Крутая дамочка, или Нежнее, чем польская панна - Екатерина Вильмонт

– Двадцать девятого.

– А сейчас у нас…

– Двадцать пятое.

– Прекрасно. Улетим и я на неделю все забуду. Дань,только ради бога, никаких экскурсий, я это ненавижу!

– Думаешь, я не знаю? Зачем нам экскурсии? Возьмемнапрокат машину и будем ездить, куда захотим.

– Кто-то мне говорил, там хорошие магазины… Господи,неужели можно никуда не спеша пройтись по магазинам…

– Ну, тут я тебе не товарищ…

– Найдешь себе занятие, не сомневаюсь.

– Уже нашел, предвидя твою страсть к магазинам. Тамможно порыбачить в море.

– Данька, а с тобой хорошо… Просто, легко…

– Потому что я люблю свою жену и понимаю.

– Кажется, да.

– Можно я дам тебе один совет?

– Попробуй!

– Не говори ни Але, ни Левке, что мы их тут застукали,не надо. Может, все еще и рассосется само, а если выставишь преграды, можнотолько все обострить…

– Ты мудрый, оказывается.

– Ну да, мудрый как Ярослав и Натан вместевзятые, – засмеялся Даниил Аркадьич.

– Чего ты смеешься?

– Тошка мне как-то сказала: если бы вы пожили в нашейсемье, стали бы мудрым как Ярослав и Натан. А я не понял насчет Натана, такзнаешь, что мне сказала эта малолетка: «Лессинга не нюхали?» Какова!

– Да, она у меня начитанная девушка… Впрочем, я неуверена, что в наше время это ей пригодится.

– Да уже пригодилось, во-первых, я прочел «НатанаМудрого», а во-вторых, перебрался к вам и вот результат!

Марго с нежностью на него взглянула.

– Марго, может это тема не для ресторана, но я хочу,чтобы ты знала…

Марго напряглась.

– Я тут пообщался теснее с твоими тетушками… Они такиеразные, но обе – изумительные женщины, с поистине трагической судьбой…

– Да уж…

– Погоди, не сбивай с мысли… Так вот, благодаря тебеони живут в общем-то полной жизнью, соответственно своему возрасту, конечно, нони в коей мере не осознавая трагизма своего положения… Оказаться на старостилет оторванными от родных мест, жить, собственно, на иждивении племянницы…

– Не произноси этого слова! Какое иждивение? Я по гробжизни обязана им, если бы не они, как бы я могла растить Тошку? Я же вкалывалакак безумная, чтобы хоть как-то выжить… Да, совсем забыла… Мне Эличка сказала,что ты дал ей кучу денег…

– А как иначе? Я же живу в доме, я не нахлебник… Этотолько естественно. Ну вот, ты меня сбила…

– И хорошо! Хватит пафоса.

– И все-таки я договорю. Ты удивительное создание,Марго. Я не только люблю тебя как женщину, как жену, но и безмерно тобойвосхищаюсь. Меня ведь ты тоже, в общем-то, спасла, вытащила из ямы…

Не выдумывай! – рассердилась Марго. – Вот если быя нашла тебя пьяного в канаве, тогда другое дело! Если хочешь знать, я тогда ивлюбилась в тебя потому, что ты внушил мне уважение. Человек с твоимвоспитанием, образованием и так далее, потерпевший крах в эмиграции, вернулся ине спился, а пошел работать руками, не думая о таких глупостях как статус ипрочие поводы для безделья и пьянства.

– У нас сегодня вечер признаний… Дай руку…

Марго улыбнулась и протянула ему руку, он поцеловал ее владонь, поднес к своей щеке.

– Последнее признание на сегодня. Я люблю тебя, Марго,хоть ты и забыла, какой сегодня день.

– Да? Какой? – всполошилась она.

– Сегодня ровно пять лет, как мы встретились. И судя поатмосфере вечера, первый роковой рубеж уже пройден. Пять лет, это какаясвадьба? Ситцевая? Деревянная?

– Не помню. Но сегодня ведь не день свадьбы…

– А у нас ее, считай, и не было. Так же как и медовогомесяца. Надеюсь, на Майорке у нас будет медовая неделя.

– Почему бы и нет? Смотри, они уходят.

– Марго, забудь ты о них.

Ох, Данька. На Алю больно смотреть, так она светится. Хотелабы я знать, он сейчас отвезет ее на дачу или поедет к ней на Ломоносовский?

– Я бы точно поехал на Ломоносовский. Но Левочканамного старше меня… Этого нельзя не учитывать…

– Да Бог с ними, пусть делают что хотят. Моя совестьчиста. Я не раз ее предупреждала. А вдруг это и в самом деле любовь?

Аля была на седьмом небе, хотя естественного продолжениявечера не воспоследовало. Лев Александрович отвез ее на Ломоносовский, проводилдо дверей, поцеловал руку и произнес с чувством:

– Дорогая, не будем спешить… У меня нынче был тяжелыйдень.

В машине его дожидался Федор. Он молча сунул емустодолларовую бумажку.

– Лев Александрович, спасибо, конечно, но хватило бы иполовины, вы же там не остались.

– Устал я что-то, брат Федор. В другой раз.

– Правильно, успеется. Домой?

– Домой, домой, брат.

Здорово запал он на эту бабенку. Обычно полтинник сует, атут стольник. Похоже, Верочка обломается. Хотя с Риммой Павловной любаяобломается, но теперь особенно. На мой лично взгляд, Верочка поаппетитнеебудет. Там и титьки и задница что надо, да и моложе она, а вот поди ж ты… АЛев-то Александрович молоток, скоро шестьдесят, а баб трясет как груши, поди ижену когда-никогда ублажить надо. А сегодня устал… от чувств небось… А может,это у него политика такая – не сразу в койку валить? Ну да поглядим, чегобудет. И что бабы в нем находят? Ну, многим, конечно, денежки глазки застят, аэта вроде не из таких. И вот совсем было поплыла баба, а он нет, до свиданьямол… Интересно, ох интересно, чем это кончится…

Утром Таська спросила Нуцико, пойдет ли та гулять.

– Обязательно. А что, ты хочешь со мной? Грустно тебебез Тошки?

– Грустно, – созналась Таська.

– Ничего, на днях здесь появится твоя Матильда игрустить станет некогда. Хотела бы я дожить до твоего дебюта на сцене…

– Тетя Нуцико, ну что вы такое говорите!

– Девочка, в моем возрасте надо уже так говорить… А Алячто, не приезжала?

– Нет, она в городе ночевать осталась.

Какое-то время они шли молча. Вдруг Таська остановилась.

– Тетя Нуцико, Тошка сказала, если мне невмоготу будет,можно вам сказать…