Последнее слово девятого калибра - Вячеслав Денисов

«Странниками» оказались известный в Москве криминальный авторитет Мурза со своими нукерами. В том, что главная тема отодвигалась в сторону, вины Выходцева и оперов не было. Виной тому был адреналин, выплеснувшийся с некоторым запозданием. Единственным из всей компании, кто по старой боксерской привычке умел впадать в раж и вовремя из него выходить, оказался Струге. Он уже давно пережил стресс, поэтому был совершенно спокоен. Оставив разговор с «моджахедами» Выходцеву, он повернулся к женщине:

– В вашей конторке, мадам, постоянно пользовался услугами один господин. И он постоянно требовал одну и ту же девушку. Меня не интересует ни эта девушка, ни ваша контора. Более того, мы готовы даже забыть о вашем существовании. Но меня интересует адрес, куда ездила эта девчонка!

– Господи, сколько вас еще будет?! – выкатив от ужаса глаза, прошептала «администратор» притона.

– Не понял. – Струге сунул в рот жевательную резинку и бросил обертку на столик. – Что сие значит?

– Этим мужиком уже интересовались вчера! Какой-то урод хвостатый приезжал с братвой!

– Как это – хвостатый? – опешил судья.

– С хвостиком на затылке! Высокий такой, как жеребец! Всю нашу охрану перебил, зараза…

Струге, медленно пережевывая жвачку, откинулся на спинку дивана. Сидящая рядом девица поспешила отодвинуться…

Впервые человека с хвостиком на затылке, выбритого и свежего, несмотря на ранний час, Антон увидел в холле гостиницы «Комета», сразу, едва вошел в холл. Он встретился с ним глазами.

Второй раз, уже более отчетливо, он видел его в тот момент, когда скрывался за выступом коридора все той же гостиницы. Двое в кожаных куртках, волосы одного из которых были затянуты на затылке в хвостик, быстро шагали в номер 1024. В тот день, когда Базаев с каким-то громилой пытались отобрать у Струге «черные» документы Баварцева. Эта тень, с зачесанными назад волосами, повсюду следовала за судьей. И вот теперь, в притоне для проституток он появляется вновь…

– И вы показали ему адрес? Этому, хвостатому?

– Попробовали бы не показать! – завизжала баба. – Он Лешке-водителю все пальцы переломал!

– Какой бесчеловечный поступок… – поморщился один из оперов, рассматривая содержимое шкафа. – Прямо животное какое-то… Господи, чего здесь только нет! Плетки, кожанки какие-то, сбруи, фашистская форма… Гестаповский мундир-то зачем?!

Струге усмехнулся и встал с дивана.

– Кажется, мы опоздали, Борис. Кого мы точно не найдем в квартире на Варварке, так это Комика.

– Бичо, ты знаешь гражданина с ужасным погонялом Комик? – поинтересовался Выходцев у собеседника в партере.

– Если бы знал, здесь бы не сидел… Не лежал…

Выходцев повернулся к старшему из оперативников ГУВД – Недоступу.

– Андрей, вызывай РУБОП и оставайтесь с этими защитниками прав женщин. Тут всем отделам «антимафиозников» работы хватит.

Сороковой дом на Варварке Струге и Выходцев посетили без особых иллюзий. Их встретила опечатанная местным участковым уполномоченным дверь, а соседи пояснили, что вчера кто-то ломился в дверь соседа, который снимал квартиру, после чего и была вызвана милиция. Для полной очистки совести Выходцев позвонил в отделение, переговорил с начальником и вызвал участкового. Еще четверть часа ушло на вынимание старательно вбитых в дверную коробку участковым гвоздей-двухсоток.

Первое, что делает каждый сыщик, обыскивая помещение, это направляется к платяному шкафу. Распахнув его, Струге не пожалел, что Выходцев перед вскрытием дверей квартиры догадался пригласить понятых.

На двух вешалках нутра шкафа висели: летний камуфляж и зимняя куртка с меховым воротником, на рукаве которой красовалась надпись «SEСURITY». Она была витиеватой формы и являлась составной частью эмблемы-логотипа гостиницы «Комета».

Именно в этот момент исчезли последние сомнения относительно того, что человек с бесперспективной кличкой Комик имеет прямое отношение к событиям в гостинице. Вот и появились первые нити, концы которых так долго и безуспешно искал Борис Сергеевич Выходцев. Предположения и наитие материализовались в вещественные доказательства после посещения квартир Михаила Юльевича Лисса, он же – Максим Андреевич Меньшиков, и Комика, он же…

Впрочем, кто такой Комик, предстояло еще выяснить, так как при снятии квартиры в аренду он, понятно, никаких письменных договоров не заключал. Кому в нашей стране хочется платить налоги?

