Хозяин Проливов - Ольга Игоревна Елисеева

Но Колоксай словно растворилась в предрассветной темноте. Она досмотрела действо до конца, а потом вскочила в седло первой попавшейся лошади и дала ей пятками по ребрам. Впервые за последние два года она чувствовала себя достойно. Арета совершила свою месть. Не так, как с Гекатеем. Сейчас у нее не дрожали руки, не текли по щекам слезы. Может быть, она чересчур сильно дергала уздечку. Но и только.

Несведущие люди полагают, будто киклопы — народец одноглазых великанов, ничего не умеющих, кроме как кидаться камнями в проплывающих путешественников. Это мнение распространилось даже среди богов, ведь крошки-рудокопы редко покидают недра горы Мосихл на Лемносе, где помогают Гефесту ковать для Зевса громы и молнии.

Аполлон был поражен при виде широкоплечих карликов в замасленных фартуках, сновавших среди груд битого камня. Фебу хватило одного взгляда на прокопченную потрескавшуюся землю, чтоб понять: он попал куда надо.

— Добрые люди, — обратился гипербореец к деловитым малышам с кирками на плечах, — не подскажете ли, где найти вулкан Гефеста?

— Проваливай, — был ему дружный ответ чумазых подмастерьев, чьи крохотные рожицы едва виднелись из стоявшей торчком шерсти.

— Я только что прибыл, — возразил Феб, притворяясь простачком. — Корабль, доставивший меня, уже отвалил от пристани. Мне некуда идти. Не окажете ли гостеприимство?

Рудокопы зашушукались. В их глазах блеснули хищные огоньки.

«Чует мое сердце, быть беде, — просвистел из флейты Марсий. — Они нас съедят».

— Что ж, чужеземец. — Киклоп постарше с седоватой шерстью на загривке выступил вперед. — Идем, отдохнешь в нашей пещере. Мы мелем муку с каменной пылью, а здешнее вино отдает железом. Но если ты и правда голоден, тебе сойдет любая еда.

Лучника вполне устраивало, что киклопы не узнали в нем бога. Так он рассчитывал попасть в их логово без особых церемоний. Чем дальше Феба уводили в глубь острова, тем больше сопровождение грозных карликов напоминало конвой, а гость — пленника.

«Мы пропали! — заблеял Марсий. — Смотри, какие у них острые зубы!»

Зубы у малышей действительно напоминали акульи, и с каждой минутой киклопы все чаще обнажали их в двусмысленных ухмылках.

— Вот наша пещера, — сказал старший, указывая на длинную трещину с закопченными краями, из нее слышался неумолчный стук тысяч молотков. Прямо у входа стояла наковальня. Феб сощурил глаза и заметил на ее поверхности темные липкие пятна, нетрудно было догадаться, что это кровь.

— Мы пришли, гость, — с издевкой обратился к нему седой киклоп. — Здесь мы оказываем гостеприимство всем, кто забирается в наши края. — Мохнатые ручки указали на наковальню. — Сними лук с плеч, он тебе не поможет, и положи голову так, чтоб мы могли размозжить ее с одного удара. У нас давно не было хорошей пищи.

Аполлону пришло в голову полицедействовать. Он повалился на землю и стал горько плакать, умоляя зубастых крошек пощадить его. Так когда-то мать Феба Лето на коленях умоляла «добрых виноградарей» дать ей напиться грязной воды из пруда… прежде чем явила им свой истинный облик.

— Ты только все затягиваешь, смертный, — со скукой заявил седой киклоп. — Нельзя так цепляться за жизнь. Что в ней хорошего? Гея возродит тебя для лучшей доли.

— Ты прав. — Рука Аполлона потянулась к луку, будто бы желая снять его с плеча. — И чего тут жалеть? Один смрад и грохот!

Киклоп не успел даже кивнуть. Град ослепительных стрел посыпался на прожорливых рудокопов. Ни один смертный не мог бы метать их с такой быстротой и точностью. Карлики поздновато догадались, что перед ними бог. Аполлон уже встал с колен и осыпал противников смертоносным ливнем.

— Два есть великих греха, совершение которых Боги карают без жалости и промедленья, — продекламировал гневный лучник, ни на секунду не прекращая стрелять:

Первый из них — отгонять от порога просящих.

Грех же второй — людоедства ужасный обычай.

Так Феб сочинил свой первый гекзаметр, и был столь счастлив прорезавшимся наконец даром, что еще некоторое время разговаривал с Марсием стихами. Чем довел рапсода до белого каления.

Затем он вошел в пещеру, где добил остальных киклопов, прятавшихся за наковальней. Гефеста дома не было, и никто не заступился за подземных кузнецов. Феб открыл громадный ларь из железного дерева, где хранились уже готовые перуны для отца богов. Посчитав, что от молний может проистечь какая-нибудь польза, а громы только зря рвут небо, лучник запихал первые в сумку, а последние выпустил на волю. Над головой начался бесцветный фейерверк. Под его прощальные звуки довольный собой Феб вступил на облако в виде лебедя и заскользил над зеленой морской гладью.

Дальнейшие события развивались с завидной быстротой. Первая, кого солнечный бог заметил, прибыв с Лемноса на Беотийский берег, была Пифия. Она стояла у кромки воды и размахивала руками, призывая лучника обратить на нее внимание.

— Давно не виделись, — буркнул Феб. От этой женщины у него всегда болела голова. — А ты стала прилично одеваться. — Он окинул взглядом новенький снежно-белый пеплос прорицательницы и блестящие золотые браслеты у нее на руках. — Что это у тебя под глазом?

Справедливости ради, синяк следовало заметить в первую очередь. Так же как и кровоподтек на щеке. Да и ткань пеплоса оказалась кое-где разорванной.

— Нас оскорбили! — воскликнула Пифия, пытаясь укорить беспечного покровителя за слишком долгое отсутствие. — Мое бедное святилище!

— Мое святилище, — поправил Аполлон.

Женщина осеклась.

— Садись-ка. — Феб втянул ее за руку на облако, и они поплыли к Дельфам. — Кто же осмелился нас обокрасть?

— Геракл! Этот невежа и грубиян! — задыхаясь от обиды, начала Пифия. — Вломился среди ночи и украл треножник. Тот золотой, сидя на котором я прорицаю.

Феб сдвинул брови.

— Я понимаю, господин, — стенала жрица, — что должна была умереть, спасая ваше имущество…

— Что за чушь? — поморщился гипербореец. — Ты — мое имущество. Спасибо, что осталась в целости и сохранности.

Он склонился с тучи и посмотрел вниз. За годы, что солнечный бог не бывал в Дельфах, его знаменитый оракул преобразился. Круглый храм Пупа оброс лавровыми деревьями, в роще появилось множество мраморных жертвенников для богатых даров, по дорожкам нескончаемой вереницей текли богомольцы. Многие приезжали с семьями и челядью. Для них в отдалении красовались специальные странноприимные дома с красными черепичными крышами, сновали рабы, седлая и расседлывая мулов.

— Ты хорошая хозяйка, — похвалил Аполлон, помогая Пифии спуститься с тучи на землю. — Иди приберись в святилище, а я попробую вернуть наш треножник.

Тем временем Геракл, отягощенный грузом награбленных драгоценностей, прилег отдохнуть в дубовой роще возле города Орхомен. Золото нужно было ему для мены. Царь Эврисфей вновь отправил его на поиски очередного подвига. На этот раз боец должен был добыть знаменитый пояс царицы амазонок и двигался в хорошо знакомом Фебу направлении.