Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло - Василий Звягинцев

— Если сейчас умрешь, тебе и медный фартинг не понадобится. А заработаешь — добавлю, я не жадная. Пиши!

Многому Лариса научилась у друзей. В том числе — без особых изысков ломать противника. В таком же стиле ребята работали в Москве, что в двадцатом году с чекистами и самим Троцким, что в две тысячи пятом с бандитами и заговорщиками. Главное — в темпе, не дающем возможностей для долгих размышлений и поисков выхода, поставить клиента перед совершенно однозначным выбором, демонстрируя отсутствие эмоций и холодную решительность не сдерживать себя никакими нормами и принципами.

— Хорошо, только, с вашего позволения, я бы написал продиктованный текст несколько по-другому. Конкретнее и ближе к моему обычному стилю.

— Давай, пиши, — повторила Лариса. — Инициатива у нас приветствуется. А я прочту…

Документ ее устроил. Она аккуратно сложила бумагу, убрала в ридикюль.

— Присмотри за мистером, — сказала Лариса роботу и спрыгнула на вымощенную плитами песчаника набережную рядом с высоким парапетом. Внизу гулко бились о берег океанские волны. Сильно пахло морской солью и гниющими водорослями.

По карманной рации вызвала Кирсанова.

— Ты еще не спишь? — вежливо спросила она.

— Если ты нет, я тем более. Что с адмиралом?

— Похоже, согласится. Но это завтра. А сейчас тут у меня еще одна, неназначенная, встреча. С неким мистером Роулзом. Знаешь такого?

— Еще бы. Где он тебе подвернулся? Неужто к Хилларду визит нанес?

— Нет, на улице ждал. Пришлось его помощников обездвижить, а самого попросить согласие на сотрудничество подписать…

Кирсанов несколько секунд помолчал, в трубке слышно было только его дыхание.

— Лихо начинаешь, миледи, даже слишком. Ты где?

Лариса объяснила.

— Вокруг спокойно?

— Ночь, безлюдье, море шумит. Да мне бояться некого. Теперь уже…

— Хорошо, жди, сейчас за тобой подъедет Давыдов или Эльснер. Отвезет тебя с клиентом в надежное место. Я туда через полчасика забегу.

Пленник-дуггур на самом деле выглядел плоховато. Сильно исхудал, глаза — как оловянные пуговицы, попыток говорить, тем более по-русски, не предпринимал.

— Разучился от тоски? — спросил Новиков.

— Нет, я его отстроил. Он теперь с наших мозгов информацию считывать не может. Незачем. Так нам лучше изучать его истинные «мысли» и реакции. В чистом виде.

— И как мысли?

— В человеческом понимании — премерзейшие. Как у голодного тарантула, или, скорее, сольпуги[53]. То, что он нам рассказывал в пещерах, о своей научной деятельности и прочем — инстинктивная реконструкция наших представлений о долженствующем. Для введения жертвы в заблуждение, для достижения собственных целей.

— А выглядело настолько убедительно, — удивился Шульгин, лично беседовавший с руководителем «пятерки». — Чужой-то чужой, но ведь оперировал вполне совместимыми с нашими понятиями.

— На этом они вас почти подловили, — с торжеством возгласил Удолин. Словно забыл, что и сам какое-то время воспринимал пленника на предложенном уровне. — Хорошо, что я сумел вовремя пробиться сквозь наведенные слои его мимикрии.

— Да неужели такое на самом деле возможно? — спросил Ростокин. И тут же подумал о «девушке Заре» и том, как пришельцы пытались его охмурить, маскируясь под людей физически и эмоционально безупречно. А сами тоже, скорее всего, были членистоногими, если не хуже.

— Вы, друзья мои, — продолжал профессор, — никак не можете постичь масштабов открытого нами феномена эволюции. Элементарный пример — ничтожное насекомое по имени «ламехуза» умеет проникать в муравейники, маскируясь так, что стражи принимают ее за представителя своего вида. Затем она выделяет наркотическое вещество со вкусом меда, муравьи тысячами, бросая свои посты, начинают эту приманку слизывать, впадают в транс, и ламехуза спокойно принимается пожирать самое для нее святое — яички и личинки.

Теперь вообразите эту же ламехузу с полноценным мыслящим мозгом и набором инстинктов, как у всех насекомых Москвы и Московской губернии, вместе взятых. Клопов, комаров, пауков, муравьев и так далее. Инстинкты работают как положено, мозг человеческого размера и типа их координирует и направляет.

— Страшновато выходит, — передернул плечами Новиков. — Но они ведь техникой занимаются, «медузы» строят, до пулеметов додумались…

— Совсем не уверен, что — они. Выше определенного уровня восприятия у нашего клиента — пустота. Полное отсутствие не только информации, но и рефлексий по поводу ее отсутствия. Их не интересует, что бывает после смерти, кем они созданы, для чего, и как управляется их мир. Бесконечное и вечное сегодня.

До сих пор вся сложность и опасность взаимодействия с цивилизацией дуггуров до Андрея не доходила. Психический удар по самым глубинам его личности, огневые стычки, события в Барселоне и Южной Африке, материалы допроса Шатт-Урха так до сих пор и не складывались в единую схему. Что ни говорите, а монологи клопа-говоруна из «Сказки о тройке» воспринимались в юмористическом плане. А представить наяву армады этих говорунов, овладевших человеческим стилем мышления, но при этом остающихся клопами, — это то же самое, что написать правдоподобный текст о приключениях в N-мерном пространстве. Хайнлайну удался рассказ о четырехмерном доме, а вот роман о четырехмерном городе и его обитателях — едва ли даже он сумел бы убедительно сконструировать.

Спасибо Удолину, талант популяризатора ему не изменил.

— Слушай, Константин, а вот если бы ему пристроить видеокамеру с межвременным передатчиком, много бы интересного мы увидели?

— Не говоря о том, что такое невозможно технически, едва ли мы хоть что-то поняли бы из увиденного. Видеотрансляция в хижину готтентотов из цеха по ремонту паровозов. Более того, мне кажется, что ваш альтруизм бессмыслен в отношении этого несчастного. Думаю, его сожрут сразу после возвращения. «Запах мысли» изменился.

— Если он сразу же не попадет в руки гораздо более мыслящих. Тех, кто строит «медузы», конструирует пулеметы и настолько знает географию, что легко ориентируется в московских переулках и воюющей Испании. — Шульгин тоже начал противопоставлять логике профессора свою собственную.

— А когда ты отправишь клиента туда и благополучно вернешься, мы тебе расскажем еще кое-что, способное подстегнуть воображение, — усмехнулся Новиков. Он сидел, глядя на догорающий огонь, прикуривал от ярко рдеющей головешки и прикидывал, стоит ли вообще затеваться с проникновением в тайны дуггурской цивилизации или подумать о том, как и ее навеки отрубить от контактов с более-менее освоенными реальностями? Судя по Сашкиному опыту, сделать такое можно. Подумаешь — еще разок, последний, влезть с помощью Удолина и его магов (да можно и не самим лезть, их послать) в давно освоенный, единственно доступный Узел, и там тоже «пережечь пробки».