Особо опасная ведьма - Ольга Мяхар

Визг нарастал, бил по ушам будто набат, ощущение гадливости стало просто невыносимым, и я пошла к борту.

– Ди, ты куда?

Я оглянулась. Дракоша сидел весь мокрый и несчастный на палубе и испуганно смотрел на меня. Я попыталась ему ободряюще улыбнуться.

– Я сейчас вернусь, Кош, просто постереги их, а я кое-кому заткну пасть.

– А ты точно вернешься? – Он немного успокоился и даже побрел к куполу.

– Точно, – соврала я и, прыгнув за борт, легко и без всплеска скользнула в холодную темную массу воды, не поднимая брызг и уже на выдохе отращивая себе жабры.

Они были там. Едва глаза немного приноровились к другой среде, я рванула в глубину и на плоских вершинах поднимающихся из глубин каменных хребтов увидела пять сирен, разевающих алые провалы ртов и поющих свою жадную песню. Н-да, все хотят кушать, но конкретно они сегодня останутся без ужина.

Увидев меня, целеустремленно плывущую к ним, дамы удивленно замолкли, закрыв рты. И тут же их уродливые, с алой дырой в центре лица превратились в хорошенькие подобия женских мордашек, только губы все же были гораздо толще и больше человеческих, но им это даже шло.

«Женщ-щина». Чужая мысль завибрировала в голове, но она была адресована не мне, а особе с синими волосами и щупальцами вместо ног и рук – белесыми отростками, отходящими от колен и локтей.

«Глупая». Тихий серебристый смех, и четыре из пяти фигурок скользнули по направлению ко мне.

Женщина, женщина, криво улыбнулась я, и четыре вспышки раскрасили ночь. Ошметки щупальцев и тел разлетелись в воде, медленно опадая к далекому дну. Визг глушил, я тоже заорала, с ненавистью глядя на раззявленную пасть оставшейся в живых. Она орала не переставая, а я от боли и кругов перед глазами не могла воспроизвести ни одного мало-мальски нормального заклинания. Продолжая орать, она соскользнула с камня и медленно начала подплывать ко мне, шевеля в воде своими гибкими щупальцами и сверкая злыми провалами незрячих глаз.

Зачем телепату глаза? Эта мысль почему-то помогла, я выхватила прямо из воды последний пульсар и, уже чувствуя, как липкие присоски щупальцев оплетают ноги и тело, с мрачной усмешкой как можно глубже засунула его ей в пасть. Сирена подавилась и замолкла, пытаясь откашляться и одновременно плотно сжимая губы вокруг моей руки. Кислота ее слюны обожгла кожу, но я еще дальше продвинула пульсар и резко вырвала руку из ее глотки, пытаясь выпутаться из ослабевших щупальцев. Мне удалось, я даже успела отплыть на некоторое расстояние, когда пульсар, который она пыталась достать из горла, сработал.

Вспышка, меня толкнуло волной, и я ударилась затылком о каменную вершину. Еще вспышка, но теперь уже только в моей голове, и широкая светло-алая лента крови из раны окутывает голову. Надо плыть, вокруг ошметков плоти уже собираются первые жуткие тени. Давясь и толкаясь, они пытаются урвать себе хотя бы один кусок, еще две уже стерегут меня, принюхиваясь к запаху теплой крови. Гребки руками, ноги почти не двигаются. Я сильно замерзла, но надо успеть к поверхности, она рядом.

Резкий удар в бок, снова. Вода, падая вниз и резко смыкаясь вокруг полузатонувшего корабля, создает вихри и водовороты. Я уже не понимаю, где дно, а где поверхность, гребу сама не знаю куда. В пятку вцепляется что-то мелкое и зубастое – и как оно видит в такой-то темноте? Вспышка пульсара, и пасть недовольно выпускает добычу, а от моей ноги развертывается еще одна лента крови. В голове темнеет, в ушах слышится какой-то звон, и что-то сжимается вокруг моей талии, таща тело куда-то вбок. Это конец, меня сейчас съедят.

