Президентский полк - Феликс Меркулов

«Он должен знать, чего хотят евреи».

Это была ее фраза. Человек, который дал объявление, слышал эту фразу от нее. Ни от кого больше он не мог ее слышать. И она могла сказать эту фразу только человеку, которому доверяла.

Асланбек набрал указанный в объявлении номер.

— Вас слушают, — ответил по-русски мужской голос.

— Это вы дали объявление в газете «Zweite Hand»?

— Да. Здравствуйте, профессор. Я рад, что вы позвонили.

— Вы сказали портье, что звонили мне некоторое время назад в половине первого ночи.

— Да.

— Как вы назвали себя?

— Джордж.

— Вас действительно так зовут?

— Мое имя Георгий. Я перевел его на иностранный язык.

— Зачем?

— Даже не знаю. Так получилось само собой. Я хотел услышать ваш голос. Но когда услышал, почему-то растерялся.

— Назовите имя человека, которого вы спрашивали.

— Карл Нейрат.

— Такой человек никогда не жил в «Кайзерпаласе».

— Знаю. Я назвал его от фонаря. Перед этим я разговаривал с ним, поэтому на язык и навернулось его имя.

— Кто он?

— Сотрудник Австрийского национального центрального бюро Интерпола капитан Карл Нейрат.

— Кто вы?

— Старший оперуполномоченный по особо важным делам российского Интерпола майор Георгий Гольцов. Это я принял ваш факс.

— Зачем вы мне позвонили? Хотели установить, где я?

— Сначала хотел убедиться, что вы — реальность. А потом вдруг понял, что ваш факс — это сигнал бедствия.

— Я не вкладывал в текст такого смысла.

— А вы вспомните текст. И представьте, что этот факс получили вы. Это был не просто сигнал бедствия. Это был вопль отчаяния.

— Это вы прислали ко мне людей из ФСБ?

— Я знаю, о чем вы говорите. Я не имею к этому никакого отношения.

— Почему я должен вам верить?

— Вы не поняли? Тогда еще раз прочитайте объявление.

И хотя Асланбек Русланов знал текст объявления наизусть, он все же заглянул в газету, раскрытую на разделе «Услуги».

«Семья из двух человек ищет помощника, хорошо говорящего по-чеченски. Он должен знать, чего хотят евреи».

— От кого вы слышали эту фразу? — спросил Асланбек. — Вы поняли, о какой фразе я говорю?

— Да, понял, — ответил таинственный собеседник. — Вы знаете от кого. И вы знаете, что она означает. Профессор, нам нужно встретиться.

— Вы знаете, чего хотят евреи?

— Да.

— Чего?

— Это я скажу вам при встрече.

— Вы скажете это сейчас. Иначе встреча не состоится.

— Они хотят, чтобы вы всегда могли прямо смотреть в глаза своему сыну.

— Назначайте время и место.

— Выйдите из дома. Где-то поблизости стоит белый «фольксваген-транспортер» с наклейкой «Рентакар» на лобовом стекле. В нем человек с бритой головой. Его зовут Яцек Михальский. Это мой друг. Он в курсе всего. Он привезет вас на место встречи.

Встреча Асланбека Русланова, Георгия Гольцова и Яцека Михальского состоялась через два часа на набережной Дуная. Она была не слишком продолжительной.

— Профессор Русланов, как далеко вы готовы пойти? — спросил Михальский.

— До конца, — последовал твердый ответ.

— Это будет очень нелегким испытанием, — предупредил Гольцов.

— Я знаю, на что иду.

— О'кей, — кивнул Михальский. — Тогда приступим. Возвращайтесь в «Кайзерпалас», ведите раскованный образ жизни, время от времени заходите в банк «Кредитанштальт». Просто в холл. А потом выходите с деловым видом. А по вечерам прогуливайтесь по аллеям Пратера. Выбирайте аллеи самые малолюдные.

— Вы хотите, чтобы я вывел вас на Мусу?

— Да, — подтвердил Гольцов. — Этого мы и хотим.

— Я знаю более верный способ заставить его обнаружить себя.

— Какой?

— В Зальцбурге живет профессор Азиз Салманов. Это известный чеченский философ. В брежневские времена он считался диссидентом. Его вынудили эмигрировать. Когда-то мы были друзьями. Потом разошлись. Он встал на сторону Дудаева и в конце концов превратился в идеолога чеченского национализма. Он живет на чеченские деньги и связан с Чечней.

— Вы предполагаете, что о вашем звонке он сразу сообщит в Чечню, а оттуда дадут знать Мусе? — спросил Михальский.

— Нет, — резко возразил Асланбек. — Чеченцы не предают друзей. Я сам попрошу его позвонить в Чечню и сказать, что я готов встретиться с их человеком. Этим человеком будет Муса.

— Теперь мы видим, профессор, что вы готовы идти до конца, — констатировал Михальский. — Звоните.

Асланбек Русланов всех людей судил по себе. Как всякий интеллигентный человек, он считал себя ничем не лучше и не хуже других. Люди, способные на героические поступки, вызывали его искреннее уважение и легкую зависть, потому что он на такие поступки, скорее всего, не способен. Людей, совершавших подлости, он осуждал, но в его осуждении было больше сочувствия, чем беспощадной категоричности, так как он был не совсем уверен, что поступил бы иначе, сложись обстоятельства неблагоприятным образом. В сущности, он был конформистом, а занятия математикой, наукой точной и не связанной с политической конъюнктурой, избавляли его от необходимости активно заявлять свою политическую позицию и отстаивать ее любой ценой.

В начале восьмидесятых годов ему предложили вступить в партию. Асланбек отказался, при этом очень откровенно, прижимая руку к сердцу и всем своим видом выражая благодарность за оказанную ему честь, объяснил секретарю партбюро Бауманки, что для него в политике партии очень много неясных вопросов, со многим он не согласен и вряд ли его вступление в КПСС пойдет на пользу партийной организации института. В те годы, когда в очередь на вступление в партию записывались, как на «Жигули», это объяснение молодого ученого, а особенно его искренность, так удивили секретаря партбюро, что больше он к Асланбеку не приставал. На кафедре отказ Русланова вступить в партию восприняли как смелый политический жест, но сам Асланбек относился к этому совершенно спокойно: нужно было бы, так и вступил бы.

Азиз Салманов был человеком совершенно другого склада характера. Он был всего на пять лет старше Асланбека, но энциклопедическая образованность, острота мышления и бескомпромиссность в отстаивании своих убеждений заставляли всех в его окружении, в том числе и Асланбека, видеть в нем учителя, старшего, и обращаться к нему на «вы».