NWT. Три путешествия по канадской Арктике - Виктор Ильич Боярский

в тундре, не существовало пусть минимального, но шанса встречи с медведем или росомахой, для которых лежащий одиноко в спальном мешке человек, несомненно, представляет собой жертву. Даже предводительская неприкосновенность не спасла бы в этом случае Уилла. К нашему облегчению Уилла вызвался сопровождать, по-видимому, собираясь спать рядом с ним, Кэньон – здоровенный меланхоличный пес.

Подводя итоги сегодняшнего дня можно было с определенностью сказать, что день был непростым: сложный рельеф, жара, а тут еще, уже в конце его, когда я готовил ужин из традиционной оленины, выяснилось, что мясо наше пропахло… бензином. Проведенное исследование нарт показало, что грубое нарушение одного из основных правил путешественников – по возможности не ставить в одни сани топливо и продовольствие – в результате многочисленных переворотов нарт привело к тому, что немного бензина из канистры пролилось на кусок мяса. Приходилось теперь пронюхивать каждый кусок, поднося его ко рту. Если нос не чувствовал беды, наступала вторая стадия проверки с помощью чувствительных рецепторов языка – прошедшие первую проверку куски отправлялись в рот и прожевывались. Если запах все же обнаруживался, то их выплевывали.

Вот такой у нас состоялся занимательный ужин. К счастью, непробензиненных кусков оказалось достаточно много, поэтому надеюсь, что эта оплошность не сильно ослабит наше обычное меню.

1 апреля!

Никому не верю!

И вновь я впереди,

И мой привычный пост

На подвиги зовет и вдохновляет.

Готов вести народ,

Куда подскажет нос,

Но прав ли он, я до конца не знаю…

Сегодня я с большой охотой занял свое обычное место и возглавил гонку преследования. Трудно поверить, но это не шутка. Дело в том, что героические полярные исследователи столкнулись с таким явлением, как ночной снегопад, который укрыл влажным пушистым ковром тот едва заметный след, по которому мы шли вчера. Мы вышли в надежде все-таки его обнаружить, но наши надежды, увы, не оправдались. Оставалось только благодарить Бога за то, что мы могли идти по этому следу до сих пор, учитывая совсем неочевидные переходы через перешейки, особенно между озерами.

Температура с утра плюс один градус. Выпавший ночью мокрый снег облепил к утру всю палатку. Пасмурно, тепло, мокро, противно. Тем не менее встали на лыжи, правда, не забыв надеть резиновые сапоги, как и полагается реальным полярным исследователям.

Вместе с подошедшим на помощь Уиллом мы определили по карте, что нужно идти на восток, забирая немного к северу, чтобы не попасть опять в эти дремучие леса. Уже через полчаса после того, как мы вышли, пришлось разоблачиться. Я повесил свою курточку на одиноко стоящий можжевеловый куст и сказал Джону, который следовал за мной по пятам, чтобы он ее забрал. Класть что-либо на снег нельзя, потому что собаки возьмут это гораздо раньше, чем Джон.

Шел я, в общем-то, с большим удовольствием. Выходя из лагеря, я предупредил своих товарищей по команде о том, что, скорее всего, темп мой будет невысок – я опасался за свое не вполне адекватное предстоящим нагрузкам колено. На это Уилл ответил: «Have a fun!», что можно было перевести как: «Иди себе в свое удовольствие». Именно это я теперь и делал. Хотя колено у меня болеть перестало – сегодня в первый раз не заматывал его бинтом, да и со спиной тоже стало лучше, зато теперь непонятно по какой причине стали отказывать плечи.

Ну, вот, наконец после долгого перерыва я опять почувствовал себя на своем привычном месте – впереди, занимающимся своим привычным и любимым делом— я отыскивал для нашей команды хорошую, проходимую дорогу и выдерживал нужное направление. Работа у меня очень творческая и чрезвычайно ответственная, поскольку цена ошибки может быть очень высока, особенно при выборе дороги через опасные участки тонкого льда, крутых спусков и подъемов. Да и петлять особенно было нельзя, чтобы не увеличивать и без того не короткую дистанцию до конечной цели нашего путешествия. Преодолев несколько холмов, мы вышли в тундру, где на холмах и буграх снега было совсем мало, а в низинах – достаточно.

В условиях сегодняшней серой погоды при движении по снегу мешало полное отсутствие контрастов – белая мгла. Не обошлось в этой ситуации и без нескольких замысловатых, почти балетных па, которые я периодически совершал, пытаясь сохранить равновесие, к великой радости идущих за мной собак, по-видимому, расценивающих это как специально устраиваемый мной для них спектакль. Несмотря на все эти трудности, примерно к обеду я нормально вывел народ на озеро, где мы и перекусили.

Все самое интересное началось после обеда, когда достаточно неожиданно для себя самого я оказался на краю крутого обрыва, точнее, очень крутого склона. Вариантов спуска было два: один крутой, но прямой, а другой более пологий, но между деревьями. Подошедший Уилл решил испытать спуск более пологий. Я скатился туда и оказался по колено в снегу, да какое там по колено – гораздо выше, даже неприлично сказать, потому что, естественно, в самой низине, там, где деревья, снег был совсем рыхлый. Тем не менее был выбран именно этот путь. Мы все спустились успешно, но это испытание было только началом…

Взобравшись на очередной холм, усеянный большими и малыми валунами, я увидел, что впереди, как раз в направлении нашего движения, рельеф очень пересеченный и над ним доминирует крутая гряда, поросшая лесом. Я принял решение обходить ее слева, к северу, и пошел в этом направлении. Спустившись немного, я нашел вполне проходимый путь между высокими соснами. Затем по довольно крутому спуску я скатился на реку, лед на которой имел уже несколько «подмоченную» репутацию. Однако мне удалось найти место, где мы смогли нормально переправиться. На другом берегу я попал в зону очень рыхлого снега – буквально по пояс, где я проваливался даже на лыжах, совершенно беспомощно барахтаясь в снежной массе. В конце концов мне удалось выбраться на достаточно ровное плато, откуда были хорошо видны все упряжки, идущие по моим следам. В сыром воздухе разносились крики каюров, понукавших своих собак.

На очередном спуске, когда я, разогнавшись, почувствовал себя настоящим горнолыжником, внезапно застопорилась одна лыжа. Так случается на прогалине мокрого снега, где лыжи схватываются просто намертво. Итак, одна лыжа остановилась, а я продолжил естественное, согласно закону Ньютона, движение вперед, распластавшись по склону. Лыжа быстро выскочила из крепления, благо сапог был достаточно свободным. Однако самое обидное заключалось в том, что я разбил и буквально размазал по своей груди компас. Световой день