Темнота. Наконец-то.

Фонтаны воды из несчастного горла хлынули на палубу, я скорчилась в позе эмбриона, подтянув к животу сведенные судорогой и согнутые в коленях ноги, кто-то держал меня за талию, не давая завалиться на бок. Голова раскалывалась, отнялась правая пятка, и вообще я была сильно возмущена тем, что меня без моего разрешения спасли и теперь заставляют так мучиться. Вокруг бедной маленькой меня полукругом стояла вся команда во главе с капитаном, наперебой давая державшему мою тушку человеку советы (как держать, чем держать и что при этом делать, чтобы я выжила) и сильно интересуясь моим самочувствием (услышав вопрос, видела ли я свет в конце пещеры, я окончательно очнулась и даже смогла приподнять голову, ища этого умника, чтобы в будущем дать пяткой в глаз). Но тут по моему лицу завозили сухим полотенцем, еще одно накинули на плечи. Рядом вопил Коша, прыгая у моего носа и болтая без умолку.

– А ты туда, а один… и вдруг: бабах! А потом вспышки, а они очнулись, она лопнула, все спрашивают… и снова: бабах! А корабль чуть не бульк!

Я трагически оглядела лица команды, взывая о помощи, но меня явно не поняли.

– А Паша орет: где она?! А я ору: там! И он тоже прыгнул, а нас штормит, все бегают, и тут он… ты тоже на палубе, и кровь, и пятка! Я так переживал! А ты… а я…

Я накрыла его полотенцем, мечтая хоть на секунду заткнуть, но тут меня подхватили на руки, и я наконец-то увидела мокрое и бледное лицо своего спасителя.

– Пашка… – Я слабо улыбнулась.

На живот тут же вскарабкался Коша и немедленно обнял меня лапками, нагло игнорируя стоны, что мне тяжело и в общем-то плохо. Так нас и отнесли в каюту, где я, с трудом переодевшись в сухое и перевязанная бинтами в двух местах (Паша с Кошей очень старались, один перевязывал мне голову, чуть не замотав нос, а второй старательно занимался пяткой, постоянно выкрикивая: «Ди, ну как, а так не больно? А так? Чего? Ой, извини. Слушай, а тебе с бантиком узелок или чтоб его было видно? Да? А по-моему, с бантиком красивее»), и не заметила, как уснула во время перевязки. Меня заботливо накрыли одеялом, под него немедленно залез Коша, заявив, что будет грелкой. Кстати, грелка из него и впрямь неплохая.

Всю следующую неделю я наслаждалась любовью команды. Мне каждое утро носили в каюту горячий чай с булочками, кок готовил еду по нашему с Кошей заказу. А когда я, старательно хромая, появлялась на палубе, ко мне тут же бежали трое или четверо матросов, готовые выполнить любую мою прихоть: один натягивал ткань от солнца, второй носил воду, третий просто трепался за жизнь. Я наконец-то расслабилась, получала от жизни удовольствие и каждый вечер, забравшись в один из гамаков в кубрике, развлекала матросов «правдивыми историями» из жизни ведьм, колдунов и своей лично. Коша мне потом сказал, что узнал обо мне много нового, – он всегда сидел неподалеку и, открыв рот, слушал, как убивал плечо к плечу со «знаменитой ведьмой» всяких зомбиков, костяных драконов и прочую нежить буквально направо и налево. Моряки смотрели на него с уважением, а сам он раздувался от гордости и важно кивал на каждое мое слово. Кстати, вот одна из историй.

В углу горит несколько свечей, разгоняя сытый полумрак ночи, подо мной со скрипом покачивается плотная ткань гамака, а рядом сидит дракоша, опираясь передними лапками на мои колени. Моряки расположились вокруг нас – кто в гамаках, а кто и просто на полу – и слушают мою историю. Фигура Паши застыла на пороге, почти полностью скрытая тенью. Не хватало только капитана и старшего помощника, но должен же кто-то вести корабль!