Княжна с тараканами - Дарья Донцова

– Да ты че? Правда? Даже в машине не слушаешь? – изумился Симон. – Мы в чартах первые! Могу на концерт провести. Неужели не слышала про нашу группу?

– «Битлз» знаю, – ядовито ответила я, – еще «Роллинг Стоунз» и «Лед Зеппеллин». А «Безумный череп» как&то мимо пролетел.

– Тяжелый, – поправил меня Симон.

– Что? – не поняла я.

– У меня тяжелый, а не безумный череп, – пояснил парень.

– Хочешь таблеточку аспирина? – ядовито спросила я. – Слопаешь, и голова будет как новая. Черепу полегчает. – В ту же секунду мне стало неудобно за грубость, и я сказала: – Извини, Симон. Твоя музыка, наверное, замечательная, просто у меня нет слуха.

Парень крякнул.

– Вообще&то я Сергей. Симон – псевдоним. В шоу-бизе почти всегда имена меняют, была Лизка Петрова по паспорту, а стала Элиза. Так красивее, и народу больше иностранные имена нравятся.

Я вздрогнула. Элиза? Почему это имя показалось мне важным? У меня нет знакомых Элиз.

И тут в зале ярко вспыхнул свет.

– Дурацкое кино, – сказал дядя Миша. – Ни хрена не понял – кто, кого, зачем пилил?

Надо же, старичок умудрился все&таки следить за происходящим на экране. Я же не видела ничего, зато отлично отдохнула и славно повеселилась. Правда, не выяснила, является ли Вик сыном олигарха, но непременно совру Лизавете, что парень гол как сокол. С таким экземпляром никогда не стоит иметь дела, даже если у него гора денег размером с Луну.

– Пойдем в ресторан? – предложил Симон. – Ты мне нравишься.

– Нет, мне домой пора, – ответила я и улыбнулась. Не стоит обижать Симона, он милый.

– Ты мне правда понравилась, – настаивал Симон. – Очень. Совсем не скандальная. Когда заварушка началась, ты даже не занервничала. Отвезу, куда скажешь. Я тебя уже люблю!

– Извини, меня дома муж ждет, – соврала я.

– Жаль, – расстроился музыкант. – Если передумаешь, звони. Вот визитка.

Я попрощалась с Сергеем и дядей Мишей, вышла на улицу и поежилась. Холод незамедлительно пополз под короткую куртку, ветер ударил в лицо. Прижав локтем сумочку, я развила реактивную скорость. У метро есть одно положительное качество – там тепло.

– Лиза! – донеслось с дороги.

Я невольно замедлила бег – за последние два часа я уже привыкла откликаться на это имя.

У тротуара остановился снежно-белый «Бентли» с нарисованным золотой краской тигром на капоте. Стекла дверей стекли вниз, появилось лицо страшно довольного дяди Миши.

– Мы едем в ресторан, а потом к нему на концерт, – заорал пенсионер.

Симон, сидевший за рулем, закричал:

– Пока, крошка! Ты ранила мое сердце! Непременно увидимся снова!

Я помахала парочке рукой.

– Удачного вам вечера. Дядя Миша, повеселитесь там от души.

«Бентли» рванул с места, а я нырнула в подземку.

Утром, сев в джип Филиппа, я стала безостановочно зевать. Корсаков сперва молчал, потом осведомился:

– Поздно легла?

– Вроде нет. Но едва начала засыпать, как позвонила бабушка и разбудила, – пожаловалась я. – Она и Дима улетели на Мальдивы, там Барашков устраивает театрализованное представление для топ-менеджмента какой&то компании, готовой выкинуть около миллиона долларов, чтобы устроить праздник для своих служащих высшего звена. Я очень рада за бабулю – она поплавает в теплом океане, поест восхитительно свежие морепродукты. И вообще, на экзотических островах в начале весны намного лучше, чем в Москве. Но Белка забыла посмотреть на часы и лишила меня сна.

