Одна минута славы - Анна Михалева

— Может, вы не заметили, но вам вообще никто ничего не говорит. Наверное, вы не умеете общаться с людьми, — съязвила Алена, уже забыв о его великодушии.

Вадим прищурился:

— Но вы-то мне все говорите, не так ли?

— Я — другое дело. Моя жизнь в опасности. Не хранить же свои тайны до Страшного суда.

— А вы давно видели Геннадия Харитонова?

— Да вот… — Она задумалась, прикидывая, сколько же дней уже не сталкивалась с Генкой. — Получается, что с неделю. Последний раз он мне книжку записную отдал, а я никак вернуть не могу. Неужели вы все еще его подозреваете?

Следователь неопределенно хмыкнул.

— Допустим, он убил Ляльку, — принялась рассуждать Алена. — Пусть Ингу тоже он убил для прикрытия. Но Генка же не идиот, чтобы продолжать убивать еще и еще только затем, чтобы обеспечить себе алиби!

— А о какой книжке вы только что обмолвились?

— Ну… — Она встала, прошла в прихожую, взяла со столика записную книжку Харитоновых и, вернувшись на кухню, торжественно вручила ее Вадиму. — Я нашла в ней телефон Инги из Электростали. Скорее всего тут должен быть и телефон Ларисы.

— Действительно. — Он открыл страничку с буквой «Л». — Вот Лариса с пометкой «Тендер». Интересно… — Вадим пролистал книжку. — Смотрите, вот и Ирина, и пометка «Тендер».

— Не может быть! Но Лялька же их не убивала?!

— Думаю, что нет… Но вот Геннадий знал телефоны этих девушек.

— Почему же вы Генку не посадите? Продолжая листать записную книжку, Терещенко пожал плечами.

— Во-первых, сажают после суда, а мы задерживаем. А во-вторых, без основания арестовать человека нельзя, даже если в его записной книжке телефоны всех убитых девушек. К тому же я уже держал его сутки в КПЗ, с меня потом Горыныч чуть шкуру не снял.

— Предъявили бы ему обвинение.

— А доказательства? Убийства-то стерильные — никаких отпечатков пальцев, никаких улик. А Харитонов — положительный гражданин, хирург, отличный специалист — сплошь положительные характеристики.

— Он морально неустойчив.

— За это не задерживают. К тому же, с его слов, Оксана Мельченко — давняя институтская приятельница, не более.

— Врет! Видела я эту девицу. Наглая. Приперлась в Лялькину квартиру, как к себе домой.

— А она скажет, что в глаза вас не видела. Если даже Оксана поселится здесь, все равно это ни о чем не говорит. И вообще Харитонов, возможно, ни при чем… — Он снова пожал плечами, показывая, что строить логические цепочки бессмысленно.

— Так кого же мы все-таки подозреваем? — озадачилась Алена. — Генку, Ларису, Сашу или Игоря?

— Всех и никого.

— Что ж, довольно демократичная позиция, — хмыкнула Алена.

— И кроме того: добавьте к списку мистера Икс. — Видимо, Вадим уже привык пропускать мимо ушей едкие замечания собеседницы.

— Это еще зачем?

— Потому что мистер Икс присутствует в любой запутанной истории. В том, что наша история запутанная, вы, я полагаю, не сомневаетесь?

— И что же здесь запутанного? Один убийца, четыре жертвы — надо искать убийцу, и все тут. У вас ведь существуют какие-то свои методы, ну… — Она пощелкала пальцами. — Например, врач знает, как лечить простуду, его этому в институте учили. Я думаю, что и вас чему-нибудь научили…

Следователь улыбнулся:

— Методы простые. Обчистили, допустим, квартиру. По почерку ограбления я могу предположить, кто это сделал. Иду к скупщикам, осведомителям или просто к «шестеркам», давлю на них, пока не выжму требуемую информацию. Дальше по наводке добываю улики и заявляю: ребятам пора садиться в тюрьму. Вот так. Все довольно просто. Да что я вам рассказываю, об этом уже столько снято фильмов и детективов написано, что вы лучше меня представляете, как проводят расследование и какие у нас методы. Но с честными гражданами все гораздо сложнее, тут психология.

— Психология, — фыркнула Алена. — Вы сначала сажаете воров, потом выпускаете, и они снова грабят. Нужно всех не выпускать из тюрем, тогда и не нужно никакой психологии.

— Сидят сколько положено, не могут же все сидеть вечно. Да это и не решит проблему преступности.

— Еще как решит. Вот если бы сажали сразу, как только начал пальцы веером распускать, так и не было бы бандитских разборок, торговли оружием, пьяных за рулем и терроризма.

— Хочу напомнить, что мы живем в правовом государстве, — невесело усмехнулся Терещенко. — К тому же у нас каждый второй школьник мечтает, как вы выражаетесь, «распустить пальцы веером», жизнь такая у нас. А кроме этого, все равно найдутся те, кто будет совершать бытовые преступления. Ведь бандитский мир живет себе и живет по своим законам, ничего с этим не поделаешь, а вся головная боль от «честного гражданина», который возьмет да и прирежет свою тещу, или жену расчленит, или соседа бутылкой по голове ахнет. Или такое дело организует, такие убийства завернет, что диву даешься. Ни один вор в законе до такого не додумается.

— Значит, бандитов вы в покое оставили, а гоняетесь за простыми смертными? — съехидничала Алена.

— Бандитов мы тоже ловим, — с невозмутимым видом ответил Вадим. — Но и простых смертных наказывать за преступления все-таки нужно. Иначе нарушится мораль общества. Вот я, например, вместо того чтобы доказывать вам сейчас прописные истины, дам волю давно накипевшим чувствам и придушу вас, зная, что ничего мне за это не будет. А завтра какой-нибудь Петя Иванов узнает, что мне ничего не сделали, возьмет палку и начнет крушить прохожих.

— Он и так начнет крушить. Жизнь у нас такая, ловите вы преступников или нет.

— Может быть, вы и правы… И все-таки, пока сохраняются хоть какие-то наказания, многие поостерегутся.

— Хорошо, допустим, — неохотно согласилась она, понимая, что спор зашел в тупик. — Так что вы имели в виду, говоря о психологии?

— Психология простая, — принялся объяснять Вадим. — Тут как по Фрейду — либо деньги, либо власть, либо секс.

— О! Это уже занятно!

— Да, занятно. Вот когда я пойму мотивы этих убийств, тогда я и найду преступника.

— Значит, по-вашему, он мог убить только по трем означенным причинам? — насмешливо спросила Алена.

Вадим уверенно кивнул.

— И тем не менее вы подозреваете Ларису?

Вадим пожал плечами — мол, почему бы и нет?

— Отлично. Но деньги ей на фиг не нужны. Власть? Сомнительно… Лариса желает власти, но только над мужчинами. Вот если бы она мужика прикончила, это я понимаю. А секс? По-моему, она нормальной ориентации, — закончила Алена и с улыбкой посмотрела на Терещенко.

— В своем коротком выступлении вы привели доказательства, в которых сами не очень-то уверены, — с невозмутимым видом проговорил следователь. — Только когда мы удостоверимся, что ни деньги, ни власть, ни секс не имеют отношения к нашему делу, тогда кандидатура Ларисы отпадет сама собой.