Тайна медальона - Екатерина Азарова

— Ты сказала, что это произойдет только тогда, когда я научусь себя вести. — Хан улыбнулся, быстро взглянув на меня.

— Признайся, твое поведение тогда оставляло желать лучшего.

— А сейчас?

— Оно мне больше нравится, но и пугает, — откровенно сказала я. — Подсознательно жду подвоха.

— Его нет.

— А что есть? — парировала я.

— Желание…

— Помочь? Выполнить долг? — резко спросила, когда он замолчал, и пауза стала слишком долгой.

Мужчина промолчал, отпустил мою руку и вновь занялся ногой. Судя по хмурому выражению лица, дело обстояло не очень хорошо, но мне было откровенно плевать на собственное состояние. Я пыталась увидеть ответ в выражении лица, раз его никто не желал озвучивать.

— Ты не ответил, — напомнила я.

И снова тишина. Я смотрела, как сильные пальцы обрабатывают рану, накладывают повязку, и хотелось плакать от обиды. Почему?! Почему тот, кто мне так нравится, поистине непробиваем? Если бы он хоть намекнул о своих мотивах, все было бы гораздо проще. Отвернувшись в сторону, я прикрыла глаза и решила просто подождать, пока он не закончит и не оставит меня в покое.

Я не сразу поняла, что происходит. По телу пробежала дрожь, сердце сильно екнуло в груди, а внизу живота образовался тягучий комок. Затаив дыхание, я медленно посмотрела на мужчину и растерялась. Стало понятным собственное состояние, ведь руки Хана больше не обследовали раны с ледяным спокойствием. Мужчина осторожно касался пальцами поверх повязки, поднимаясь по икре, чуть сильнее сжал колено, погладил его большими пальцами, а затем нагнулся и поцеловал.

Меня словно током ударило. Отчаянно старалась оставаться спокойной, но у меня ничего не вышло. И только одно желание билось в голове — чтобы он сделал следующий шаг.

— Прости, — пробормотал он, когда я не выдержала и коснулась кончиками пальцев склоненной черной макушки. — Я не должен.

— Что именно? — прошептала я.

— Хотя уже поздно.

— Хан?

Вместо ответа я вновь почувствовала, как колено погладили, перед тем как отпустить ногу. Хан поднялся, обошел меня и сел сзади.

— Оголи плечо, — спокойно сказал он.

Послушно выпростала руку, поморщившись от боли. Хан осторожно собрал волосы, отвел их в сторону и пробежался пальцами по коже, после чего боль моментально стихла. Как ни странно, но когда я не видела его, вопросы оказалось задавать проще.

— Так ты кицунэ?

— Это очевидно.

— То, что написано о вас, — правда? Я про ипостаси, искривления пространства и времени, иллюзии, магию?

— Так сразу сложно сказать. — Я чувствовала, как он улыбнулся. — Про нас много что рассказывают. Что-то — правда, остальное — нет. За пару минут не расскажешь.

— А если представить, что у нас чуть больше времени? Я бы хотела знать все.

— Правильно ли я понимаю, что не пугаю тебя? Мне странна такая реакция. Обычно все происходит иначе. К тому же ты должна знать — кицунэ злы и мстительны.

— Нет света без тени, — усмехнулась я. — Мне кажется, я окончательно смирилась с присутствием сверхъестественного в жизни, когда обернулся Тошиюки. Тогда на поляне, когда вы с Акио дрались, я подсознательно ожидала чего-то похожего. Хвосты у тебя шикарные, — призналась я, чувствуя, как потеплели щеки.

Мужские пальцы на моем плече дрогнули, замерли, а затем погладили кожу.

— Спасибо, — наконец ответил он.

— Третья ипостась, — вспомнила я. — Какая она?

— Ты ее видела.

— Когда? — Резко повернувшись, я оказалась с мужчиной лицом к лицу.

— В рёкане, — медленно ответил он.

— Призрак, — прошептала я. — А я думала, это обычный зверь…

— Я и есть зверь, — напомнил Хан, протягивая руку и возвращая на место мои волосы.

— Как с ним… с тобой, мне никогда не было так спокойно. Но ясно одно — мне следует поменьше болтать, особенно с животными, а то оказывается…

— Мира, — позвал он меня.

Сделав глубокий вдох, я протянула руку и коснулась его щеки. Хан на мгновение прикрыл глаза, потерся о мою ладонь, а затем осторожно поцеловал ее. Я машинально подалась вперед, желая поцеловать его сама. На пару секунд замерла, буквально в сантиметре от желанных губ…

— Мира! Хан?

Мы с Ханом отпрянули друг от друга, словно нас застали за чем-то постыдным, и синхронно повернулись в сторону двери, где стоял радостный, хотя и потрепанный Тошиюки. Первые пару секунд мне хотелось убить его с особой жестокостью, но затем… Я поднялась, проковыляла к нему, зачем-то обняла его и заплакала. Отстранилась на секунду, ударила по груди и снова обняла.

* * *

Тоши растерялся. Я отчетливо это чувствовала. Но когда ощутила, как его руки, до этого висевшие вдоль тела, дрогнули и аккуратно обняли меня, заревела еще громче. Напряжение, так долго владевшее телом и разумом, увидело щель в умении владеть собой и устремилось туда бурным потоком. Я осознавала, что мне не стоит вести себя столь эмоционально, но ничего поделать не могла. Чувство огромной радости, что вижу Тошика живым и даже относительно здоровым, если не считать потрепанной одежды и нескольких синяков на лице, переполняло и вынуждало поступать именно так, а не иначе.

— Мира, — пробормотал он. — Все хорошо. Успокойся.

Я продолжала плакать. А когда поняла, что меня осторожно взяли за плечи и потянули назад, просто развернулась и уткнулась в грудь Хана. Обнимать его было так естественно и приятно. Я чувствовала себя под такой защитой, что пусть весь мир ополчится против — я не испугаюсь и готова буду встретить любой удар судьбы.

Сильные руки прижимали так крепко, что мне было трудно дышать. Твердые губы касались виска, а я цеплялась за мужчину, как за спасательный круг, наплевав на все местные традиции и обычаи, предписывающие держать себя в руках и не показывать истинных эмоций.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я успокоилась. Подняв на Хана заплаканное лицо, я шмыгнула носом и попробовала улыбнуться. Получилось не очень хорошо. Застонав, я снова уткнулась ему в грудь, на этот раз еще и обняв. К мокрой ткани прижиматься было не очень приятно, что нельзя сказать о счастье и умиротворении от ощущения близости мужчины. А через некоторое время я остро ощутила, что мы остались наедине. Повернув голову, я посмотрела туда, где недавно находился Тоши, и закономерно его не обнаружила.

— Он ушел, — пояснил Хан.

— Знаю, не должна была, но сорвалась… — тихо сказала я.

— Все в порядке.

— Нам надо идти? — севшим голосом уточнила я, понимая, что миг откровенности подошел к закономерному финалу и пора снова надевать маски вежливости и спокойствия.