Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней. Как лекарственные препараты, косметика и еда служили методом изощренной расправы - Элеанор Херман

Подробности его смерти туманны, но у Микеланджело Меризи, прозванного Караваджо в честь родного города на севере Италии, было множество врагов, и главный – он сам. Он устраивал драки и дуэли и убивал соперников, его сажали в тюрьму, изгоняли, преследовали. Неужели тяжелая жизнь и многочисленные удары судьбы все-таки настигли его? Может быть, в его смерти виновны солнечный удар или малярия? А быть может, кто-то из соперников все же ранил его смертельно или подсыпал что-то в вино?

Караваджо умер среди чужаков по пути в Рим, и его похоронили в безымянной могиле, так как местный священник тем летом бастовал. Однако недавно были обнаружены предположительно его останки, которые пролили свет не только на обстоятельства смерти Караваджо, но и на объяснения его экстравагантной бурной жизни. Ибо великий талант Караваджо как художника затмевала лишь его безграничная жестокость.

Хотя будучи подростком, он некоторое время ходил в учениках у одного посредственного миланского художника, многие эксперты по вопросам искусства называют Караваджо самоучкой. В отличие от других мастеров того времени, он так и не научился писать фрески. Он не делал набросков перед созданием больших полотен и не прорисовывал предварительно очертания фигур на холсте, чтобы определить расположение. Напротив, Караваджо яростно набрасывался на картину, не дожидаясь, пока обсохнет предыдущий слой краски. Он прокладывал собственный путь в мире искусства, не скованный узами какого-либо образования.

В 1592 году в двадцать лет Караваджо был вынужден покинуть Милан после того, как убил человека. Он приехал в Рим – культурную столицу Италии, город мечты для любого художника, который рассчитывал на прибыльные заказы от Римской католической церкви. На прижизненном портрете Караваджо изображен привлекательный мужчина с густыми растрепанными черными волосами, черными бровями, усами и козлиной бородкой. Его красивые губы чувственны, а в больших карих глазах сквозит затравленность, за которой кроются душевные муки.

«Он ходит одетый во все черное, – заявил свидетель на суде. – Одевается довольно беспорядочно и носит черные, немного потертые панталоны». Биограф Караваджо, Джованни Пьетро Беллори, родившийся через три года после смерти художника, писал: «[Говоря о Караваджо], нельзя не коснуться его поведения, точно так же, как и манеры одеваться, ибо он носил только лучшее, к примеру, королевский вельвет; однако стоило ему надеть костюм, как он носил его, не снимая, пока костюм не превращался в лохмотья».

За исключением нескольких привилегированных персон, работавших на самых влиятельных римских аристократов и священнослужителей, большая часть художников Рима жила в бедных кварталах города, среди проституток и воров. Они пили, дрались и распутничали, соревнуясь за рабочие места и женщин, оскорбляли друг друга и устраивали свары. Между тюремными сроками, попытками сбежать от разъяренных арендодателей, требовавших просроченную плату, восстановлением после похмелья и ран, полученных в драках, некоторые из них создавали шедевры искусства.

Большая часть жизни Караваджо сокрыта в тени, как и фигуры на его картинах, однако архивы римских судов позволяют кое-что узнать. Он многократно участвовал в разбое по ночам, бил жертв по голове плоской стороной меча или ранил их. 24 апреля 1604 года он разбил тарелку с артишоками о лицо официанта, который, по мнению Караваджо, повел себя грубо. Он швырялся камнями в городскую стражу, предлагая им сунуть их собственные мечи в задницу. Несколько раз Караваджо арестовывали за порчу дверей – обычное дело для тех времен, когда, намереваясь оскорбить, ворота противника забрасывали бурдюками с животной кровью или экскрементами или же рисовали на дверях гигантские фаллосы.

В июле 1605 года две женщины обвинили Караваджо в порче их домов, а некий мужчина – в нападении. Когда квартирная хозяйка за неуплату выгнала художника из дома, он побил камнями все стекла в ее окнах, а затем на площади Пьяццо Навона Караваджо повздорил с мужчиной (из-за женщины) и в гневе ударил его по затылку.

Вполне возможно, что Караваджо был не только живописцем, но и сутенером по совместительству В те времена большинство художников приглашали проституток в качестве натурщиц (и Караваджо, конечно, тоже), ибо приличные дамы отказывались позировать им. Будь он сутенером, многие обстоятельства его жизни обрели бы больший смысл: превосходный фехтовальщик, гарантировавший защиту своим женщинам, получающий взамен деньги, уважение, натурщиц и бесплатный секс.

Вкусы Караваджо женщинами не ограничивались – сегодня мы бы описали его как пансексуала. Многие современники обвиняли его в сексуальной связи с помощником, а биограф и художник-конкурент Джованни Бальоне даже нарисовал икону, на которой Сатана, списанный с Караваджо, соблазняет Купидона.

Караваджо, по-видимому, никогда не проводил в тюрьме больше одного-двух дней, поскольку у него был могущественный покровитель – кардинал Франческо Мария Борбоне дель Монте, великий коллекционер произведений искусства, очарованный революционным стилем Караваджо. Кардинал предоставил ему кров, стол, одежду, познакомил со всеми священнослужителями в Риме. А еще одно его слово было способно вызволить художника из-за решетки.

Караваджо рушил многовековые традиции. Никто прежде так не обращался со светом и тенью: светлые пятна на лицах, ногах, руках, брызги крови. Никто не брался изображать Марию и Иосифа, учеников Христа, апостолов настоящими людьми – со сломанными пальцами и грязными ногами, покрытых ожогами от солнца, в порванных туниках.

Даже фрукты на картинах Караваджо несли отпечаток разрушения: яблоки с червоточинами, сухой виноград. Казалось, художник говорил: смерть окружает нас, и лишь лучи Божественного света прорезают ее. Его работы были неотразимыми, тревожными, противоречивыми и абсолютно новаторскими.

Иконы Караваджо для римских церквей удивляли и поражали: ни в чьих картинах так не перекрещивались драматизм и суровая реальность. Чтобы увидеть их, люди съезжались со всей Италии. Однако в то время как одних творчество Караваджо приводило в восторг, другие, склонные видеть нечестивость даже в немытых ногах, были обеспокоены. Искусство, полагали они, должно показывать не «нарывы жизни» и грязь, а возвышенные сцены, полные величественной чистоты.

Беллори об этом писал так: «Нынче настало время подражания вещам обыденным и пошлым, выискивания с огромным усердием грязи и уродства – так делают некоторые популярные художники… Костюмы на их портретах состоят сплошь из чулок, бриджей и больших чепцов, они уделяют внимание лишь морщинам, несовершенствам кожи и внешности вообще, изображают на картинах узловатые пальцы и конечности, обезображенные болезнями».

В 1605 году Караваджо написал картину «Мадонна ди Лорето», на которой мужчина-паломник, грязный и босоногий, и морщинистая женщина в потрепанном чепце преклоняют колени перед изящной девой, стоящей в темном дверном проеме и держащей на руках младенца Иисуса. Художник вложил в эту работу мысль: божественная благодать даруется не только богатым и могущественным, она в той же степени снисходит на бедных и смиренных. Толпы простолюдинов из дальних уголков съезжались в Рим, чтобы увидеть эту картину.