Жрица Итфат - Вадим Зеланд

– Именно так, Фати! Во сне я не задаюсь вопросами, я безвольна, я сама не своя, себе не принадлежу, и меня ведут. Ведет сновидение. Но и наяву все то же самое, хоть и в меньшей степени.

– Совсем ненамного в меньшей, – заметила Итфат.

– Я и хотела сказать, – продолжила Матильда, – практически все то же самое. Дело не в том, нравится мне происходящее или не нравится, устраивает или не устраивает. Если я это принимаю как возможное, как свою реальность, тогда оно со мной случается, хочу я или не хочу.

– Верно, если соглашаешься, кино овладевает тобой, и ты превращаешься в персонажа.

– Да, но я вот что поняла. Когда я соглашаюсь? Когда не задаюсь вопросами! Выходит, чтобы проснуться, надо задаться вопросами: «Где я? Что со мной происходит? Это моя реальность?» И главное: «Я чья сейчас? Я действую сама, или кино ведет меня?»

– Ты все правильно поняла, Тили.

– Теперь о смыслах. С вопросом «Кто ты?» все ясно. Мне больше всего понравилось другое: «Ты чей?» Обычно это глупый вопрос, который задают глупые взрослые потерявшемуся ребенку.

– Ах-ха-ха! – рассмеялась Итфат. – Действительно, глупый.

– Ну в самом деле, вот ребенка спрашивают: «Ты чей, ребеныш?» Что он может ответить на такой идиотский вопрос? Я мамин и папин? Или, я национальное достояние?

– Что-что такое национальное достояние?

– Да это у нас, лукавый телевизор, называет нашим достоянием то, что нам не принадлежит.

– Не поняла не поняла! – озадачилась Итфат.

– Неважно, долго объяснять. Так вот, – продолжила Матильда, – если ребенок потерялся, им овладевает паника. А паника, это самое глубокое сновидение, в котором не можешь ничего, кроме как метаться, плакать и кричать.

– А ты когда-нибудь терялась?

– Да, однажды. У-у-у, я тогда расплакалась и раскричалась так, как только была способна маленькая ляля! И ко мне тогда подошли с этим вопросом: «Ты чья?»

– И что ты ответила?

– Разумеется, ничего. Разумеется, я продолжала плакать и кричать. Но я помню, о чем тогда подумала. Я подумала: что за дурацкий вопрос? Для меня было очевидно, что я сама своя! Но я тогда не придала этому значения. И только сейчас поняла, в чем истинное значение вопроса.

– И в чем же?

– Ты и сама знаешь. Люди, которые его задают ребенку, не понимают, о чем спрашивают. Но ты-то понимала, когда задавала вопрос гламроку, а потом монашке! Смысл в том, действуешь ли ты самовольно и сознательно, или же кино ведет тебя. Или иначе: ты сам или не сам, сама или не сама?

– Да, все правильно. И ответ: я сам свой, или я сама своя. Если конечно проснулся, или проснулась.

– Я тогда знала правильный ответ, но он не помог мне проснуться, потому что я не до конца понимала смысл, – сказала Матильда. – Суть в том, кому ты принадлежишь: себе, или какому-то внешнему сценарию.

– Точнее, кому принадлежит твое внимание: тебе, или захватившей тебя кинокартине, – добавила Итфат. – А еще, ты не проснулась потому, что не задавалась вопросами.

– Вот, вот! И я продолжала плакать и кричать. А надо было всего лишь остановиться и спросить себя: «Что такого страшного случилось? Ну, мы с мамой разминулись. Но разве мама может меня бросить? Она меня скоро сама найдет. А я пока тоже сама погуляю и понаблюдаю спокойно вокруг. Сама!» Вот что значит проснуться!

– Ты говоришь про детство, но во взрослой жизни все то же самое. И во сне и наяву, тоже одинаково.

– Точно так, Фати! А вообще, все это круто! Очень круто.

– Что-что такое круто?

– Ну, классно, здорово! Здорово все это понимать и знать! Никогда не думала, что это так обалденно! Обалденно просто!

– Понимать и знать недостаточно. Надо еще уметь применять. А для этого постоянная практика требуется.

– Да, я помню, наблюдатели и персонажи, состояние осознания и Очевидец, – как на уроке ответила Матильда. – Чтобы стать наблюдателем, необходимо наработать обратную привычку. Теперь, чуть что, я, вместо того чтобы погрузиться в свои страсти-мордасти как в сон, просыпаюсь и начинаю действовать осознанно. Теперь малейшее дуновение пространства должно меня пробуждать. Теперь чуть что, я активирую своего Очевидца и задаюсь вопросами. Теперь я вменяема, и я сама.

– Умничка, девочка Матильдочка! – как ученицу похвалила ее Итфат. – А какой главный вопрос, не забыла? Что нужно сделать, чтобы пробудить Очевидца?

– Нужно обратить внимание, где это внимание находится, кому принадлежит: мне или кинокартине. Короче, надо отслеживать реальность, и чуть что, активировать своего Очевидца. А если творится что-то неладное, надо увидеть реальность и себя в ней.

– А и ладное тоже. Надо почаще видеть, как наши видящие делают: вижу себя и вижу реальность.

– Чтобы в гламроков не превратиться?

– Да-да, и это тоже.

– Кстати странно, – сказала Матильда. – Они были дикарями, а преобразились сразу в кармелиток. С чего бы это?

– Да, странно, – согласилась Итфат. – Причуды зеркала. В мире сновидений все причудливо. Но что ты задумала с ними делать?

– Они пока только внешне преобразились, а по сути все те же гламроки. Не до конца еще проснулись. Надо им наглядно показать, что такое хорошо и что такое плохо.

– И как ты это сделаешь?

– Включу свои способности массовика-затейника. Для начала покормим их. Проголодались ведь, наверно.

Матильда подошла к черному цилиндру, привычным движением поправила свой бант и что-то прошептала, видимо, делая заказ. Из цилиндра тут же начали выдвигаться сегменты, на которых стояли корзины с лепешками и печеной рыбой, глиняные тарелки и чашки, а также большие кувшины. Итфат с интересом следила за происходящим, заглядывая в корзины.

– Тили, а почему именно хлеб и рыба?

– Так это ж классика!

– Что-что это? В каком смысле?

– Увидишь.

– А что в кувшинчиках, Тили? Не веселящий ли напиток?

– Нет, там виноградный сок. Тоже классика.

Дива и жрица принялись все это выносить из мегалита наружу и складывать в одном месте. Итфат предусмотрительно материализовала большую скатерть в качестве подстилки. Монашки топтались поодаль и с любопытством наблюдали за приготовлениями, показывая пальцами и о чем-то меж собой переговариваясь. Когда весь сервиз «a la carte» был перенесен на скатерть, Матильда скомандовала:

– Так, голубушки-сестрицы, рассаживайтесь все вокруг!

Монашки послушно расселись большим кругом друг подле дружки. Дива и жрица расположились в центре рядом с накрытой скатертью.

– Сейчас мы с вами освоим особое действо, – обратилась ко всем Матильда, – «делать другим хорошо» называется.