Упасть еще выше - Екатерина Островская

– Ребята, вы что, не слышите, что вам говорят? – громко спросил Максим Максимович, стараясь привлечь внимание находящихся на парковке людей. В конце концов, в супермаркете есть сотрудники охраны, но вполне возможно, что они не выскочат помогать, а если что-то произойдет, вряд ли успеют добежать. В любом случае конфликт может кончиться плохо.

– Дайте я вам помогу, – вдруг сказал тот, кто прежде сидел за рулем, и протянул руки к пакетам.

– Вы бы машину свою отодвинули…

В ту же секунду что-то сильно ударило Кадилова в бок, и острая боль пронзила все тело. Мир качнулся, но Максима Максимовича подхватили под руки и опустили на землю. Он лежал, понимая, что происходит, хотел крикнуть, но не было сил пошевелить губами. Чьи-то руки шарили по его карманам, достали связку автомобильных ключей и документы на «Мерседес», бумажник, еще что-то. Потом его оторвали от асфальта и впихнули на заднее сиденье пропахшей бензином грязной «шестерки». Боль стала еще сильнее. Кадилов осознавал, что будет дальше, почему темнеет в глазах и холод пробирается под одежду… Из последних сил он ухватился за ручку двери, попытался приоткрыть ее, чтобы выбраться из машины, но не смог этого сделать. Увидел отъезжающий в сумерки «Мерседес», почувствовал, как тронулась с места машина, в которой он умирал на заднем сиденье, хотел закричать, но уже не от боли, а от страха перед тем, что сейчас неминуемо произойдет. Но не успел. Наступила ночь.

Старую «шестерку» обнаружили случайно. Во дворе расселенного и обреченного на снос дома оставался ржавый мусорный контейнер, переполненный разным хламом. За ним-то и приехал погрузчик. За контейнером стояла немногим отличавшаяся от своего соседа ржавая машина. Водитель погрузчика подошел к ней, потрогал капот – он был еще теплый, потом заглянул внутрь. Начал обходить «шестерку» и обнаружил лежащего на заднем сиденье человека. По тому, как лежал этот человек, почти сползший с пассажирского дивана, водитель погрузчика понял, что перед ним труп, и тут же позвонил в полицию. Дежурная машина подскочила очень быстро. Сразу увидели смертельную рану, нанесенную ножом. Труп обыскали. При нем не было документов, в кармане дорогого пиджака обнаружили совсем немного денег мелкими купюрами и мобильный телефон. После чего набрали номер последнего абонента, которого вызывал убитый незадолго до смерти.

Приехать опознавать Кадилова Лена наотрез отказалась. Вместо этого она продиктовала номер Рейнгольда, который был знаком с Максимом Максимовичем много лет и ошибиться не сможет. После чего позвонила Дмитрию Натановичу сама, но его телефон был уже занят.

Утром Лена залезла в платяной шкаф и постучала в заднюю стенку. Никаких звуков за ней не было слышно. Подошел муж и помог отодвинуть фанерную перегородку. Лена постучала уже по другой стенке, такой же. И она почти сразу поехала в сторону. По другую сторону стояла Ася.

– Мне надо съездить туда, откуда вы меня забрали, – сказала Зворыкина.

Ася возражать не стала. Они спустились вниз и вышли на улицу. Вернее, вышла сначала Ася, села уже в другой автомобиль – не на котором они прибыли вчера. Потом девушка махнула рукой, и только тогда из подъезда вышла и Лена. А когда села в автомобиль, сказала, что не понимает, почему вокруг нее столько смертей.

– Не бойтесь, – попыталась ее успокоить подруга Валерия Ивановича.

