Проклятое ожерелье Марии-Антуанетты - Ольга Баскова

– Анжелика? Ангел? – Графиня весело рассмеялась. – Если это и на самом деле ангел, то он обратился не по адресу.

– И тем не менее это вам, – настаивал тюремщик.

– Спасибо, дружок.

Жанна перенесла жалкий обед на лежанку и с жадностью съела похлебку, чем-то напоминавшую луковый суп, который варила Клотильда в лучшие времена. Белый хлеб графиня припрятала под подушкой. Она не знала, сколько раз здесь кормят. Если вдруг очень захочется есть, можно будет полакомиться французской булкой. Покончив с супом, де Ла Мотт с волнением, как дорогую драгоценность, развернула записку, пропахшую кислятиной. Размашистый почерк был ей незнаком, но содержание захватило ее сразу и заставило еще раз вспомнить о покровителе. Проститутка под именем Анжелика (вряд ли ее действительно так звали) только передала клочок бумаги, но писал явно другой человек – грамотный и образованный:

«Дорогая графиня! Мы знаем, сколько Вам пришлось вытерпеть, и искренне Вам сочувствуем. Мы ни на йоту не сомневаемся, что Вы стали жертвой интриг двора, воплощающего в себе жалкую власть, которая давно нуждается в смене, и, разумеется, никакого ожерелья не брали. Эту записку мы посылаем Вам для того, чтобы Вы помнили: Вы не одиноки. Во Франции много людей, желающих, так же как и Вы, отомстить заевшейся королевской чете. Мы собираемся открыть глаза и другим. Тем, кто еще пребывает в неведении, не видит, как Франция благодаря своим правителям летит в пропасть. Вы могли бы в этом помочь. Нужно лишь рассказать, как бессовестные Людовик XVI и его женушка подставили Вас и без зазрения совести решили сгноить в тюрьме. Мы этого не допустим. Ваши друзья».

В конце послания стояла подпись, которая начиналась с буквы Р, однако Жанна, как ни пыталась, не могла припомнить никого, кроме Рогана, с таким именем или фамилией. Она еще раз, более внимательно и уже не с таким волнением, перечитала записку и вытерла пот, градом покатившийся по ее бледным, впалым щекам. Несомненно, дьявол услышал ее мольбы! Группа людей собиралась дать бой королю и его жене и просила ее помощи. Но чем она могла помочь, находясь за каменной толщей стен Сальпетриер? Наморщив лоб, женщина задумалась и вдруг с силой хлопнула по лежанке.

– Я знаю, как выполнить вашу просьбу! – сказала она крысе, высунувшей из норы острую мордочку, и рассмеялась. – Я буду отомщена.

Через полчаса Жозеф принес графине бумагу и чернила, и она в красках, с необычайным воодушевлением начала описывать свою жизнь, хотя раньше презирала сочинителей. Перо так и скользило по бумаге, изливая желчь и злость, ложь и ненависть, и Жанна удивлялась, как легко давалось ей это занятие. Будто сам дьявол водил ее рукой, подсказывая нужные слова. За десять дней она исписала двадцать листов и, перечитав их, осталась довольна. Только бы эти люди, ее тайные покровители, не забыли о ней! Только бы не забыли! И они не забыли. Вскоре Жозеф, улыбаясь, передал ей вторую записку и шепнул через окошко:

– Будьте готовы сегодня в полночь.

Жанну сотрясла мелкая дрожь. «Быть готовой в полночь» значило подготовиться к побегу. Неужели это возможно? Она знала нескольких человек, которым в прошлом удалось бежать даже из Бастилии, но вряд ли ее друзья смогут подготовить все столь хорошо. Если ее поймают во время побега, королевская чета наверняка вынесет смертный приговор. А если это вообще провокация? Почему она сразу слепо поверила какой-то записке, присланной неизвестно кем? Что, если именно августейшей чете нужно, чтобы она попыталась покинуть тюрьму и скомпрометировала себя еще сильнее? Нет, прежде чем что-то предпринять, необходимо все хорошо обдумать. Жанна легла в постель и укрылась дырявым одеялом. Ее знобило, хотя жаркое лето было в разгаре. Кто эти люди, решившие ей помочь? И существуют ли они на самом деле? Она почувствовала легкий жар и боль в плече. Нет-нет, осторожность прежде всего. Женщина решила не покидать тюрьму, но после обеда к ней снова обратился Жозеф:

– Это опять для вас.

