Сноха - Виктория Волкова

— Тереза Терентьевна, — шепчет Кирилл.

— Почему она? — рыкаю я и, догадавшись, уточняю. — Тереза была связана с кражей из музея?

— Опосредованно, — кивает Кирилл. — Она свела меня с людьми. А те умудрились оставить включенными несколько камер слежения. Вот я и попался.

— Погоди, — чешу я затылок и пристально гляжу на недоумка, претендующего на место моего сына. — Как такое возможно? Ты что, влез ночью в музей?

— Да нет же, папа, — тянет парень, точно как Кирилл в детстве. — Я пришел днем. Снял подлинники и повесил копии. Наш человек, работавший в музее, должен был отключить камеры. А он смог только вырубить половину. И ничего не сказал, придурок! Вот я и нарисовался, не сотрешь. Поэтому объявить меня дохлым показалось Терезе самым лучшим вариантом.

— Отлично, — хмыкаю я, не зная, что и сказать. — Картины нужно вернуть в музей… Гена. Чем меньше подозрений на Кирилле, тем тебе проще, понимаешь?

— Я бы с удовольствием, — улыбается охранник. — Только вот не знаю, где искать.

— Подумай, — резко замечаю я. — Твое дело не закрыто. Я вчера интересовался. Там один очень прыткий майор до сих пор копает. Естественно, Кирилл Косогоров все еще числится в подозреваемых. На него все участники вашей банды валят. Нужно это исправить.

— Я постараюсь, — бубнит он, как Кирилл в первом классе, когда я ругал его за двойки.

— Хорошо бы, — киваю я и задаю самый важный для меня вопрос. — Кто-то из семьи знает, что ты жив?

— Нет, — мотает головой Кирилл. — Не говори, пожалуйста, папа. И Ольку попроси, ладно? Меня никто не поймет и не простит. Только ты…

— Да и я с трудом, — честно признаюсь и, махнув рукой, заявляю. — Пиши заявление на отпуск и отправляйся искать эти дурацкие картины…

— Бесполезно. Их нет в стране, — бурчит Кирилл. — Их давно продали. Там директор музея была в доле. И никто ничего никому не вернет.

— Тогда подумай, как снять с тебя подозрения и переложить их на кого-нибудь другого.

— Тереза все продумала. Другого варианта просто нет.

— Вы с ней так дружили? — спрашиваю изумленно.

- Нет, — мотает головой Кирилл. — Мы любили друг друга.

Яркой вспышкой в голове проносится воспоминание. Я приезжаю к Галке в частную клинику, как она гордо называет свой кабинет. И бывшая жена, отпустив последнего пациента, заговорщицки шепчет мне.

— Кажется, у Кирилла роман с какой-то взрослой женщиной. Мама видела, как он садился к ней в машину…

— Глупости, — отмахнулся я тогда. — Ну, какой нормальный мужик захочет спать со старухой? Сама подумай.

— Да, — вздыхает Галка и добавляет ехидно. — Вечный бой. Борьба за качество.

— Ты с Кириллом говорила? — задаю я наводящий вопрос.

— Да, но не напрямую. Спросила, если ли у него девушка. Ответил, что есть. Зовут Ольгой, и скоро он нас познакомит.

— Ну, вот видишь, — улыбаюсь я. — Не о чем беспокоиться. А твоей мамаше что только ни привидится…

Ольга

Я просыпаюсь от яркого солнца, лучами пронизывающего палату. Слышу мужские голоса в соседней комнате. Вначале словно гул. Даже слов не различаю. Вспоминаю о Лизе и мысленно благодарю Гену, вернее Кирилла, не позволившего мне войти в палату. Что случилось? И почему? Много вопросов, но ответов на них я наверняка не получу. Неожиданно прислушиваюсь к разговору мужчин. Мой бывший и будущий мужья. Отец и сын. Им есть о чем поговорить. Лучше, конечно, не подслушивать… Но как удержаться, если разговор должен идти обо мне и Роберте. Хотя… Я слышу имя «Тереза» и застываю на месте.

Эта гадина, жена моего отца, и тут постаралась. Я слышу, как Кирилл клянется в любви старой и мертвой бабке и чувствую, как меня пробирает дрожь. Прямо мороз по коже!

«Твою мать!» — хочется воскликнуть мне и, вбежав в комнату, врезать по перешитой морде чем-то тяжелым. Тем более пластический хирург поблизости. Сразу подлатает. Но я замираю на месте и пытаюсь уловить каждое слово.

— Нищебродка… моя любимая, — слышу глухой голос Кирилла и не сразу понимаю, что нищебродка — это я, а любимая — Тереза, годящаяся моему бывшему мужу в бабушки.

Хочется вырвать. Заткнуть уши и не слушать! Выйти в окно с третьего этажа, особенно когда бывший муж признаётся, что женился на мне по указке Терезы.

Больно? Еще как! Противно до желания пойти вымыться и уехать. Чтобы больше никогда не встречать Кирилла, не смотреть в его пустые глаза и не вспоминать… Никогда не вспоминать об этом человеке. Молить бога, чтобы Роберт оказался не от него.

Я вскакиваю как ошпаренная, когда снова слышу голос Вадима.

— Нужно пройти тест на отцовство. Мне до сих пор не верится, — бухтит мой жених. — Сегодня поезжай в лабораторию…

— Сегодня? — тянет Кирилл. — После такой бурной ночки мне нужно выспаться. Может, завтра, пап? Заодно и Роберта с собой прихватим. Выясним, наконец, чей он?

— Ольга против, — резко бросает Вадим. — А без ее согласия я не стану ничего предпринимать.

— Да кто б ее спрашивал? Нужен-то волосок или слюна, — хмыкает Кирилл, и мне кажется, что он еще раз умер для меня. И вместо него из ада восстал какой-то нелюдь.

Я подскакиваю, словно от удара током, и со всех ног несусь в гостиную.

— Ты! — кричу, на ходу запахивая халат. — Сволочь поганая! Не смей даже прикасаться к моему сыну!

— А может, он и мой, — криво усмехается эта мразь. — Ты думаешь, я останусь в стороне?

— Зачем тебе это? — угрюмо спрашивает Вадим. Потирает глаза, переносицу. Весь вид моего любимого говорит о чрезмерной усталости. — Олюшка, — шепчет, улыбаясь, и, тяжело поднявшись с дивана, идет ко мне. Обнявшись, мы застываем в дверях, не сговариваясь. Нет никаких сил находиться в одной комнате с Кириллом. И уйти пока невозможно.

Кирилл окидывает нас глумливым взглядом, словно это мы с Вадимом наворотили дел.

— Ну как — зачем? Буду воспитывать своего ребенка. Мальчику нужно мужское влияние, — чванливо заявляет он, и по высокопарному тону я еще раз убеждаюсь: перед нами действительно мой бывший муж.

— О боже! — догадываюсь об истинной причине. — Ты хочешь захапать все наследство Терезы?

Сама того не ведая, я интуитивно попадаю в цель. Самодовольная улыбка Кирилла, мелькнувшая на его лице, свидетельствует о моей правоте.

— Ты готов использовать маленького мальчика в своих делишках? Ты так любишь деньги, Гена? — язык не поворачивается назвать бывшего мужа его настоящим именем. Гена. Чужое имя позволяет держать дистанцию. Кирилл — слишком близко и слишком больно.

— Да мне плевать, — ощерившись, заявляет мой бывший, и я поражаюсь, как мне не пришло в голову раньше увидеть в мальчике из благополучной семьи самого настоящего урода.