– Да я сама не понимаю, боюсь или нет. Колю выпустили, и я радуюсь. Просто не по себе как-то, что люди вокруг гибнут. Кто-то стрелял в напавшего на меня грабителя, до того – Рита Ковальчук, теперь вот Максим Максимович… Кто-то их убил, и непонятно за что…

Подруга Валерия Ивановича слушала, но что думала по этому поводу, понять было невозможно: она следила за дорогой, не поворачивая головы, и по обыкновению молчала. Когда прибыли к дому Ковальчук, Ася оглядела пустой двор и только после этого заглушила мотор. В подъезд она вошла первой, а Лена следом. Поднимались по лестнице пешком, на одной из площадок между этажами сидел молодой человек, лет тридцати или около того. На нем был черный костюм и белая рубашка без галстука. Рядом стояла небольшая спортивная сумка. Ася взмахом руки остановила Лену. Но молодой человек слез с подоконника и поздоровался:

– Здравствуйте, Елена Александровна.

Этого человека Лена видела впервые в жизни. Возможно, когда-то давно они мельком и встречались, но не разговаривали – это точно.

Она ответила на приветствие и спросила:

– Мы знакомы?

Молодой человек покачал головой и тут же назвал себя:

– Я Леня Курасов.

Это имя ничего Зворыкиной не говорило. Она посмотрела на Асю. Но молодой человек продолжил:

– Я был тогда на кладбище, когда Риту хоронили. Видел вас, но не подошел.

– Вы Ленчик! – догадалась Лена, вспомнив рассказ матери Риты Ковальчук о друге ее дочери. – Давно в городе? Где вы остановились?

Ленчик промолчал. Тогда Зворыкина предложила:

– Давайте зайдем в квартиру, там никто не живет, и если у вас нет пристанища, можете располагаться…

Теперь уже втроем они зашли внутрь. Лена поставила чайник, заглянула в холодильник – все было, как и вчера, когда она ушла отсюда.

– Зинаида Степаповна сказала, что убийц Риты поймали, – произнес Леонид и заглянул Лене в лицо. – Это правда?

– Этим полиция занимается, но насколько продвинулось расследование, мне неизвестно.

– Значит, они еще на свободе, – воздохнул Ленчик. – Это очень плохо.

Ася внимательно наблюдала за парнем. Она не разглядывала его неотрывно, но то, что прислушивалась к каждому его слову, было заметно.

– Леонид служил в армии и участвовал в боевых действиях, – объяснила Лена, – был тяжело ранен. Долго лежал в госпитале.

Она начала собирать свои вещи. Закипела вода в чайнике, Ася стала накрывать на стол. Из комнаты было слышно, как Ленчик сказал ей:

– У меня здесь друг есть. Мы с ним в госпитале лежали. Но у него одна комната, а еще жена и двое детей.

Поскольку ответа от Аси он мог не дождаться, Зворыкина поспешила на помощь:

– Друг работает где-нибудь?

Леонид кивнул:

– Я тоже иногда. А так пенсию платят. Другу повезло – в магазине постоянно.

– Так оставайтесь здесь, – воскликнула Лена, – может, этот друг поможет и вам с работой, или я спрошу у себя в клинике – а вдруг требуется в охрану кто-нибудь.

– В больницу больше не хочу, – покачал головой Ленчик, – и потом, в охрану меня не возьмут. Мне разрешение на оружие врачи не подпишут.

– У нас охранники – вроде швейцаров, они без всякого оружия, – начала было Зворыкина, но, посмотрев на друга Риты, замолчала: какой из него охранник – тихий, пришибленный парень…

Даже то, как теперь он сидел за столом, держа в одной руке вилку, а в другой кусок черного хлеба, и не столько ел, сколько смотрел в тарелку с поджаренной Асей яичницей, говорило, что, скорее всего, он не понимал, зачем перед ним поставили еду. Хотя наверняка был голоден. Заторможенное сознание, рассеянный взгляд, парень пытается понять, что происходит вокруг, но внимание обращено внутрь себя – на какие-то его собственные мысли или воспоминания. Любой врач – даже не специалист – заметит нарушение психики, вызванное то ли травмой, то ли сильными душевными потрясениями.