Непал. Винтажный роман - Александр Чумиков

– Это прекрасно! Наверное, вы ещё не женаты?

– Нет, пока не женат…

– Я вам завидую: всё впереди – жена, дети. Я желаю, чтобы у вас было много детей! Я желаю здоровья вашим родителям. Вот мы беседовали о счастье. Я желаю счастья вашей семье, в каком бы составе она ни была. И у меня даже есть рецепт семейного счастья. Хотите?

– Конечно, хочу! – ответил я, улыбаясь.

Тенцзин достал из стенного шкафчика и вручил мне свиток с текстом на тонком холсте. В рамке из деревянных палочек, цветном орнаменте, с кисточками – в общем, «украшалками», что приняты у буддистов, простой холст с чёрным текстом смотрелся таинственно. Лама пояснил:

– Отлично, что вы улыбаетесь. Даже если не верите в мой рецепт. Впрочем, этого и не требуется. Вы неизбежно будете думать о семье на протяжении всей своей жизни. Сожалеть, если в семье появится охлаждение. Радоваться совместным удачам. Но в каждом случае, особенно если возникнут какие-то проблемы и сомнения, вспомните про этот свиток, достаньте и прочтите его. Когда-то сказанное там покажется вам банальным, а когда-то полезным. Не исключено, что со временем выучите содержание свитка наизусть. И всё равно открывайте его и перечитывайте написанное, себе и близким. Изложенные в свитке простые истины приоткроют новые глубины, добавят ясности и уверенности, помогут вам…

Всё произошло так, как говорил Тенцзин. Я пробежал свиток глазами и спрятал, даже и забыл куда. Однако спустя несколько лет вспомнил о нём, стал искать, нашёл, прочитал повнимательнее и подумал: «Да, что-то в этом есть». Потом перебирал строчки снова. И мне вправду открылось новое знание. Чудеса? Вовсе нет. Вспомню одну любопытную историю.

В университете русскую литературу нашей группе преподавал вроде бы обычный молодой доцент. Но именно он научил нас понимать, при большом желании и усердии, тайну очень многих текстов. Однажды доцент – назовём его Владимир – определил домашнее задание по творчеству Ивана Бунина:

– Возьмите один рассказ писателя.

– Какой именно?

– Любой. Прочтите его хотя бы десять раз. А лучше – пятнадцать. А потом мы просто поговорим об этом.

Поскольку рассказы у Ивана Алексеича почти все небольшие, выполнить задание не составило труда. И… новое понимание, некое даже не второе, а может быть и десятое «дно» художественного повествования открылось.

Вы хотите знать, что это был за рассказ? Пожалуйста! «Лёгкое дыхание». Сюжет о девочке лёгкого поведения с разгульной жизнью и нелепой смертью превратился в… еле слышное после первого прочтения, глубоко запрятанное, даже аномальное в рамках предложенной писателем фабулы ощущение лёгкого дыхания!

С тех пор наиболее значимые тексты я так и читал: пусть не по десять-пятнадцать, но точно по несколько раз. Тогда и проявлялись скрытые прежде смыслы. Но вернёмся к свитку ламы Тенцзина.

Его «рецепт» я привожу в том виде, в каком он попал ко мне, – на английском языке и в том расположении, в котором текст присутствует на свитке. Уверен, что не всё поддаётся переводу и реконструкции – не в этом тексте, а в принципе. Думаю, что перевод передаёт видение того человека, который чужой язык излагает своими не только буквами, но и смыслами. Но это не совсем совпадает с видением автора оригинала, а порой совсем не совпадает! Помните, я пытался перевести мантру «Ом, мани, падме, хум»? Является ли мой перевод смыслом мантры? Нет, это моё представление о ней. Так может получиться и в случае со свитком буддийского монаха. Поэтому привожу текст на английском – на этом языке ламы выпускают в мир свои тексты, – а вы ищите свои смыслы:

Не сомневаюсь, что сей «манускрипт» каждый легко прочтёт, расшифрует и сделает правильные выводы. Какие? Ну, для кого как… К тому моменту, когда для меня остро встал вопрос о peaceful atmosphere в семье, я довольно крепко привязался к горам, предпочитая Гималаи, и полагал, что они не станут препятствием для хороших отношений с супругой. Чтобы укрепить такую уверенность, потащил первую жену в горы. И она поддержала мои романтические устремления! И было у нас обоих good heart!

Но это на первых порах. А потом родился ребёнок, и с ним, особенно с маленьким, отдыхать следовало на равнине. Но я продолжал свои путешествия, одновременно предлагая жене «заделать второго». Однако супруга включила good brain: «Ага, ты будешь ходить по горам, а я – сидеть с твоими детьми! Нет уж!» И warm heart for each other начало помаленьку остывать, пока не остыло совсем.

Поэтому, обдумывая второй и, как хотелось надеяться, финальный брак, я опять достал свиток и крепко задумался. Ну, есть ведь, как писал поэт, в русских селеньях женщины, жёны притом?! Которые коня остановят, в горящую избу войдут и… в горы пойдут? Разделяющие с мужьями их образ жизни. Откуда такие берутся и как получаются? Что помогает сохранить доброе сердце? И начал я вспоминать. Тех уникальных женщин, с кем был знаком сам или про кого рассказывали мне их близкие.

Таисия. В тысяча девятьсот тридцать третьем году Центральный совет общества пролетарского туризма, возглавляемый наркомом Николаем Крыленко, организовал весьма серьёзный по сложности лыжный поход через перевалы Главного Кавказского хребта с восхождением на Эльбрус. В числе семи участников похода была одна женщина – тридцатитрёхлетняя преподавательница физкультуры из Москвы Таисия. Вот ведь какие совпадения бывают: 33-й год на дворе, и нашей героине 33 года…

Если летом восхождение на Эльбрус в хорошую погоду – острая, напряжённая, но всё-таки прогулка для физически крепких людей, то в марте гора холодная, ветреная, ледяная, то есть весьма неуютная и для опытных альпинистов. Ребята рубили ступени, ставили перила, срывались на крутом склоне, ночевали в палатках – почти в такой же, как текущий год и возраст Таисии, мороз. На седловине Эльбруса вынужденно остановились на ночлег. Высота седловины составляет пять тысяч триста метров; летом до вершины, которая находится тремястами метрами выше, час-полтора хода. Ну, то ж лето. А зимой можно забираться сколько угодно и не взойти совсем. Утром заболевший руководитель группы Алёша не смог выйти из палатки и умер. А что, до этого был здоров? Нет, не был, а испытывал обычное простудное недомогание. Ну, то ж на равнине: в горах на высоте простуда может легко трансформироваться в отёк лёгких – и всё. А что, Алёше не говорили об этом, не предлагали спускаться вниз? Говорили, да он не слушал.