедаю. И у папы с мамой единственный наследник. Мне твои деньги на фиг не нужны, — рыкнул я. — Но если ты пожелаешь…

— Так и есть. Ольга тихая. Тебе проблем не доставит. Ни о чем не догадается… Кроткая овца, как и ее мамаша.

— И зачем мне такая? — хмыкнул я, развязывая атласный поясок халатика.

— А ты прикинь, — рассмеялась Тереза. — Вот вы приезжаете к нам в гости. Сюда или на дачу. Остаетесь с ночевкой. И пока Оленька спит в соседней комнате, ты — шасть ко мне. Прикольно же, Кирик!

— Ну, если ты пожелаешь…

— Хочу, — кивает Тереза, поправляя на голове ободок со стразами. — Только познакомиться ты должен сам. Случайно.

— Как?

— Элементарно, — хихикает Тереза, когда я языком обвожу сосок. — Поставим ее телефон на прослушку. Распечатка будет тебе каждый день поступать. Выберешь, где удобно с ней столкнуться… Познакомишься… Трахнешь… Поженитесь… Клуши любят сразу после секса в загс бежать…

Все получилось, как хотела Тереза. Вот только она ошибалась в одном. Ольга не была овцой. Ни тогда, ни сейчас. Закатила скандал, узнав о моих делах с антиквариатом, куда меня втянула Тереза. Топнула ногой и укатила в Тай к подружкам. И где-то там сняла моего папу. Смешно, конечно… Тереза смеялась, когда узнала.

Только потом Коле позвонила Ольгина бабка, та самая старая грымза, что отходила меня в больнице моим же букетом. Не знаю уж, кто распорядился, но дом Разуваевых оказался для меня закрыт на целых три месяца. Я на стенку лез от горя.

— А если ты и меня битой захочешь отделать? — спросила Тереза, когда я валялся у нее в ногах.

— Никогда, любовь моя, — прошептал я, целуя ей ступни. — Мне без тебя не жить.

Я нутром чувствовал, понимал, во что превратится моя жизнь без Терезы. Серые будни. Ни семьи, ни близких. Даже женщины постоянной, и той не было. Но я не жалел. Даже радовался, что устроился на работу к отцу. Видел его каждый день и все представлял, как он поступит, когда узнает.

Подмигнул и прошел мимо. Кремень, а не человек.