Кремль 2222. Север - Дмитрий Силлов

К нам приближался мутант ростом более двух метров. Причем не факт, что мутант, может, и киборг… В общем, не знаю я, как обозвать существо, наполовину состоящее из плоти, а наполовину — из металла.

Тело монстра покрывал явно самопальный доспех, сработанный из бронещитов. Нагрудник, похоже, был сделан из «Забора», стального пулестойкого щита, предназначенного для штурмовых групп при проведении спецопераций. Остальные щитки, прикрывавшие плечи, пах и бедра, также были нарезаны из того же «Забора» или его аналогов и соединены фрагментами толстой цепи, раздёрганной на звенья.

Ноги монстра были обуты в громадные сапоги. Левая кисть у него отсутствовала, вместо нее на цепи болтался металлический крюк. В дополнение к впечатляющей картине к правому боку ходячего гибрида человека и механизма был присобачен штатовский шестиствольный миниган. Очень удобно, наверно, здоровую руку на него класть, когда не стреляешь. Идешь — а рука, натруженная отстрелом вражьей силы, лежит себе на пулемете. Отдыхает.

— Рекомендую, — сказал Дунай. — Снайпер, это Крюк. Характер положительный, не женат, детей нет. Наверно, потому и положительный, что ни жены, ни детей… Кхм… Крюк, это Снайпер. Характер хреновый, как у меня. Но, так же, как и я, отходчив — особенно когда грохнет того, кто испортил настроение. Насчет жены и детей не знаю, но надеюсь, что коли их и нет, то они непременно будут. Если выживет, конечно.

— Здравствуйте, — вежливо произнес Крюк, слегка наклонив вполне человеческую голову. Если б ниже той головы не бугрился металлом кошмарный «обвес», лицо Крюка можно было бы назвать располагающим.

— Здрасте, — кивнул я, отчего располосованная щека заныла не на шутку. Понятно. Нечего рассиживаться, пока хуже не стало, пора отрывать задницу от верстака и тащиться искать последнюю надежду отравленных и порубанных.

Заметив мое движение, Дунай повернулся к трупоеду:

— Слышь, ты! Бери ноги в руки… э-э-э-э… в руку. И давай показывай, где твой туман.

— Сичас-сичас! Все покажу!

Разбойник вскочил довольно бойко для раненого, из которого вытекло изрядное количество крови. И это со связанными ногами! Поразительная живучесть.

— Надеюсь, ты это про Красный туман бормотал, а не про тот, что у тебя в башке после вчерашней обкурки, — проворчал Дунай, поправляя многоствольный пистолет, заткнутый за пояс. Видел я такие на картинке, кажется, пеппербокс называется. Чтобы засунуть такое объемное чудо между широким ремнем и животом, разведчику пришлось тот ремень слегка модернизировать. Но я понимаю, почему он предпочел кобуре такой способ ношения: многоствольный пистолет выглядел очень грозно, гораздо эффектнее своего потомка — барабанного револьвера. Правда, ползать с ним, наверно, неудобно, приходится пояс вместе с габаритным оружием набок сдвигать. Но для профи это мелочи, а вот понты не чужды и профессионалам.

— Нет, канешна, — ощерился трупоед, показав всю свою оставшуюся дюжину желтых зубов. — Там он, савсем недалеко.

И ткнул грязным пальцем на север.

На север…

Я не суеверен, но под ложечкой у меня слегка кольнуло. Когда обстоятельства складываются так, словно их кто-то складывает специально, это уже не случайность. Это судьба. Ты, конечно, можешь потрепыхаться, высказать фортуне свое веское, мол, «мы пойдем другим путем». Только обычно от этих телодвижений ничего хорошего не происходит. Потому что у каждого из нас в жизни свое предназначение. И тот, кто не следует ему, просто сливается в сточную канаву мироздания, словно никому не нужные, бесполезные отходы…

* * *

Нас преследовали. Нет, не бросались кучей, как давешние пятеро лихоимцев, от которых в живых остался лишь один, да и тот с неполным набором конечностей. Шли тихо, скрываясь за остатками зданий, невидимые, неслышные, но осязаемые тем самым шестым чувством, что бывает особенно развито у снайперов, разведчиков и людей, выросших среди дикой природы.

Словом, слежку мы все почувствовали одновременно. Айгуль эдак ненавязчиво поправила перевязь, чтобы в случае чего было удобнее выхватить меч. Дунай вытащил свой шестиствольник, проверил, плотно ли сидят пыжи в стволах, подтянул болт курка — а обратно за пояс пистолет так и не засунул. В руке у разведчика оружие лежало естественно, словно было ее продолжением. Ну и ладно. Подумаешь, идет себе мужик расслабленно, непринужденно, а в руке — дура древняя, жуткая своей необычностью и очевидностью предназначения. Мало ли какие чудеса в этих местах водятся.

Вот, например, идет никуда себе не дуя бронированный мужик с крюком вместо руки, миниганом под мышкой и пустой пулеметной лентой, уходящей в стальной короб на спине. Спрашивается — на фига ему пушка Гатлинга без патронов? Спросите — объяснит доходчиво. А вдруг патроны где-нибудь найдутся? Логично? Вполне.

Правда, может возникнуть и второй вопрос на тему — какого хрена этот живой бронетранспортер тащит фактически на себе двух мужиков. Одного грязного, волосатого, без руки… И второго, маленько почище, с рукой, но практически дохлого, с бледной мордой, развороченной распухшей раной, из которой сочится что-то темно-желтое. Ответ будет тоже логичным. Надо. А кому и зачем надо? Да кто ж его знает. Бывает такое, что кошмарные с виду существа просто берут и делают, вместо того чтобы задавать лишние вопросы…

…Снадобья Айгуль помогли ненадолго. Я то проваливался в разноцветную паутину бреда, то выкарабкивался из нее, для того чтобы снова увидеть то же самое, что несколько минут назад.

Промзона. Бескрайняя, бесконечная, одинаковая. Развалины, остовы зданий, полурассыпавшиеся в прах металлические конструкции и редкие, словно острова в океане, здания цехов, сохранившиеся почти полностью. Странное, но часто встречающееся явление среди общей разрухи, к которому я уже успел привыкнуть.

— Долго еще? — флегматично поинтересовался Крюк.

Меня он тащил с максимальным комфортом: я навалился на пушку Гатлинга и вяло перебирал ногами, а полуробот-получеловек поддерживал меня свободной рукой. Когда я отключался, ничего не менялось — Крюк пер вперед как танк, и остановить его мог, пожалуй, только бронебойный снаряд.

Разбойнику повезло меньше. Ноги ему на всякий случай не развязали. Просто Крюк ловко зацепил его за пояс, и однорукому ничего не оставалось делать, как вцепиться в плечо своего носильщика. Таким крайне неудобным способом он и ехал всю дорогу «зайцем» за чужой счет. Ныл, конечно, эпизодически что-то насчет человеколюбия и доверия к ближнему, но быстро затыкался, как только Крюк слегка встряхивал жалобщика. Это правильно. Раньше надо было думать о хорошем и светлом, когда впятером на одного с дубинами лезли.

Встряхнув закемарившего проводника, Крюк продублировал вопрос:

— Долго еще?

Его беспокойство было объяснимым — дело шло к вечеру, и было бы уже неплохо определиться как с преследователями, так и с ночлегом. Со вторым, конечно, после того, как разберемся с первым. Если разберемся…

— Нет, нет, — залопотал разбойник, продрав глаза. — Скоро рельсы будет. Это граница. За ней Красный туман, однако.