Свиданий не будет - Фридрих Незнанский

– Ничего у вас не получилось бы, – возразила Лариса. – Дело не столько в его желании поиграть во всамделишный детектив, сколько в стремлении показать Лиде, что он настоящий мужчина. Борис рассказывал мне, что Володя предлагал Лиде выйти за него замуж сразу после окончания школы. И Лида вроде ему не отказала, но Володю как жениха высмеяла Лидина мать, Валерия Савельевна. Мол, что это за будущий отец семейства, за душой у которого нет ничего и который к тому же собирается стать математиком! Очень денежная профессия!

– Как? – удивился Гордеев. – Почему математиком?

– Да, он хотел решить какую-то сложную теорему или еще что-то, над чем бьются по всему миру. Они собирались с Лидой поступать в Усть-Басаргинский университет. Она на исторический факультет, он – на физмат. Но в последний момент Лера решила, что, если уж Лиде уезжать из Булавинска, пусть отправляется в Москву. Там с ее внешностью и хорошим образованием она найдет себе надежного спутника жизни. Володя узнал, что Лида забрала документы и уже в Москве, только перед экзаменами. Скорее всего, если бы он успевал, бросился бы следом. А так только и сделал, что перенес свое заявление в мединститут. Но мне кажется, – заключила Лариса, – что о перемене профессии он не жалеет.

– А о перемене участи? – спросил Гордеев.

– Ну вот он и старается. Хотя мне кажется, время и молодость все же берут свое. Борис зимой говорил мне, что у Лиды в Москве завязался какой-то не очень хороший роман с человеком много старше ее, то ли разведенным, то ли женатым. Не знаю, только ли платонический… Да и Володя ведь недаром упомянул об этой медсестре, Наде. Думаю, не будь у него желания взять реванш за те пренебрежительные высказывания Леры о его будущем, он был бы более трезвомыслящ в отношениях с Лидой и внимательнее присмотрелся бы к Наде. Вот она-то ему под стать!

– Ну, вы знаете, я могу обидеться за дочь моего клиента. – Гордеев заметил, как легко они с Ларисой в течение этих часов знакомства переходят от уголовных тем и политики к довольно интимным любовным историям. – Чем же нехороша для Володи Лида?

– Это Володя для нее не очень подходящ, – развела руками Лариса. – По-моему, у нее никогда к нему не было особого чувства, не говоря о страсти, пусть юношеской. Холодноватая она девушка.

«Не в отца!» – чуть не сорвалось с языка Гордеева, и он в который раз подумал, сколь мало – еле заметное движения языка и губ – отделяет нас от дурного. «Ну зачем ты это хотел сказать, ну зачем?» – спросил он себя и нашел лишь то объяснение, что эта Лариса ему по-настоящему нравится. Однако при этом говорить женщине такие двусмысленности – это значит, скорее всего, раз и навсегда установить между собой и нею такой барьер, через который уже не захочется в один подходящий момент перемахнуть.

– Однако, наверное, мне не следует во всем этом разбираться, – произнес Гордеев. – Рыцарские подвиги Володи очень помогают, но одновременно и мешают. Ну, во первых, потому, что я все время перехожу пределы конкретного дела, за которое взялся. Вы с Володей – местные жители и сразу стали раскрывать мне такие механизмы, такую здешнюю машинерию, что даже теперь и не знаю, как быть.

– Вот именно, – кивнула Лариса. – Вечный вопрос адвоката: как быть? Пройти по узенькой дощечке к благополучному финалу, не оглядываясь по сторонам, не опуская взгляд вниз, где клубится бездна… Получить гонорар и ждать нового дела, приглашение в которое обеспечено успехом предыдущего.

– Но и в этой позиции есть свои достоинства. Я не Фигаро, чтобы поспевать всюду. Да и другие адвокаты, наверное, не могут этим похвастаться.

– Допустим. Также допустим то, что вы добились освобождения Андреева из-под стражи. Но вот вам, любитель конкретности, а не общих рассуждений, вопрос: что вы со свободным Андреевым предпримете по делу Коли Новицкого? Уже ничего.

Гордеев пожал плечами:

– Я, возможно, и ничего. Адвокатом Новицкого является Борис Алексеевич, пусть он помогает своему подзащитному – хотя бы так, как помог ему я… – Юрий Петрович несколько смешался, -…то есть, надеюсь, смогу помочь.

– Вот, – грустно улыбнулась Лариса. – Все равно: одно тянет другое. Да, есть у нашего брата адвоката особое пристрастие к своевременно полученному – а лучше заранее – гонорару, но все ведь – живые люди, и кроме точного расчета всегда найдутся привходящие обстоятельства, которые этот расчет сломают.

– Ну, тогда я могу сказать, что такие обстоятельства у меня уже появились, – с подчеркнутой радостью в голосе произнес Гордеев, вспомнив свое обещание поквитаться с теми, кто залез в его квартиру и подсунул туда пакетик с кокаином.

– И какие же, если не секрет? – с неподдельным интересом спросила Баскакова.

– Особого секрета нет, и, если хотите, я расскажу вам кое-что. Но, наверное, не сейчас. Все же по сравнению с моим будущим рассказом истории, которые я слышу от вас, гораздо занимательнее. В любой момент может позвонить Володя, произойти еще что-то, и придется срываться с места. А ведь то, что вы рассказываете, это не просто тайны булавинского двора – это информация к размышлению.

– Считаете, все же для вас не излишняя? – не без иронии вопросила эта невероятная женщина.

– Понимаете, я ведь неплохо изучил роль и место адвоката в следствии и в судебном процессе. Очень удобная, очень необходимая фигура. С одной стороны, опытный адвокат помогает построить дело таким образом, чтобы оно не вызвало необходимость возбуждения новых дел. С другой стороны, адвокат, умелый адвокат, становится, а точнее, назначает себя на роль некоего третейского судьи, который помогает всем остальным участникам процесса договориться между собой, найти такие решения, которые устроили бы всех. Он не только проверяет правильность выводов следствия, очищает дело от наносных факторов в основной фабуле, которую, увы, формирует следователь. Но горе адвокату, если он решится взяться за самостоятельную игру! Его захотят сожрать все!

– Неплохо выражено, – кивнула Баскакова. – Но не хотите ли вы сказать, уважаемый Юрий Петрович, что и у вас это не очень приличествующее разумным адвокатам желание вести самостоятельную игру уже созрело? Я-то, грешная, хотя и собираю много лет то, что не очень щепетильные к своим словам люди назовут компроматом, все же еще не пускала его в свет. А вы только приехали…

– Сударыня, пройдемте в закрома, – приглашающе развел руки Гордеев. – Мое внимание уже не раз обратили на то, что Булавинск – город небольшой. И едва ли в нем не существует всеобщей связи между лицами и явлениями. Не станете же вы отрицать, что беды Андреева могли возникнуть без соприкосновения хоть с какими-то интересами этого здешнего всесильного «мышиного жеребчика»?! Расскажите мне, наконец, что же сделал для процветания Булавинска товарищ господин Манаев в свободное от ухаживания за хорошенькими актрисами время.

– А вот посмеиваться я бы не стала, – неожиданно серьезно сказала Лариса. – Если вы думаете, что этот драный кот успокоился, то ошибаетесь. Молоденькие девчонки – это главная слабость, и чем старше он становится, тем юнее возраст тех, кто оказывается под его покровительством.