Пока Выходцев заканчивал протокол осмотра помещения и ворковал над слегка испуганными понятыми, Антон оглядел каждый угол квартиры. Что можно найти в съемном жилье? И что можно осмотреть? Все на виду. Диван, телевизор, шкаф да пара тумбочек.

Есть еще кухня, санузел, ниша и душ. Точнее – ванная комната. Но первое, что молнией разрезало мозг Антона, едва его нога переступила порог ванной, была мысль о душе.

Потирая рукой лоб, он вернулся в комнату и некоторое время ждал, пока Выходцев отправит понятых восвояси.

– Ну, что, ваша честь, кажется, второй подозреваемый в деле об убийстве судьи Феклистова установлен. Думаю, он же – основной.

Струге покачал головой.

– Я вспомнил.

– Что именно? – Выходцев уже привык не удивляться.

– Я вспомнил настойчивость Меньшикова-Лисса, с которой он отправлял меня в душ. Он предложил мне привести себя в порядок, выпить чаю и отправиться на знакомство со столицей. Я мылся в душе четверть часа, Борис. Четверть часа. Именно из-за этих пятнадцати минут и был построен этот суточный спектакль. А Комик – роль второго плана. Если уж Лисс решился на то, чтобы «отсвечивать» в гостинице, значит, у него были на то веские основания. Значит, он и стрелял. А я в этой буффонаде должен был сыграть роль основного свидетеля железного алиби Лисса. Просчет комбинатора оказался лишь в том, что он не учел предусмотрительности Феклистова. Они искали документы в номере, а бумаги были в пожарном гидранте.

– А охота за тобой началась тогда, когда Меньшиков-Лисс узнал, что ты встречался в коридоре с Феклистовым?

– Совершенно верно. – Струге вздохнул. – А что им было еще думать? Каждый шаг Феклистова в гостинице был под контролем, приехал в «Комету» он вечером и до утра из нее не выходил. Что им еще думать? Единственный контакт, который случился у мрянского судьи, был со мной. И потом, Лисс слышал только начало нашего разговора. Ему неизвестно, что я поведал тебе потом. А впоследствии оказалось, что они правы в своих догадках.

– И все-таки я вас не понимаю. Суетиться вокруг несчастного десятка листов писчей бумаги, понимая их значимость для дела, и отвергать сам факт возможности их приобщения! Дичь какая-то… Мне иногда кажется, Антон, что вы с другой планеты. Или полны предрассудков, которые сами же придумали. Какая разница, каким образом в деле МТЗ окажутся документы Баварцева, которые тот прошляпил в Мрянске?! Ты постоянно мне трендишь – законность, законность… Вот эта законность – в десятке распечатанных листов! Придумай свидетеля, подскажи следователю – и дело с концом. Если вы с Феклистовым ратуете за торжество справедливости, то докажите это! А справедливость – в истине! Отвергая для изучения в суде эти документы, ты самоустраняешься от самого факта того, что такая справедливость когда-нибудь восторжествует. Недаром же Пусыгин пишет о том, что все доказательства по пропавшим тракторам – липовые! Значит, человек знает, как там происходила ревизия и каким образом там трудился наш брат! В смысле – мой брат, прокурорский! Значит, никак не трудился! Ходил с Баварцевым в сауну, пил «Ани», закусывал креветками с лимоном и зарабатывал немного денежек. «Филочки», они никогда и никому еще не мешали. – Выходцев ехал к гостинице «Комета» и заполнял паузу монологом. – Я же не говорю, Антон, о прямом и корыстном нарушении закона! Когда ты берешь бабки за приговор – тут все ясно и понятно. Но совершить маленькую хитрость, стараясь закон исполнить, это не нарушение. Ты сам бывший прокурорский следак, Струге! Вспомни, сколько раз тебе приходилось делать маленькие фальсификации в деле? У меня в прошлом году, на даче, Трезор на раскрытое уголовное дело набрызгал! Мне что, писать рапорт и докладывать об этом руководству? Нет, конечно! Я аккуратненько протокольчики испорченные переписал, да снова в дело вставил. И что от этого изменилось? Ничего! Справедливый приговор, этап на «строгач». Или убивец должен был выйти на свободу, поскольку Трезор обоссал его явку с повинной?!