Команда. Генерал Смерть - Максим Шахов

Ну вот, на его очень аккуратном чертеже, выполненном хоть и от руки, но уверенными, точными и ровными штрихами, сразу за линией, обозначавшей мелкие кустистые холмы, появился участок шириной не более пяти метров. «Снайперская» теория гласит, что для поражения цели на таком участке, если ты ее абсолютно не видишь, достаточно трех пуль. Снайп в последний раз глянул на холмы «живым» взглядом. Понятно. Значит, вот тут, тут и еще тут, где ветка в камень упирается...

Виталий посмотрел на готовый чертеж. Редко ему выпадало более простое задание. Три выстрела для него – это максимум полторы секунды. Значит, как раз на такое время и надо удивить врага. Снайп впервые за последние два часа воспользовался рацией:

– Командир, Снайп вызывает!

Тут же откликнулся Талеев:

– Я слушаю!

Дальше Виталий старался быть кратким и точным:

– Я примерно знаю, где вы находитесь. В ближайшие пару минут внимательно смотрите по сторонам: на одном из деревьев должна быть красная тряпочка, мой знак. С этого места до выхода на поляну остается десять метров. Отсюда ты должен двигаться один, никуда не сворачивая, обычным шагом. На последнем кусте перед открытым пространством увидишь белую тряпочку. Внимание! От нее ты должен сделать три шага. Запомни, три! И после этого резко броситься на землю вправо. Все.

Коротко никак не получилось.

– Ясно. Что дальше?

– Лежать, пока я не крикну.

– Удачи тебе!

Снайп только усмехнулся: «И тебе. Ведь это не в меня будут целиться!»

* * *

«Может, стоило ограничиться двумя шагами?» Все-таки снайпер Виталию был неизвестен. К тому же биатлонист... Это только «классика» говорила, что при движении объекта выстрел производится на четвертом шаге после его захвата в прицел. А вдруг заторопится? Хотя... Один шаг уйдет на недоумение по поводу единичного выхода Талеева... Второй – когда Гера прыгнет, еще полсекунды – полет пули...

Никогда невозможно все учесть и предсказать. Вместе с этим философским утверждением Снайп выкинул из головы все. Он уже ни о чем не думал. Ни о противнике, ни о Талееве с друзьями, даже ни о метрах, градусах, освещенности и скорости ветра. Он превратился в машину. Хладнокровную и неостановимую, автономную машину для убийства.

* * *

Красная тряпочка справа на уровне пояса.

– Внимание, все остаются на месте до моего приказа!

Белая тряпочка еле видна у самой земли.

Один... Два... Три... Прыжок!

* * *

Один... Два... Палец «машины» трижды чуть заметно надавил на гашетку, не дожидаясь счета «три». При этом левая рука «машины» дважды переместила ствол оружия.

* * *

Один... Он – один... Пли!!!

* * *

– Можно вставать.

Спокойный голос над самым ухом журналиста, без сомнений, принадлежал Снайпу. Значит, действительно можно вставать. Гера поднялся на четвереньки и ладонью сбросил с лица прилипшие прелые листья.

– Таким «живцом» я еще никогда не «работал», сукин ты сын! – Он выпрямился во весь рост и принялся отряхивать колени. – Очень неприятное ощущение, надо сказать.

В это время Виталий, ничего не отвечая, внимательно рассматривал стволы трех невысоких деревьев, растущих справа. Потом он достал нож и, недолго поковырявшись, что-то вытащил из коры одного из них. Так же молча он протянул на вытянутой ладони под самые глаза Талееву сплющенный кусочек свинца.

– На память.

– Знаешь что... – Гера даже задохнулся от возмущения. – Даже то, что ты совсем недавно спас мне жизнь, не дает тебе никакого права так издеваться над моей нервной системой! Господи, лучше бы я этого ничего не знал и не видел! Колени бы так не дрожали теперь.

– Кстати, о коленях. – Снайп вытащил из заветного кармана шприц и приподнял штанину.

– Ого! Да у тебя тут кровавый потоп. Рана открылась, надо перевязать. Садись. Садись, кому сказал!

– А вдруг ты из мести ногу мне сейчас отрежешь?

Талеев внимательно и серьезно посмотрел в глаза Снайпу. Чтобы у этого странного человека публично проявилось чувство юмора, должно было произойти нечто сверхординарное. Взгляд Виталия «плыл». Быстро и надежно Гера перевязал его рану, потом сделал укол. Снайп не проронил ни стона. Его глаза теперь были прикрыты.

– Не спать! Сейчас... – Из своих бездонных карманов журналист выудил маленькую плоскую коробочку, открыл ее и высыпал на ладонь четыре круглые таблетки. Подумал и добавил к ним еще две. – Проглоти.

– Что это? – слабым голосом поинтересовался Снайп, принимая лекарство.

– Озверин. Но с «миролюбивым» эффектом.

– Я что, всех загрызу, но ласково, да?

– Вряд ли. – Теперь Гера отвечал предельно серьезно. – Будешь ощущать эйфорию. Хотя в нашем положении лучше обойтись без этого, но... Захочется танцевать и петь. Постарайся сдержаться. Возможны небольшие галлюцинации. Через 20 минут это пройдет, и психологическое состояние стабилизируется на адекватном восприятии действительности. Так что прислонись к дереву и посиди пока здесь. Мы прогуляемся по питомнику.

– Осторожно. С Генералом ушел не один Свендсен.

Талеев кивнул:

– Я помню.

* * *

В трехстах шести с половиной метрах от них, на склоне маленького холма, в небольшом углублении за кочкой лежал Свендсен. Его руки продолжали удерживать винтовку, но голова бессильно уткнулась в ее деревянный приклад. Снайпер был еще жив. Но не мог пошевелиться: мощная пуля из «хеклера» напрочь перебила ему позвоночник чуть ниже его шейного отдела, войдя сверху вниз.

Иван Дерунов не испытывал боли. Он вообще ничего не испытывал. Последним сожалением в его угасающем сознании была вполне профессиональная мысль: «Зачем я приподнял голову, когда увидел выходящего одиночку, и не выстрелил на счет «один»?!»

Вот так на соревнованиях лишаются медали. Свендсен лишился жизни...

* * *

Гера коротко свистнул, и к нему быстро подошли двое оставленных у красной тряпочки коллег и проводник.

– Что за стрельба? – поинтересовался Вадим, и тут его взгляд уперся в сидящего на земле Снайпа. – А... Какого черта? – Аракчеев присел на корточки напротив своего друга. – Ты почему здесь, и что такое, вообще?!

– Я выполнил свою работу...

– Эй, ты не слишком-то обнимайся с ним! Он тебя сейчас зацелует до смерти, – предостерег Талеев.

Вадик отпрянул:

– Это не заразно?

Журналист пожал плечами:

– Я вот пока держусь.

И, обращаясь ко всем, распорядился:

– Приготовить оружие. Мы осмотрим питомник.