– Ага, – пробормотал Филипп. – Ты готова к разговору с Раисой?

– Нет, – призналась я.

– Надо, чтобы она рассказала нам подробности о том, как десять лет назад прошел юбилей агентства, – напомнил Корсаков.

– Основную задачу я помню. Но каким образом вызвать Самойлову на беседу? – пригорюнилась я. – Думаю, она вообще откажется принять незнакомцев.

– Вот тут ты ошибаешься! – весело воскликнул Филипп, припарковываясь возле старого московского особнячка. – Нас с нетерпением ждут в десять ноль-ноль. Слушай внимательно: я старший следователь ОБЭПа, Степанида Козлова моя помощница.

– Кто ты? – не поняла я.

– Аббревиатура ОБЭП расшифровывается как отдел борьбы с экономическими преступлениями, – уточнил Корсаков. – У Раисы Ивановны есть приятель, Владимир Куркин. Мужика арестовали за шантаж. Дело мутное, еле движется. Мы с тобой приехали задать Самойловой вопросы о вымогателе. Такова легенда.

– Откуда ты все это знаешь? – восхитилась я.

Корсаков округлил глаза.

– Забыла про радиопрограмму? У меня полно друзей во всех органах власти.

– Ты просто гений! – воскликнула я.

Фил открыл дверь джипа.

– Вылезай, потом поболтаем. Разговор с Самойловой поведу я, ты помалкивай.

– Такое поведение полностью соответствует моим желаниям, – обрадовалась я.

Первые десять минут в кабинете Раисы Ивановны ушли на приветствия и общие вопросы про ее знакомство с Куркиным. Затем Филипп сказал:

– Значит, ваши отношения с Владимиром Петровичем исключительно приятельские?

– Да, – кивнула Самойлова. – Мы дружим… э… лет десять… Вроде так, точно не помню. Владимир приятный человек. Я знаю, что он бизнесмен, торгует канцтоварами, о вымогательстве ничего не слышала.

С лица Филиппа исчезла вежливая улыбка.

– Хотите сказать, что никогда не помогали Куркину?

– Конечно, нет! – занервничала Самойлова.

– Дела о шантаже сложные, – вздохнул Филипп, – очень часто преступник остается на свободе, потому что его жертвы не хотят огласки и не рассказывают о том, как платили немалые суммы, поскольку боятся раскрыть собственные тайны. Но! – Корсаков вынул из сумки айпад и продолжил: – Но, на наше счастье, существуют банковские документы. Десять лет назад на счет госпожи Самойловой стали поступать регулярные платежи.

Лицо Раисы покрылось красными пятнами.

– Сначала взносы были скромные – сто, двести долларов, – спокойным тоном говорил «старший следователь ОБЭПа». – Затем суммы выросли – пятьсот, шестьсот, семьсот…

– Это не то, о чем вы подумали, – сказала Самойлова.

– Да ну? – прищурился Филипп. – Вы имели… впрочем, и сейчас тоже имеете… всего один источник дохода. Работали долгое время в агентстве «Кадр», потом перешли в «Лидо», зарплату вам перечисляют на карточку. Мужа у вас нет. Непонятно, откуда взялись суммы, которые перед вашим уходом из «Кадра» достигли двух тысяч баксов. Вы вносили их сами, через кассу своего банка, очень аккуратно, пятнадцатого числа каждого месяца. Замечу, что вы никогда не меняли деньгохранилище, пользовались более двенадцати лет одним и тем же. Интересная деталь! Куркин требовал от своих жертв расплачиваться с ним четырнадцатого числа. Почему он выбрал именно этот день, непонятно, да и неинтересно. Важно одно – вы пополняли счет пятнадцатого. Ситуация некрасиво выглядит! И напрашивается вывод: Владимир Петрович отдавал своей подельнице ее долю, а та сразу несла деньги в банк.