Бесстрашный - Тиа Луис

содержится в некоторых видах кактусов.)

Медленно вдыхая, я сдерживаюсь.

— Ничего страшного. Ты можешь вспомнить что-нибудь из того, что он сказал?

— Не совсем, — опускает глаза Хана. — Я никогда не была достаточно умна, чтобы следить за их разговорами. Они всегда говорили о вещах, которых я не понимала.

Нахмурившись, пытаюсь представить, что это может быть, были ли какие-то деловые сделки, о которых слышала Хана, которые я могла бы собрать воедино.

— Ты не помнишь ни одного слова, которое они говорили? Может быть, я смогу это понять.

Хана начинает говорить «нет», но затем быстро втягивает воздух.

— Я помню одну вещь! Он был гермофобом… кажется. (прим. Мизофобия, или гермофобия — это навязчивый страх загрязнения или заражения. Человек с таким расстройством панически боится попадания на кожу микробов — и, конечно, последующего инфицирования.)

Опускаю подбородок, и не знаю, насколько это полезно — и реально ли это вообще, учитывая, что Хана была под грибами.

— Почему ты так думаешь?

— Он всегда говорил о том, что все должно быть чистым или убирать за собой, — Хана морщит лоб и постукивает себя по лбу. — Может, он сказал, что это нужно почистить.

Мне требуется вся моя сила, чтобы сохранить нейтральное выражение лица.

— Это хорошо, Хана, — сжимаю ее руки. — Последний вопрос. Он трудный. Хорошо?

Хана смотрит на меня в ожидании, и я осторожно продолжаю.

— Они когда-нибудь упоминали Виктора? Вы с Дебби когда-нибудь видели Виктора или слышали о том, что он был с ним?

Лицо Ханы бледнеет, и она отводит в сторону круглые глаза. Вынимая свою руку из моей, она подносит большой палец ко рту, но останавливается.

Слегка опустив его, она переводит взгляд со своего большого пальца на меня и слегка улыбается.

— Я вспомнила.

У меня перехватывает дыхание.

— Что ты вспомнила?

— Не грызть большой палец.

— Хана! — выдыхаю с шипением. — О Викторе — что ты о нем помнишь?

— Ничего, — Хана стискивает передние зубы, и на ее лице появляется гримаса гнева. — Я не хочу вспоминать о нем до конца своих дней.

— Хорошо, — медленно выдыхаю, встаю и обнимаю ее. — Ты не обязана. Ты очень хорошо справилась. Я займусь этим дальше.

* * *

Наша Нью-Йоркская квартира такая же, какой я ее оставила после торжества, — чистая, отделанная блестящим деревом, немного знакомая и совершенно неуютная.

Я рада, что Хатч и Шрам с нами, даже если ребята заняты поисками Трипа и нашего нового таинственного человека, Ивана Икс.

Я рассказала Хатчу обо всем, что поведала мне сестра во время короткого перелета из Чарльстона, и он передал информацию Дирку, который ведет поиск по этому новому имени из своего дома в Гамильтауне.

— Ты собираешься повидаться с Трипом или встретиться с ним где-нибудь? — наблюдаю, как Хатч использует приложение для отслеживания на своем телефоне, чтобы найти нашего друга. — Он живет несколькими этажами ниже, так что, скорее всего, он сейчас там.

— Ага, просто проверяю, работает ли эта штука. — Даже в простых джинсах и черной футболке, поверх которой надета черная куртка, Хатч выглядит как модель.

Он такой высокий и широкоплечий, и мускулы на его квадратной челюсти двигаются, когда он думает. Несмотря на то, что время выбрано неудачно, я не могу удержаться от желания провести по ней языком. Он такой желанный.

— Пока он не знает о нашем присутствии, я буду следить за тем, куда он пойдет, и надеяться, что это приведет к чему-то компрометирующему.

— У вас есть что-то конкретное на примете?

Хатч немного колеблется, прежде чем ответить на мой вопрос.

— В Бруклине есть банкомат, который обрабатывает криптовалюту. Дирк отследил несколько транзакций по счетам, которые мы отслеживаем, до этого банкомата. Я надеюсь, что он — тот, кто их совершает, или один из них.

— Все это так запутано. Что ты будешь делать, когда найдешь людей, стоящих за всем этим?

— Не то, что хочет от меня твой дядя, — ворчит Хатч. — Мы получим ордера на их арест и будем надеяться, что нам удастся завести дело.

У меня в животе появляется неприятное ощущение, и мне почти не хочется спрашивать.

— Есть ли шанс вернуть наши деньги? Или деньги, которые я отправила шантажисту?

Пристальный взгляд зеленых глаз прикован к моим глазам.

— Безусловно. Если нам удастся доказать, что они их взяли, мы вернем их из всех активов, которые у них есть. Я сказал, что верну ваши деньги, и я это сделаю.

Улыбаясь, я подхожу к нему, кладу ладонь ему на плечо и целую в щеку.

— Я не волнуюсь, пока ты здесь.

Хатч проводит большим пальцем по моему подбородку, заглядывая глубоко в глаза.

— Ты подумала о том, что я сказал прошлой ночью?

У меня сжимается грудь, и я киваю. Стоя здесь, совершенно трезвая, при свете дня, я вспоминаю, как Хатч сказал, что влюбляется в другого члена семьи моего дяди.

— Я думала об этом практически без остановки.

— Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты это запомнила. Хорошо?

В моей груди зарождается страх, но я киваю, когда он продолжает.

— Я буду защищать тебя. Хана — часть этой сделки. Я никому не позволю причинить вам вред.

Я обвиваю руками шею Хатча, и от его слов страх в моих жилах сменяется спокойным удовлетворением. Когда он поворачивает мое лицо и накрывает мои губы своими, мое удовлетворение превращается в вожделение.

Возможно, Хатч влюбляется в меня, но я знаю, что влюбляюсь в него.

Глава 28

Хатч

Настроение меняется в тот момент, когда мы приземляемся в Нью-Йорке. Это проявляется в напряжении моих мышц, в ожесточении выражения лица Блейк, словно она готовится к битве. Даже Хана стала более беспокойной и нервной. Лишь Шрам сохраняет спокойствие, но выражение его лица всегда одинаковое.

Я рад, что он с нами. Тяжесть и опасность окружают со всех сторон, и я готов двигаться, как только Дирк даст мне зацепку.

Я рассказал Шраму о том, что Блейк узнала от Ханы перед нашим отъездом. Иван Икс может быть кем угодно. Черт, как только Блейк сказала мне, что ее сестра употребляет грибы, я понял, что его могут звать и не Иван. Так или иначе, мы начнем с того, что знаем.

— Ты уже встречался с этим парнем, — сижу напротив Шрама и рассказываю ему инфу о Трипе, которую мой брат прислал нам во время перелета.

Он закончил школу «Iona Prep», бросил Колумбийский университет после двух лет обучения. Он увлекается лошадьми, азартными играми и флиртом, но криминального поведения за ним не числится.