Кровь и золото - Энн Райс

О, это опасная соплеменница! Ей удалось вырвать информациюиз потаенных глубин моей памяти. Скрыв мысли, я не сумел заставить молчатьсердце.

– Мое имя Эвдоксия, – сказала она. – К сожалению,я не могу поприветствовать вас от всей души. Это мой город, и ваш приезд меняне обрадовал.

– Разве мы не сможем достичь взаимопонимания? – спросиля. – Мы проделали долгий и трудный путь. Город большой.

Повинуясь едва заметному движению руки госпожи, смертныерабы покинули помещение. Только Асфар и Рашид остались в ожидании распоряжений.

Я старался понять, есть ли в доме другие вампиры, но не могсделать это незаметно для Эвдоксии, поэтому слабая попытка не принесларезультатов.

– Пожалуйста, садитесь, – сказала она.

Асфар и Рашид направились к диванам, чтобы придвинуть ихпоближе.

Однако я попросил разрешения воспользоваться стулом.

Авикус и Маэл неуверенным шепотом высказали ту же просьбу.

Мальчики принесли стулья, и мы сели.

– Старый римлянин, – заметила Эвдоксия с неожиданнолучезарной улыбкой. – Пренебрегаешь ложем и выбираешь стул.

Я вежливо посмеялся.

Но тут неясное, но сильное чувство заставило меня обернутьсяи взглянуть на Авикуса, который во все глаза смотрел на великолепную женщину.Похоже, сердце его пронзила стрела Купидона.

Маэл же взирал на нее со злобой – совсем как на менянесколько веков назад в Риме.

– О друзьях не беспокойся, – внезапно заговорилаЭвдоксия, застав меня врасплох. – Они верны тебе и пойдут за тобой, кудаприкажешь. Сейчас важно поговорить нам с тобой. Видишь ли, хотя город велик икрови на всех хватает, сюда часто заходят бродяги-кровопийцы – приходится ихвыдворять.

– Мы похожи на бродяг? – мягко спросил я.

Не в силах совладать с собой, я пристально рассматривал еелицо: округлый подбородок с ямочкой, щечки... По смертным меркам она выгляделане старше мальчиков. Угольно-черные глаза обрамляли такие густые ресницы, чтоможно было подумать, будто она накрашена, как египтянка, хотя на самом деленикакой краски на лице не было.

Эти мысли вызвали в памяти образ Акаши, и я в паникепостарался отвлечься. И зачем только я привез сюда Тех, Кого Следует Оберегать?Нужно было оставаться в Риме, среди развалин. Но об этом тоже нельзя думать.

Я посмотрел в лицо Эвдоксии, слегка ослепленный блескомбесчисленных драгоценных камней и сиянием ее ногтей, ярче которых я виделтолько у Акаши. Собравшись с силами, я снова попытался проникнуть в ее мысли.

– Мариус, я слишком стара во Крови для того, что ты собралсясделать, но я расскажу тебе все, что тебя интересует, – с милой улыбкойпроизнесла Эвдоксия.

– Могу я называть тебя так, как ты сказала?

– Для этого я и открыла вам свое имя, – ответилаона. – Но знай, что я жду честности, иначе я не потерплю вас на своейземле.

Почувствовав, что Маэла охватила волна гнева, я бросил нанего предостерегающий взгляд и снова обратил внимание на завороженное лицоАвикуса.

Я внезапно понял, что Авикус, наверное, никогда еще невстречал подобной соплеменницы. Молодые женщины из числа Детей Сатаныспециально ходили грязными и неприбранными, а здесь на богатом ложе возлежалаедва ли не императрица.

Впрочем, сама Эвдоксия, наверное, считала себя настоящейправительницей Византии.

Эвдоксия улыбнулась, как будто наши разумы были для нееоткрытой книгой, а потом, легким движением руки отослав прочь Асфара и Рашида,принялась спокойно и неспешно осматривать обоих моих спутников, словновытягивая каждую связную мысль, мелькнувшую в их головах.

Я в свою очередь продолжал разглядывать ее: жемчуг вволосах, жемчужные нити вокруг шеи, драгоценные каменья на пальчиках рук и ног.

Она перевела взгляд на меня, и лицо ее осветилось улыбкой.

– Если я дарую вам разрешение остаться – в чем я пока неуверена, – вы обязаны проявить верность, если кто-нибудь осмелитсянарушить наш покой, и ни при каких обстоятельствах не должны принимать сторонумоих противников. Мы ни с кем не будем делить Константинополь.

– А если мы не проявим верность? – злобно спросил Маэл.

Она намеренно задержала на мне взгляд, словно хотелаоскорбить Маэла, потом, словно очнувшись от чар, взглянула на него.

– Что прикажешь сделать, чтобы ты замолчал и не говорилбольше глупостей? – Она вновь повернулась ко мне. – Хочу, чтобы вызнали: мне известно, что Мать и Отец у тебя. Ты привез их сюда и хранишь всвятилище под домом.

Меня словно громом поразило и снова охватило отчаяние: я вкоторый уже раз не смог сохранить тайну. Так же, как и давным-давно, вАнтиохии. Сколько еще это будет повторяться? Неужели такова моя судьба? Что жеделать?

– Не спеши прятаться от меня, Мариус, – продолжалаЭвдоксия. – Много веков назад в Египте, до того, как ты увез их, я пилакровь Матери.

Заявление Эвдоксии привело меня в замешательство. И в то жевремя ее слова неожиданно вселили в душу надежду и приободрили меня.

Я был поражен и крайне взволнован.

«Вот та, кто разбирается в тайнах древности, совсем какПандора, – думал я. – Между Эвдоксией с ее нежным лицом и ласковымиречами и Авикусом с Маэлом лежит пропасть».

Она действительно казалась мне существом благородным, добрыми разумным.

– Если хочешь, Мариус, я расскажу свою историю. Я всегдавела жизнь мирскую и не поклонялась кровавым богам Египта. Когда ты родился,мне уже минуло триста лет во Крови. Но я расскажу все, что хочешь. Вижу, что тыживешь ради того, чтобы получить ответы на свои вопросы.

– Да, – ответил я. – В самом деле, моя жизнь – этопоиск ответов на вопросы, и слишком часто мне приходится, задавая их,довольствоваться безмолвием. Несколько веков назад со мной делились обрывкамизнаний, мне приходилось собирать их воедино, как обрывки древнего папируса. Яжажду знаний. Жажду услышать все, что ты захочешь рассказать.

Она кивнула, и видно было, что мои слова доставили ейнеописуемое удовольствие.

– Не каждому необходимо, чтобы его по-настоящемупонимали, – заметила она. – А тебе, Мариус? Я хорошо читаю твоимысли, но это остается для меня загадкой. Тебе нужно, чтобы тебя понимали?

Я смутился.