Мальдивы по-русски. Записки крутой аукционистки - Наталья Нечаева

– А наши – это кто? – заинтересовалась я.

– А какая разница? Кто власть в стране возьмет, те и наши.

С одной стороны, перспектива четырехлетнего блуждания во льдах на мятежном ледоколе меня мало привлекала, с другой – я представила, как надрывается в истерике вся мировая пресса, а я, единственная, оказавшаяся в самом центре событий, посылаю ежедневные сводки с места боев.

– А как у вас со связью? – быстро спросила я.

– Хорошо, – успокоил капитан. – Телефон, телеграф, электронная почта, радио.

– Даша, так мятежники в первую очередь телефон и телеграф захватят, – понял движение моей мысли Антон. – Классика!

– И что? – сардонически улыбнулась я. – Во-первых, журналисты охраняются международной конвенцией. А во-вторых, они сами будут заинтересованы в том, чтобы мир узнал об их требованиях и притязаниях. Иначе – зачем базар?

Мужчины, оба, посмотрели на меня с огромным нескрываемым уважением.

– А как у нас с вооружением? – во мне заговорил профессионал.

– Ну. Любое судно спроектировано и сконструировано так, что в случае необходимости вполне может выполнять функции военного корабля, – туманно возвестил Прокопец.

Ясно. То есть, когда я в Монако рассказывала братьям Шпенглерам о достоинствах яхтенной флотилии Абрамовича, способной в один миг заступить на охрану рубежей нашей родины, мои умозаключения были очень недалеки от истины. Интуиция и профессионализм. Ну и, конечно, знание современной жизни. Основные качества журналиста.

– И сколько мы сможем держать оборону?

– Да сколько понадобится, Дашенька. Приказывайте!

Ух, какие картины зароились в моем мозгу!

Я на мостике указывала красивой тонкой рукой направление движения корабля.

Я в кают-компании держала пламенную речь о ценности человеческой жизни и демократических ориентирах.

Я в каютах люкс вела психотерапевтические беседы с перепуганным контингентом, уговаривая держать себя в руках и не поддаваться панике.

Я выходила в прямой эфир всех мировых радиостанций с правдивым рассказом о быте захваченного мятежниками корабля и вела переговоры с президентами России и Америки о неприменении к террористам оружия массового поражения.

– Дашка! Привет! А ты тут откуда?

Из-за близкого угла тучно вывернулся и теперь пер прямиком на меня старый знакомый – Димка Рыков. Журналист, писатель, поэт, теле– и радиоведущий. Человек столь же известный и популярный, сколь и противный. Толстый, расплывшийся, усатый, с черными масляными глазами навыкате, с обвисшим пузом, будто лет ему было не тридцать пять, а все сто сорок. Кроме вышеперечисленных достоинств, Димка обладал еще одним: он был жуткий бабник.

– В каюте, что ли, всю неделю пряталась? Материал собирала?

– Да нет, мы только что прилетели, на вертолете. Знакомьтесь!

– О, Бока! – Рыков протянул клешню. – Чего нам знакомиться? Кто ж не знает Тонечку Бокова? Надежду мирового кинематографа! Капитан! – Димка неуклюже щелкнул каблуками тяжелых ботинок. – Дашка, признайся, ко мне прилетела? В Москве нос воротила, а тут не выдержала? Правильный поступок! Пошли, поболтаем!

И не слушая моих возражений, он, облапив меня здоровенной ручищей, втолкнулся в ближнюю дверь.

– Антон! – пискнула я.

– Бока, мы с Дашкой тут обсудим кое-что, как коллеги, верну в целости и сохранности!

Антон неуверенно кивнул, видно, не понимая, как поступить.

* * *

– Признавайся, как вынюхала! – мгновенно сменил тон Рыков, прижав широкой спиной дверь. – Откуда узнала?

– Чего узнала?

– Не выпендривайся, конспираторша, тоже мне! Я эту тему застолбил, ясно?

– Ясно. А какую тему?

– Дашка, я тебя сейчас прямо тут трахну, ты мне в пылу оргазма как миленькая все доложишь!

– Неужели? – я разозлилась. – Давай начинай! Посмотрим, какой ты в деле! Жир не помешает? – Мой острый ноготь колупнул его обвисшее пузо. – Ну? – Взвизгнула молния куртки, расстегнутая уверенной рукой, и на обозрение Рыкова выставилась моя гордость, моя высокая безупречная грудь третьего номера, спело торчащая из-под тонкого трикотажа футболки, как пара налитых яблок. – Снимай штаны!

– Дашка, ты чего? – оторопел Рыков. – Я же пошутил.

– Пошутил? Зато я не шучу! Снимай штаны, говорю! Сексуальная сцена очень украсит мои путевые заметки!

– Даш. Это же атомный ледокол.

– И что?

– Как – что? Тут радиация. А это, сама знаешь, очень на потенцию действует.

– Не заметила, – ехидно оповестила я. – По крайней мере, у моих знакомых с этим делом все в порядке.

– У каких знакомых? У кэпа, что ли?

– И у кэпа – тоже, – сообщила я. – Ну?

– Да ладно тебе! – Рыков жалко улыбнулся. – Пошутил неудачно, прости.

– Шутники вы, импотенты, – прищурилась я. – Давай колись, чего тут делаешь? В заговоре участвуешь?

– В каком заговоре? – обалдел Рыков.

– В таком! Собрались ледокол захватить? Государственный переворот учинить?

– Даш.

– Тридцать лет, как Даша.

– Тридцать? А я думал, тебе не больше двадцати двух.

– Возраст женщины измеряется не числом прожитых лет, а жизненным опытом! Так вот. По опыту мне все семьдесят!

Рыкова прошиб крупный пот.

– Конспираторы, тоже мне! Да о ваших подпольных сборищах весь ледокол только и судачит! Уж если мне на Мальдивы сообщили.

– Ты что, с Мальдив сюда прилетела?

– А ты думал! Ну, будешь инфой делиться? Или я на весь мир растрезвоню, что у тебя не стоит!

– Да какой инфой? – заторопился Дима. – Ты больше меня знаешь! Я о заговоре даже и не слыхал. А в этот круиз пошел, чтоб с энпэгэшниками поближе сойтись. Цикл статей мне заказали, ну и я.

– Так, быстро, энпэгэшники – это кто? – строго, как чекист на допросе, спросила я.

– Даш, ну ты дурку-то не валяй, – промямлил взмокший от напряжения Рыков. – НПГ – номенклатурно-политические группы. Знаешь же, у нас в России их семь.

– Изложите весь список, пожалуйста, – холодно попросила я.

– Газпром, Роснефть, Рособоронэкспорт, россияне. Да ну тебя, что ты, как школьника, экзаменуешь?

– Россияне – это кто? – я не поддалась на жалость.

– Акционеры банка «Россия», кто ж еще?

– Четыре, – загнула я пальцы. – Еще три!

Он смотрел на меня затравленно и умоляюще.

– РАО «Железные дороги», Базэл и тусовка Ромки Абрамовича.