Теневая лампа. Книга четвертая - Стивен Рэй Лоухед

— Понятно… — протянул Кит.

— Они родственны семейству лантаноидов — тяжелых элементов, образующихся в результате нуклеосинтеза сверхновых. — Заметив, что глаза Кита начинают тускнеть, она поспешно добавила: — Они образуются в результате термоядерных взрывов звезд.

— Взрывающиеся звезды, — пробормотал Кит. — Ну да, само собой…

— Их можно использовать в самых разных целях, — продолжала Касс. — Палеонтологи пользуются ими для датировки окаменелостей. Они применяются во всех высокотехнологичных устройствах, в лазерах, рентгеновских аппаратах, МРТ-системах, в ядерных батареях…

— Вот слава творения! Даже у взрывающихся звезд есть своя цель, — заявил Джанни. Видимо, он вспомнил, что когда-то был проповедником. — И эта цель может быть использована человечеством.

— Лантаноиды больше других годятся для этих теневых ламп, — говорила Касс, — поскольку многие из них чувствительны ко всем видам электромагнитной энергии — часто возбуждаются и начинают выделять фотоны на более коротких длинах волн. — Увидев озадаченное выражение лица Кита, она добавила: — Они светиться начинают.

— Да, это подходит, — заключил Кит. Он указал на плошку с ничем не примечательными серыми гранулами. — Густав говорил, что Берли принес ему материал, верно? А откуда Берли мог взять эту штуку, если она такая редкая?

— Это мы узнаем, когда определим, с чем имеем дело. — Касс повернулась к Джанни. — Я думаю, из Китая.

— Да, это первое, что приходит в голову, — согласился минах.

— Да почему именно Китай? — чуть не закричал Кит. Он чувствовал себя все более не в своей тарелке среди этих ученых людей.

— Да потому, что большая часть мировых поставок редкоземельных элементов идет из Китая, — объяснила Касс. — Точнее, из Южного Китая. Там богатые месторождения.

Джанни взял стеклянный флакон с небольшим количеством сырья, которое выдал им Густав. — Если бы мы точно определили принадлежность наших элементов, мы построили бы схему эксперимента. Некоторые из этих элементов реагируют с галогенидами — некоторые из них образуют стабильные соединения с халькогенидами.

Дискуссия быстро погрузилась в такие глубины, где Кит совсем не ориентировался. Он решил выйти, подышать воздухом, размять ноги, а технические разговоры предоставить экспертам.

— Вы тут поговорите, а я выйду ненадолго, — сказал он. Выйдя на улицу, он пошел через площадь. Некоторые торговцы уже закрывали свои прилавки и собирались отправляться по домам, но вокруг еще хватало покупателей и продавцов, все что-то продавали, что-то меняли. Завернув за угол, он увидел Энгелберта, тот как раз уходил в переулок с сумкой на плече; он напомнил Киту Санта-Клауса, совершающего обход. Кит окликнул его и даже рукой помахал, но пекарь уже ушел.

Кит лениво рассматривал товары на прилавках и думал о том, каким важным достижением человеческой мысли явилось простое долото. В племени Речного Города даже простая пила была бы чудом техники. Взять пилу, мешок с гвоздями и пару молотков, и смотаться обратно в Речной Город… там его чудотворцем сочтут, волшебником первой категории. А если добавить пачку иголок и ножницы, его вообще королем провозгласят, если не богом.

Мысли о племени повергли Кита в меланхолическое настроение. Он скучал по своим друзьям, своему народу, людям самой примитивной эпохи. А еще ему недоставало того человека, каким он сам там был. Ему не хватало откровенной простоты, врожденного сострадания и безграничной заботы людей племени друг о друге. Он скучал по Дардоку и другим людям, по молодым охотникам, по женщинам и малышам; а больше всего — по вождю Эн-Улу.

Древний таинственным образом мог читать мысли Кита почти так же ясно, как речь. Что ж, заключил Кит, если мысли можно читать сквозь время и пространство, тогда прочти мои, Эн-Ул: я вернусь.

ГЛАВА 23, которая предшествует ограблению гробницы

Жар пустыни обрушился на Чарльза Флиндерса-Питри с такой силой, что, казалось, загорелись подошвы его ботинок, или, что еще хуже, палящие лучи раскаленного добела солнца поджигают волосы и опаляют голову. Случись ему войти в доменную печь, и то подумал бы, где жарче. Остановившись лишь для того, чтобы отдышаться и оглядеть окрестности, он отряхнул одежду от пыли. Над далекими холмами плыло марево, возникали и исчезали миражи, и это было единственное движение на многие мили в любом направлении. Прямо перед ним тянулась к разрушенному храму аллея сфинксов с бараньими головами. Пустынно, жарко… Зато он здесь один, значит можно расслабиться. Он достал из сумки на боку кусок льняной ткани и сделал тюрбан. В рюкзаке, таком же, который использовал его отец во время последнего похода в Египет, было все, что, по его мнению, могло понадобиться в этом авантюрном путешествии. Он помнил, что новым лей-путешествием обязан исключительно лорду Берли. Если бы не настойчивость графа много лет назад, он, вероятно, никогда бы не подумал о карте своего деда.

Забросив рюкзак на плечи, он направился в холмы, оставив позади двойной ряд молчаливых статуй. Никаких других ориентиров кроме рассказов отца у него не было. Вообще-то, Бенедикт мог бы записать несколько приемов из арсенала семейного ремесла. Без указаний точно рассчитать прыжок невозможно. Артуру это удавалось легко, а вот Чарльзу потребовалось больше пяти лет и несколько десятков попыток, прежде чем он нашел грубый метод калибровки. Он давал возможность прыгать с точностью плюс-минус год, а то и вообще поколение. Дальнейшая работа могла бы помочь усовершенствовать технику прыжков, но для этого уже нужна была карта. Она и стала причиной его нынешнего визита.

В Египте он был только в самом раннем детстве, но отец и бабушка часто рассказывали разные истории, связанные с ним, так что место казалось почти знакомым, во всяком случае, он здесь кое-как ориентировался. Нил течет там, за холмами, а где-то на берегу реки должна быть деревня или город. За рекой лежит вади, где, если повезет, он рассчитывал найти могилу Анена, друга его деда и верховного жреца XVIII династии. Теперь ее так называли.

В деревне он хотел найти людей себе в помощь. Он понимал, что для археологии разграбление гробницы — серьезное преступление, но как еще добыть карту, не представлял. Разумеется, после того, как он найдет карту, помощники не оставят от гробницы живого места, начнется грабеж. В официальных документах времен фараона Хеопса говорилось о «расхитителях гробниц» — особой заботе богатых; египтологи считали их представителями организованной преступной группы. Конечно, они такими не были. Просто бедные местные крестьяне, для которых любая ценность