В ее руках оказалась новая записка. Неизвестный покровитель писал: «Я понимаю, Вы не доверяете нам, но Ваши сомнения напрасны. Нам нужно, чтобы Вы оказались на свободе любой ценой. Сегодня в полночь должно все получиться. Доверьтесь Жозефу».

Прочитав послание, графиня свернула его в трубочку, выглянула в окошко и, встретившись глазами с тюремщиком, кивнула. Он ответил радостной улыбкой и прошептал:

– Сегодня.

«Сегодня, сегодня, – юлой завертелось у графини в мозгу. – Сегодня дьявол или поможет мне выбраться, или… или на белом свете нет ни Бога, ни дьявола». Она провела рукой по пылающему лбу и взяла листок бумаги, решив продолжить мемуары, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. Тонкая рука с пером порхала над белоснежными листами, на бумаге появлялись изящные буквы. «Я буду отомщена, – шептала женщина, насыщая некоторые места будущей книги никогда не имевшими место скабрезностями, – я буду отомщена!..»

Жанна так увлеклась, что не заметила, как наступил вечер. Жозеф дал знать: нужно собираться, но графине нечего было брать, кроме старого рваного платья, в котором ее сюда доставили, и холщового балахона со следами крови. Ладно, она наденет платье. Пусть оно попорчено, но все же это лучше, чем тюремная роба.

Отыскав кусочек бечевки, Жанна бережно связала исписанные листки, но не заметила, как один из них вылетел на свободу и, словно лебединое перышко, опустился на пол и шмыгнул под лежанку. Окинув взглядом каземат, женщина села на разобранную постель и принялась ждать. Она уже не реагировала на укусы клопов, ее не раздражал писк крыс. Жанна терпеливо ждала часа освобождения, и он наступил. Ровно в полночь Жозеф открыл дверь каземата. Графиня стояла на пороге. Она была бледная, словно привидение, и тюремщик испугался почти до обморока.

– Все будет хорошо, госпожа. Но вы зря надели это платье. У меня для вас другой наряд.

Он протянул ей мужской костюм. Превозмогая слабость, де Ла Мотт натянула его.

– Как вы прекрасны! – восхищенно прошептал тюремщик, но от волнения графиня не расслышала. Она покачнулась, и испуганный Жозеф, схватив ее за руку, потащил женщину по темным коридорам, практически полностью приняв на себя ее вес. Де Ла Мотт действительно находилась в полуобморочном состоянии, поэтому ничего не видела и почти ничего не понимала. Жозеф, видимо, за годы работы изучил Сальпетриер и знал каждый закуток. Он помог беглянке спуститься по склизкой извилистой лестнице и подвел ее к решетчатому окну.

– Сейчас вам придется пережить не очень приятные минуты, госпожа, – тихо сказал Жозеф и снял решетку, которая оказалась подпиленной. – Вниз отсюда можно добраться только по веревочной лестнице. Я подсажу вас на окно, и вы смело ступайте вниз. Если боитесь высоты, закройте глаза. Там, внизу, нас с вами уже ждут. Здесь не так высоко. Это всего лишь второй этаж.

«Второй этаж!» Жанна не сознавала, как оказалась на подоконнике, как потом занесла ногу, уперлась ею в веревочную ступеньку и, покачиваясь над землей, начала спуск к свободе. Она не смотрела вниз, как подсказал ей Жозеф, и потому не знала, долог ли ее путь. Женщина вздохнула с облегчением, когда чьи-то сильные руки подхватили ее и опустили на землю.